Светлана рыдала, уткнувшись в подушку. Её душераздирающие всхлипы разрывали тишину комнаты. Алексей не находил себе места — он нервно ходил из угла в угол, пытаясь понять, как такое вообще могло случиться.
— Как можно было потерять ребёнка? — спросил он, стараясь сдержать гнев.
— Я её не теряла! — воскликнула Света. — Мы сидели на лавочке, Оля играла в песочнице. Вокруг было полно детей, ты же знаешь. Никто же за каждым следит круглые сутки! А потом все разошлись… Я сразу обошла всё вокруг, обыскала каждый метр, потом позвонила тебе!
Голос женщины снова дрогнул, и она зарыдала ещё горше. Алексей остановился, присел рядом, бережно положил руку ей на плечо.
— Прости, — сказал он уже мягче. — Я понимаю. Это не просто потеря. Её забрали. Я найду их. Обязательно найду.
Поиски пятилетней девочки начались немедленно. Полиция работала круглосуточно, прочёсывали дворы, подвалы, парки, лесные зоны. Все силы были брошены на поиски, но ни одного следа. Казалось, ребёнок исчез без следа, будто сквозь землю провалился.
Алексей словно постарел на десять лет за одну ночь. Он помнил клятву, данную больной жене: сделать так, чтобы Оля была самой счастливой девочкой на свете, что он будет её оберегать больше жизни. Через два года после смерти первой жены он женился на Светлане. Она настояла на этом, говорила, что Оле нужна женская забота. Отношения между девочкой и мачехой не сложились, но Алексей верил — это временно.
Целый год он практически не выходил из себя. То уходил в запои, то, наоборот, отказывался даже от рюмки. Фирмой тем временем управляла молодая жена, и Алексея это устраивало. Единственное, что он делал ежедневно — звонил в полицию. И каждый раз получал один и тот же ответ: «Новых данных нет».
Ровно через год после исчезновения дочери Алексей пришёл на детскую площадку, где всё началось. Слёзы катились по его щекам.
— Год… Ровно год без неё…
— Правильно, поплачь. Слёзы душу очищают, — раздался голос рядом.
Алексей вздрогнул. Рядом сидела баба Даша — местная дворничиха, жившая здесь столько, сколько существовал этот элитный посёлок. Она казалась вечной — ни стареющей, ни молодеющей, просто частью пейзажа.
— Как теперь жить?
— Не так, как сейчас. Ты на человека давно не похож. А если Оля найдётся — как ты ей таким покажешься? Да и вообще, что ты с людьми творишь?
— О чём ты? При чём тут люди?
— При том, что жена твоя распродаёт фирму. Люди остались без работы. Ты дал надежду, а теперь выбрасываешь их на улицу, как мусор.
— Этого не может быть…
— Так выходит. Да и отравить тебя может, тогда дочке и возвращаться будет не к кому.
Баба Даша встала и, не прощаясь, пошла прочь, равнодушно шурша метлой по асфальту.
Алексей ещё немного посидел, затем медленно пошёл домой. За час привёл себя в порядок. Когда посмотрел в зеркало, его передёрнуло — перед ним был старик: худой, осунувшийся, чужой.
Он сел в машину, которую год не водил, и поехал в офис. Всё внутри затрепетало — он чувствовал, что начинает возвращаться к жизни.
На первом этаже вместо знакомого лица администратора сидела молодая девушка, увлечённо смотревшая видео. Она даже не удостоила его взглядом. На втором этаже вместо его верной секретарши Лидии Сергеевны — новенькая, ярко накрашенная особа. Увидев Алексея, она попыталась остановить его:
— Вы не можете туда зайти!
Но он лишь оттолкнул её и вошёл. В кабинете его ждал сюрприз: Светлана сидела на коленях у молодого мужчины. Увидев мужа, она вскочила, торопливо поправляя одежду.
— Лёша! Я сейчас всё объясню!
— Вон. У тебя два часа, чтобы исчезнуть из города.
Света убежала, а её кавалер, бледный и потный, проскользнул следом. Алексей холодно добавил:
— Это касается и вас.
Через несколько минут он вызвал всех руководителей отделов. Позвонил Лидии Сергеевне, которая ушла после того, как Светлана сменила всех ключевых сотрудников.
— Я звонила, но вы не брали трубку, — сказала она.
— Подъезжайте обратно. Вас ждут.
