Лиза была твердо убеждена: стоит мужу прийти домой, сесть за стол и отведать её фирменный борщ с копчёной грудинкой — и всё встанет на свои места. Борщ всегда удавался ей лучше всего, и процесс его приготовления был для неё чем-то вроде ритуала — почти медитации. Обжарить лучок до золотистого хруста… Нарезать капусту так тонко, что она ложилась в кастрюлю, как шёлковые нити… Добавить щепотку сахара после томатной пасты — чтобы вкус заиграл, стал глубже, гармоничнее…
Николай всегда с аппетитом доедал свою порцию и шутил, что это вкуснее, чем в любом ресторане. А если настроение было хорошим, он усаживал Лизу к себе на колени, прижимал крепко и говорил, как сильно её любит, как повезло ему с такой женой…
Но уже давно между ними не было ни таких жестов, ни тёплых слов. Лиза даже начала забывать, каково это — чувствовать руки мужа, обнимающие её. А всё началось с одной ссоры. Она не понимала — разве та причина стоила того, чтобы вот так стереть с лица земли всё, что было между ними? Она ведь искренне переживала за него, интересовалась, как дела на работе, пыталась поддержать, дать дельный совет…
Николай никогда не любил делиться подробностями своей жизни, но Лиза знала: он плохо припарковал фуру, и та врезалась в машину начальника. Бампер шефа после удара стал похож на помятую жестяную банку. Виноват был не только Николай — в тот день по городу внезапно ударил гололёд, а дворник на той парковке так и не успел посыпать соль. Но шеф не слушал оправданий и взыскал с Николая компенсацию, равную двум его зарплатам. Лиза понимала, почему муж был в ярости, но не понимала — зачем он срывался на ней? Только много позже, оглядываясь назад, она осознала: это был не просто конфликт, а очередная трещина в уже трещащей стене их отношений.
Но сейчас Лиза не собиралась сдаваться. Поэтому и варила борщ — тот самый, волшебный, который раньше всегда возвращал их друг к другу. Поглядывала на часы — муж задерживался. Наконец, пора было добавить давленый чеснок и снять кастрюлю с огня — пусть настаивается.
Сняв фартук, Лиза поспешила в спальню переодеться. Выбрала шёлковое приталенное платье небесно-голубого цвета с белым горошком. Повернулась перед зеркалом, провела ладонями по бёдрам, оценивая себя. Сняла ободок, распустила волосы, превратив аккуратные спирали в небрежные волны, слегка пригладила их расчёской и нанесла на губы малиново-алую помаду. Теперь — идеально!
Из коридора раздался звон ключей. Николай! Сердце Лизы взволнованно забилось — как в тот день, когда он делал ей предложение. Пусть были обиды, пусть была злость… Пусть! Сейчас всё это останется в прошлом. Сегодня — новый день. Начало заново. Разве может быть иначе? Она улыбалась, чувствуя, как в душе вновь просыпаются чувства, о которых уже забыла. Сейчас они помирятся, и всё будет хорошо…
Улыбка застыла на её лице, когда в дверь, опережая Николая, вошла девушка. Короткое обтягивающее чёрное платье, высокие сапоги на шпильках, ноги в чёрных колготках, тонкие, как карандаши. От неё пахло приторными духами. Она тоже улыбалась — но тут же замерла, увидев хозяйку квартиры.
— Ты же сказал, что ты один, — обернулась она к мужчине.
Николай криво усмехнулся — как всегда, после пары стаканов. Ладонью хлопнул девушку по бедру и подтолкнул вперёд.
— Я и один. Это — как мебель. Не обращай внимания. В спальню, раздевайся.
Лиза будто наблюдала за чужой жизнью. Словно смотрела фильм, не понимая сюжета, но уже чувствуя, что всё это — кошмар.
