Субботний торговый центр напоминал оживший муравейник. Воздух кипел от громких разговоров, детского смеха и топота ног. Родители волокли пакеты, ловя последние акции, дети вертелись под ногами, а над всем этим великолепием мерцали яркие лампы дневного света, отражаясь в стеклянных витринах. По коридорам носились странные ароматы: сладкие ванильные булочки, острые специи, запах свежего текстиля и едва уловимые нотки парфюма.
Полина пробиралась сквозь этот хаос как во сне. За спиной — изматывающая неделя встреч, дедлайнов, бесконечных таблиц и телефонных звонков. Она почти забыла, что значит быть одной — не для работы, не чтобы кому-то помочь, а просто так, самой по себе.
Сегодня она вырвала этот день у реальности, как победу. Купила любимый кофе с сиропом, потратилась на платье мечты, даже позволила себе немного потеряться среди ароматов в парфюмерном магазине, закрывая глаза и представляя, что живёт совсем другую жизнь — лёгкую, без графиков и презентаций.
Она остановилась у центрального фонтана, где струи воды, окрашенные розовым и голубым светом, двигались в такт тихой музыке. Руки ныли от тяжёлых пакетов. Полина уже потянулась за телефоном, чтобы проверить список покупок, когда услышала тоненький голосок:
— Простите… тётенька?
Она вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял маленький мальчик лет шести-семи. Тоненький, с растрёпанными кудряшками, в слишком большой куртке. В руках он крепко прижимал старого, потрёпанного динозавра с одним глазом, будто тот был его единственным спасением.
— Ты потерялся? — мягко спросила Полина, присев рядом.
Мальчик кивнул. Его нижняя губа задрожала.
— Мама была здесь… Я просто посмотрел на игрушку — вот туда, к витрине с динозаврами… А потом обернулся — и её нет.
У Полины сжалось сердце. Всё вокруг — покупки, планы, даже усталость — вдруг стало неважным.
— Не волнуйся, мы обязательно найдём маму. Вместе. Как тебя зовут?
— Миша…
Полина протянула руку:
— Пойдём, Миша. Найдём информационную стойку. Там объявят, и мама сразу прибежит. Обещаю.
Он колебался секунду, но всё же доверил ей свою холодную ладошкой. И хотя хватка была крепкой, казалось, он держится не просто за руку — за последнюю связь с безопасным миром.
Миша шагал рядом, не отставая. Он ни на секунду не выпускал своего динозавра, словно именно он держал его на плаву. В его глазах читался настоящий страх — не истерия, не паника, а тот самый детский ужас, когда внезапно рушится весь привычный мир.
— У тебя есть любимый мультик? — попробовала отвлечь его Полина. — Я в детстве «Короля Льва» любила до невозможности.
Миша чуть заметно пожал плечами.
— Про динозавров смотрю. Особенно про того, который говорит: «Я не боюсь!»
— Зелёного с круглыми глазами? — улыбнулась она.
Он кивнул. На лице мелькнула тень улыбки. Но тут же исчезла.
За стойкой информации сидела девушка с длинными, почти ненастоящими ногтями. Не поднимая глаз, она без особого интереса продолжала печатать:
— Потерялись?
— Не я. Он, — ответила Полина, указывая на Мишу. — Маму потерял. Его имя Миша, лет семь, был возле фонтана…
— Понятно, — перебила девушка. — Сейчас объявление подготовлю.
Голос был равнодушным, будто говорили о потерянной книге или зонтике.
Полина почувствовала раздражение, но Миша снова крепко сжал её руку — будто чувствуя, что сейчас нельзя терять самообладание.
— Готово, — сказала девушка. — Ждите.
Они устроились на лавочке неподалёку. Полина обняла мальчика за плечи, стараясь быть рядом, но не давить. Миша смотрел в пол, время от времени поглядывая на вход и обратно на своего динозавра. Ни одного встревоженного взрослого не было видно.
Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать.
— Миша, ты уверен, что мама была с тобой? — тихо спросила Полина. — Где вы были до этого?
Он долго молчал, потом прошептал:
— Мы пришли вместе. Она сказала — держись рядом. Я держался… Но там был такой большой динозавр… Я подошёл… А потом… её не было.
Полина погладила его по спине. Что-то было не так. Ни одного объявления. Ни одного тревожного голоса. Ни женщины, метущейся по торговому центру в поисках ребёнка. Только они двое — и толпа вокруг.
— Подождём ещё немного, хорошо? Если мама не придёт — обратимся к охране, — произнесла она, хотя в голове уже зарождалось тревожное предчувствие.
Миша кивнул, но как-то отстранённо. Его взгляд ушёл куда-то внутрь себя. А потом он тихо, почти шёпотом, спросил:
— Ты ведь не уйдёшь? Правда?
Полина крепко сжала его руку.
— Нет. Я же обещала.
Они встали и пошли дальше. Мимо кофейни с запотевшими витринами, где бариста аккуратно рисовал сердца на молочной пене. Мимо детского магазина, где в витрине медленно крутился яркий пластиковый вертолёт. Миша больше не разговаривал. Просто шёл. Его тень казалась слишком длинной, а взгляд — слишком печальным для ребёнка.