Так началось возрождение фирмы. Алексей не выходил из офиса почти двое суток, раскладывая всё по полочкам, восстанавливая связи, увольняя тех, кто предал. Вернувшись домой, он усмехнулся — Света успела вынести всё ценное. Но ему было не жаль. Только бы не надорвалась. Он уже в обеде перекрыл ей доступ к банковским счетам.
Знакомые качали головами: куда пропал тот добродушный, всегда готовый к компромиссу человек? Теперь вместо него — жёсткий, решительный бизнесмен, который не меняет своего решения.
Пять лет спустя компания процветала. Через десять — стала лидером в регионе, поглотив большинство конкурентов. Его не просто уважали — его боялись. Но были трое людей, которым он позволял видеть его настоящего: Лидия Сергеевна, домработница Валентина Степановна и баба Даша. Они знали, что за холодной маской прячется глубокая боль, которую он не смог преодолеть.
Однажды вечером Валентина Степановна заглянула в кабинет.
— Алексей Михайлович, можно вас на минуточку?
— Проходите, конечно.
Алексей отложил документы, потянулся и улыбнулся:
— Чем это так пахнет? Блинчики, да?
Женщина рассмеялась:
— Угадали. Сдаётся мне, вы нарочно их испекли, чтобы я не могла вам отказать.
— Может, и так. Что-то нужно?
— Алексей Михайлович, с тех пор как мы переехали в новый дом, я не справляюсь одна. Дом большой, сад, цветы… А я ведь не молодею.
Алексей встревоженно посмотрел на неё:
— Вы хотите уйти?
— Нет-нет, что вы! Просто хочу попросить разрешения взять помощницу или помощника.
Алексей поморщился — он не любил перемен, особенно в своём доме. За последние годы он почти полностью отгородился от мира, оставив общение только по делу. В его жизни давно не было места новым лицам.
— Валентина Степановна, вы же понимаете… — начал он, слегка нахмурившись.
— Понимаю, Алексей Михайлович, — мягко ответила женщина. — Но и вы меня простите — тот дом был маленький, уютный. А здесь — целый особняк, сад, зимний сад, цветы… И я уже не та молодая птичка, что раньше.
Он задумчиво кивнул. Справедливо.
— Ладно, — сказал наконец. — Только пусть будет тихо. Никакого шума, никакого беспокойства.
— Да разве за пятнадцать лет я хоть раз вас подвела?
— Ни разу, — улыбнулся он. — А теперь блинчики готовы?
— Ох, знаете вы моё слабое место, — рассмеялась Валентина.
На следующий день Алексей не поехал в офис. Как и шестнадцать лет подряд, он отправился в парк, где всё началось. Туда, где в один обычный день исчезла его дочь. Он приезжал сюда каждый год, как на поминки. Сидел на скамейке, смотрел на детей, на небо, иногда плакал, но чаще просто молчал. Ближе к вечеру возвращался домой, закрывался в кабинете и позволял себе немного виски — единственный день в году, когда он позволял боли выйти наружу.
Дома его ждала неожиданность.
— Вот здесь всегда хранится чистящее средство, здесь тряпки и перчатки, — доносился голос Валентины.
Алексей поморщился. Почему именно сегодня она привела помощницу? Прямо в этот день?
Не успел он развернуться, чтобы уйти, как из гостиной вышли две фигуры: Валентина и хрупкая девушка лет девятнадцати. Та, заметив его взгляд, робко поправила выбившуюся прядь волос.
Сердце Алексея больно сжалось. Что-то в этом движении, в её глазах, в выражении лица зацепило его глубоко внутри.
— Алексей Михайлович, это Оксана, она мне поможет. Старайся не мешать ему, — строго сказала Валентина.
Девушка кивнула, не произнеся ни слова.
— Так она вообще говорит? — спросил Алексей.
— Говорит, только… не очень любит. Не любит или не может — не знаю. Но с этим тоже всё в порядке.
Валентина увела девушку, а Алексей медленно опустился в кресло. Что-то беспокоило его, будто невидимая нить тянулась из прошлого. Он не мог понять — что именно. Пожав плечами, прошёл в кабинет, достал бутылку виски, стакан.
На столе, как всегда, лежал поднос с закуской — забота Валентины. Алексей сел, налил себе, открыл старый семейный альбом. Это была его ежегодная ритуальная боль — просматривать фотографии Оли, вспоминать, как она смеялась, как делала первые шаги, как говорила «папа»…
Страница с днём рождения — четыре года. Он уже хотел перевернуть, как вдруг замер. Подошёл к столу, взял лупу, снова уселся. Долго вглядывался в одну точку на снимке.
И тогда сердце его остановилось.