— Чего уставилась? — Николай прислонился к стене, кое-как стягивая ботинки. — Думала, я буду терпеть твои капризы? Думала, я не мужик? А ты — не баба! — выплюнул он и, сбросив ботинки, стал стаскивать штаны.
В ином контексте сцена выглядела бы почти смешно: мужчина в шапке, куртке, свитере… и трусах с лягушками. Николай втянул носом воздух — почуял борщ.
— Иди, доваривай суп и не рыпайся. Потом поедим. А ты… сама решила освободить место в постели, так что не имеешь права жаловаться!
С этими словами он прошёл в спальню и с такой силой захлопнул дверь, что с потолка посыпалась штукатурка.
Лиза стояла как вкопанная. Тело будто окаменело. Она пыталась думать, но вместо мыслей — только бешеное сердцебиение, будто сердце вот-вот вырвется из груди или взорвётся на осколки. Прижала ладонь к горлу — неужели там что-то душит? На щеках стало мокро. Она растерялась — откуда этот жалобный, протяжный вой? Только через мгновение до неё дошло: это она сама плачет. А ещё — она уже сидит на полу, съёжилась, сгорбилась. Казалось, если станет ещё хуже, она просто исчезнет, растворится, как утренний туман. Но этого не произошло. Ни через минуту. Ни через десять. С кухни пискнула духовка — булочки с зеленью готовы.
Она поднялась. Из спальни доносились звуки. Лиза отстранённо отметила: слух у неё, оказывается, хороший. Вздохнула — глубоко, ровно, так, что грудь сжало от боли. Выдохнула. Закрыла глаза. Муж не просто изменил. Он сделал нечто худшее. Он убил всё, что между ними было.
Подошла к шкафу, рванула дверцу, сняла пальто — дымчато-серое, с распродажи. Провела пальцами по рукаву, где уже появились катышки. Это была первая вещь, которую он ей подарил. Кажется, прошла вечность, хотя на самом деле — чуть больше года. Тогда он подобрал её на улице — напуганную, потерянную, одинокую. Лиза надела пальто. Оно стало впритык — она немного поправилась. Обула коричневые сапожки на плоской подошве. Первые, которые купила на свою первую зарплату — работала тогда в киоске с сыром и колбасой.
Достала сумочку с тумбочки. В ней — кнопочный телефон («смартфон тебе ни к чему», — сказал Николай), документы, мелочь. Открыла дверь, шагнула за порог… и обернулась. На секунду в голове вспыхнула безумная фантазия: дверь распахивается, Николай выбегает, кричит, что ничего не было, что он не смог, потому что любит только её. Но это была лишь мечта.
Лиза вышла. Не стала запирать дверь — ключи оставила на тумбочке. Она не собиралась возвращаться. И не хотела больше существовать в жизни Николая. Спустилась по лестнице — одна ступенька, вторая, третья… двадцать четвёртая… Счёт помог сосредоточиться. Когда она шла по улице, набирая номер, по которому когда-то поклялась никогда не звонить, её пальцы уже не дрожали. А голос, когда на том конце ответили, прозвучал ровно:
— Привет. Забери меня.
Николай тысячу раз признавался себе: он не умеет пить. Но пил всё чаще. Работа не клеилась, кредиты давили, жена «выходила из роли», родители ныли — поводов хватало. Алкоголь приносил лёгкость, опьянение, забвение. А потом наступала расплата — не только головная боль, но и тяжесть в душе. После пьянок перед глазами вставал его дядя Вадим, умерший от белой горячки, оставивший после себя лишь боль и стыд. Казалось, он кивал племяннику: «Молодец. Продолжай — и ты меня догонишь».
Солнце, пробившись сквозь щель в шторах, резануло по глазам, будто в мозг вонзили нож. Николай застонал, отвернулся, уткнулся носом в чужое плечо с кривой, размазанной татуировкой бабочки. Вскочил, резко сел.
— Что ты тут делаешь?! — закричал он.