— Хочешь мороженое? — неожиданно предложила Полина, пытаясь хоть немного вернуть ему радость. — С шоколадной крошкой?
Мальчик покачал головой. Затем остановился и посмотрел на неё так, что у Полины перехватило дыхание:
— Она не придёт.
— Что? — не поняла она.
— Она не придёт, — повторил Миша. Голос дрожал, глаза наполнялись слезами. — Потому что… она умерла.
На мгновение мир замер.
— Что ты имеешь в виду?.. — начала было Полина, но мальчик уже опустил голову.
— Я просто… не хотел быть один… — прошептал он, будто извиняясь. За ложь. За надежду. За страх.
Полина опустилась на колени прямо посреди людного торгового центра. Прохожие обходили их стороной, кто-то с любопытством посмотрел, кто-то даже не заметил. А она просто обняла Мишу. Крепко, до боли в руках, до горячих слёз.
Когда эмоции немного улеглись, она усадила мальчика на скамейку у фонтана, рядом положила его старого динозавра. Миша прижался к её боку, словно боясь потерять её. Лицо его стало невероятно взрослым, почти пустым. Как будто боль сделала его старше.
Полина достала телефон. Руки дрожали, сердце билось часто и тревожно. Она лихорадочно думала: что делать? Куда обращаться? Как объяснить, что ребёнок не потерялся, не заблудился — он просто был один. Совсем один.
Её решение сформировалось сразу: она не может оставить его здесь.
Сначала — к охране. Её проводили в небольшой офис, где за столом сидел мужчина в форме. Лысоватый, с суровым взглядом. Он выслушал историю, недоверчиво посмотрел на Мишу:
— Где живёшь, мальчик?
— Не знаю… Мы жили у бабушки, но она в больнице. Потом я был у одной тёти, потом у другой… А потом оказался здесь.
Полина сжалась внутри.
— А папа есть?
— Уехал, когда я был маленький. Мама говорила, что он далеко. Что у него новая семья.
— А бабушка? Тётя?
— Бабушка в больнице. А тётя сказала, чтобы я играл здесь, и пообещала скоро прийти. Но я давно хожу, а её всё нет… Я ждал у входа, но никто не останавливался. Только ты…
Полина не знала, что сказать. Этот ребёнок не просто потерялся. Его просто оставили.
— Он сирота? — спросила она у охранника.
Тот лишь пожал плечами:
— Может, и так. Или мама где-то не в себе. Такие случаются. Сейчас вызову полицию.
— Подождите! — резко остановила его Полина. — Можно подождать? Поговорить с ним ещё? Он только что сказал мне, что его мама умерла. Его привели сюда и оставили. Он не потерялся — его бросили.
Слова повисли в воздухе.
Но охранник не стал ждать. Он связался с полицией. Через пятнадцать минут прибыл наряд.
Полина встала им навстречу:
— Прошу вас, не забирайте его сейчас. Он доверяет мне. Он напуган.
Но решение было принято. Один из полицейских мягко, но уверенно взял Мишу за руку. Мальчик обернулся к Полине, и в его глазах читалась паника:
— Ты же сказала, что не уйдёшь…
Полина сжала кулаки:
— Я найду тебя. Обещаю. Я обязательно найду.
Мишу увезли. А Полина осталась одна. Внутри — пустота. Будто кто-то вырвал кусок её самого существа.
Уже на следующее утро она начала поиски. Обзвонила все возможные инстанции, через знакомых узнала, куда увезли мальчика. Это оказался временный приют на окраине города.
Не раздумывая, она отправилась туда. Взяла с собой фрукты, тёплую пижаму и нового плюшевого динозавра — такого же, как у Миши, только целого.
В приюте ей рассказали правду: мальчика звали Михаил Лаврентьев, ему шесть лет. Его мама умерла два месяца назад от рака. В свидетельстве об отцовстве графа была пустой. После смерти матери бабушка забрала его к себе, но вскоре сама попала в стационар. Остальные родственники отказались от ребёнка.
Фраза, которую произнесли сотрудники, звучала страшно формально: «Ребёнок социально одинокий, родственники либо недееспособны, либо отказались от опеки».
Полина вышла из кабинета с мокрыми щеками и трясущимися руками. Сердце разрывалось на части.
Она собрала все справки, написала заявление, оформила ходатайство. Бюрократия сопротивлялась, но недолго. Через неделю она пришла в приют — с официальным разрешением на временную опеку и решимостью сделать её постоянной.
Миша сидел в углу игровой комнаты. Когда он увидел Полину, сначала не поверил. Потом бросился к ней в объятия:
— Ты вернулась…
— Я же обещала.
Им ещё предстояло пройти множество препятствий — собрать документы, привыкнуть друг к другу, научиться быть семьёй. Но главное — они снова были вместе.
Первым делом после того, как Миша вышел из приюта, они отправились в больницу — к бабушке. Ведь в таких историях возвращение к корням — это начало новой главы.