Он чуть не снес дверь, вбежав на кухню. Валентина испуганно отступила к стене.
— Что случилось?
— Где она?! Где ваша помощница?!
Валентина молча кивнула в сторону гостиной. Алексей рванул туда. Оксана стояла в углу, испуганно глядя на него. Эти глаза… эти глаза он бы узнал среди тысяч.
Он схватил её за руку, чуть дернув рукав вверх. На запястье виднелся детский браслет — потёртый, выцветший, но знакомый до боли.
Голос Алексея дрожал:
— Возьми блокнот. Быстро!
Валентина сразу принесла. Девушка неуверенно взяла ручку и написала:
«Я не знаю. Он всегда был. Это всё, что у меня есть из детства».
— Ты ничего не помнишь из того времени? — спросил он, чувствуя, как внутри начинает подниматься какой-то странный, дикий страх.
Она покачала головой и написала:
«Нет. Я болела. Помню только с семи лет».
Алексей сжал зубы, пытаясь сдержать рык.
— Кто твои родители?
Оксана снова написала:
«Не знаю. Жила у цыган. Сбежала, когда решили отдать замуж».
Валентина опустилась на стул, прижав руки к груди:
— Не может быть…
Алексей стоял, словно окаменевший. Возможно ли это? Может ли эта девушка быть его дочерью? Если да — почему он не нашёл её раньше? Если нет — то кто она тогда? И почему этот браслет? Почему глаза?
— Поедешь со мной в клинику, — сказал он, стараясь говорить твёрдо.
Девушка посмотрела на Валентину, та кивнула:
— Не бойся. Ничего страшного. Я поеду с вами.
Эта неделя стала самой долгой в его жизни. Хуже был только тот день, когда Оля исчезла. Теперь казалось, что стоит ему выйти из дома — и вся надежда исчезнет. Что если это не она? Что если он ошибся?
— Лидия Сергеевна, вызовите ко мне начальника службы безопасности. Все дела отменяются. Меня этой недели не будет. Да, пусть подождут эти сделки — новые заключу.
Когда они собрались, начальник безопасности попросил поговорить с Оксаной наедине. Лидия Сергеевна, как всегда, вмешалась:
— Ну что ты, сынок? Не пугай её. Она и так переживает.
Мужчина смущённо кашлянул, покраснев, как школьник.
— Разберусь. Если они что-то знают — они мне всё расскажут.
Оксана всё это время молча плакала. Она не понимала, что происходит. Только-только жизнь начала налаживаться после ужасов цыганской жизни, где её за чтение били, за вопросы били, где она месяцами не знала вкуса свежего воздуха. А теперь — эти люди, их странные взгляды, разговоры, напряжение вокруг неё.
Когда доктор и служба безопасности прибыли одновременно, Алексей настороженно оглядел их:
— Уже договорились, что ли? Кто первый?
— Давайте я, — сказал врач. — Эта девушка — ваша дочь.
В комнате внезапно потемнело. Алексей даже не понял, как оказался на полу. Ему казалось, что мир на секунду исчез, а потом вернулся, и голос врача доносился откуда-то издалека.
Когда свет вернулся в глаза, он сидел на полу, тяжело дыша. Поднял взгляд на второго мужчину.
— Цыгане её увезли. Забрали по заказу. У них был план. И деньги.
— Кто? — голос Алексея был сухим, как бумага.
— Светлана.
Он закрыл глаза. Не удивительно. Он знал, что она способна на многое. Только не на это.
— Я найду её.
— Не стоит. Мы нашли. Она живёт в нищете, потеряла всё. Не узнает никого. Даже себя, кажется.
Они вышли в гостиную. Валентина Степановна не могла отвести глаз от Алексея. А он смотрел только на Олю. Девушка дрожала, голова раскалывалась, тело ныло от напряжения. Она не знала, что делать.
Алексей опустился перед ней на колени:
— Прости меня, доченька. Прости, что не смог найти тебя раньше. Те, кто причинили тебе боль — будут наказаны. Обещаю. Прости меня, Оленька.
Девушка покачнулась, схватилась за голову, затем посмотрела на браслет. Губы дрогнули, и она прошептала, как эхо из далёкого детства:
— Папа… Папа, это ты мне подарил на день рождения. Мне было четыре года.
Через год в университетском городке студентка первого курса, весёлая и улыбчивая, с книгами под мышкой, спешила на лекцию. В её глазах больше не было страха. Только свет. И вряд ли кто-то из тех, кто знал её прошлое, узнал бы в ней ту самую девочку, которую однажды украли у отца.