— Сам сказал остаться до утра. Хочешь ещё? — она потянулась к нему с профессиональной улыбкой.
Николай отшатнулся, рухнул на пол вместе с одеялом.
— Ничего не хочу! Уходи!
— Как скажешь, — пожала плечами девушка, привычная к капризам. — Ты всё заплатил, не волнуйся, — добавила она, видя, как он лихорадочно собирает одежду. Но Николай молча одевался.
— Уходи! — рявкнул он.
— Да иду! — она надула губки и быстро собралась.
Выглянула осторожно — где жена? Бывало всякое, но ссор с ревнивыми супругами она старалась избегать. Хотя, судя по вчерашнему, эта, похоже, всё терпит…
Николай вывалился из спальни как раз в тот момент, когда хлопнула входная дверь.
— Лиза? — позвал он.
Обошёл квартиру — зал, кухню, санузел, маленькую комнату, балкон. Нигде. Выпил воды — горло пересохло. Заглянул в кастрюлю. Борщ пах аппетитно, но уже начал скисать.
— Ну и сволочь же я, — прошептал он и допил воду.
Ясно: Лиза ушла. К родителям? Там больше некуда. Николай замялся, глядя на телефон. Мама точно устроит разнос. Раньше у них были ссоры, но такого — никогда. И вот что хуже всего — он не мог вспомнить: было ли что-то с той девкой? Вроде, отрубился, как вошёл в спальню… А может, и было? Иначе зачем она лежала рядом, голая?
Скрипнув зубами, Николай набрал мамин номер.
Разговор был коротким. Лизы у них нет. Мать даже не подозревала о ссоре — говорила о даче, о персиковом пироге, просила передать Лизе рецепт…
Живот заурчал. Вчера он не ел, только пил. Но есть не хотелось. Стал звонить друзьям, знакомым — может, у кого Лиза? Каждый звонок давался тяжело. Все явно что-то заподозрили.
— Поссорились? — спросил Борис.
Лучший друг. Николай звонил ему в последнюю очередь — потому что нуждался в поддержке. А Лиза точно не могла быть у Бориса — тот жил в Испании, а теперь работал на курортах по всему миру.
— Малость…
— Ты пил? — Борис вздохнул. — Я же говорил: пьяный ты — не человек.
Николай закатил глаза. Борис завязал в восемнадцать и с тех пор считал своей миссией спасать других от бутылки.
— Родителям звонил?
— Звонил. Если бы она была у них, мама бы меня уже убила.
— Когда она ушла?
— Не знаю. Поссорились вечером. Утром — нет её.
— И что с тобой делать? — Борис шуршал вещами. Николай понял — он собирается.
— Если не появится, — продолжил друг, — надо писать заявление о пропаже.
— Да брось! Обиделась и убежала.
— Всякое бывает, — серьёзно сказал Борис. — Прости, но ты… дурак. У тебя такая жена!
— Подобралась, — хмыкнул Николай, всё ещё злясь.
— Не умничай! Какая разница, что было раньше? Главное — как вы живёте сейчас! Да за такую женщину… В общем, ищи её. Купи цветы, конфеты, фрукты в шоколаде. Встань на колени. Скажи, что любишь.
— Да понял я! — оборвал Николай.
Закончив разговор, он всё же решил поесть. Вылил борщ — и тут же пожалел: жена ушла, а вкуснота пропала. Съел подсохший сыр и булочки. Жевал, пил чай и думал. Где Лиза? Как её найти? И самое главное — как вернуть?..
В двадцать восемь лет Николай жил в собственной квартире — родители, когда он закончил вуз, разменяли свою трёхкомнатную квартиру в центре и подарили сыну жильё, чтобы в будущем, когда появится жена и дети, им не пришлось бы гасить ипотеку. По диплому он должен был стать учителем английского, но это была мамина мечта — она сама когда-то отказалась от педагогической карьеры ради семьи и теперь хотела, чтобы сын реализовал её упущенные амбиции. Однако Николай быстро понял: сидеть за партой, объяснять грамматику озабоченным подросткам — это не его. Ни капли. После громкого скандала он начал искать своё место в жизни.
Сначала попробовал себя в автомастерской — даже неплохо схватывал, но вскоре надоело. Потом устроился водителем: сначала возил мелкие грузы по городу, а в перспективе мечтал о дальнобойных рейсах. Это ему подходило — дорога, свобода, отсутствие начальника над ухом, никакой рутины. Жизнь казалась простой.
Николай не торопился с серьёзными отношениями, не думал о женитьбе — пока однажды, в дождливый осенний день, не увидел её. Заехав к магазину, куда вёз товар, он заметил хрупкую девушку на скамейке. Мокрые светлые кудри облепили лицо, она сидела, спрятавшись в ладони, словно потерявшаяся собачонка.
— Девушка, вы в порядке? — спросил он, подходя ближе.
Она вздрогнула, подняла глаза. Большие, зелёные, удивительно живые. Николай, человек далёкий от поэзии, вдруг подумал: «Оленьи глаза». Хотя, по идее, у оленей они карие.
— Я не знаю, — тихо ответила она. — Спасибо, — добавила и робко улыбнулась.
Голос был красивым. Чуть хрипловатым. С лёгким акцентом, но Николай не придал этому значения.
— За что спасибо?
— Вы первый, кто спросил, всё ли со мной в порядке.
— Ну… — он растерялся, огляделся. — Тут же мокро. Вы простудитесь. Давайте выпьем кофе?
Она согласилась. Он отвёл её в ближайшую чебуречную — не ресторан, конечно, но девушке всё понравилось. Она застонала от удовольствия, откусив первый чебурек.
— Как вкусно! — сок стекал по подбородку, и Николай молча протянул салфетку. — Я такого раньше не ела.
— Серьёзно? — удивился он.
— Я решила всё начать с чистого листа, — сказала она. — Приехала в этот город… и всё.
Николай кивнул. Понял. Такое бывает — люди убегают, ищут себя, пытаются стереть прошлое. До встречи с ней его жизнь была простой: знакомства, расставания, без обязательств. А тут — как будто воронка затянула. Он не просто влюбился. Это было сильнее. Как зависимость. Как необходимость.
Она — Лиза — казалась хрупкой, но в ней была такая глубина. С ней было легко и молчать, и говорить. Она слушала, не перебивала, не навязывала себя. Николай чувствовал себя иначе — легче, свободнее.
Когда-то он спросил, кто она, откуда. Лиза рассказала. Её родители — эмигранты, уехали в Англию в начале 90-х. Погибли, когда ей было четырнадцать. Опекуны отправили её в швейцарский пансион — закрытое учебное заведение для девочек из обеспеченных семей.
— То есть, как в институте благородных девиц? — усмехнулся Николай.
— Ужасное место, — поправила она. — Там ты всегда одна. И всегда под присмотром.
В семнадцать лет за ней приехал старший брат. Он сумел оформить опеку и забрать её. Но через несколько лет Лиза поняла: они — разные. Решила вернуться туда, где когда-то жили её родители.
Николай слушал и восхищался: бросить всё, приехать в чужой город, начать с нуля — это требовало смелости. Он не лез в подробности, не расспрашивал, чем она занималась за границей. Понял лишь, что брат пытался вести бизнес, не сложилось, и Лиза тоже оказалась в растерянности. В итоге они с братом рассорились и разошлись.
Вскоре выяснилось, что у Лизы почти нет денег. Брат дал немного на дорогу, были скромные сбережения. Она снимала квартиру, но денег на следующий месяц уже не хватало. Опыт — минимальный: подрабатывала гидом для туристов. А в их городке туристов почти не было.
— Есть, конечно, — говорил Николай, — но не на пляжах и в музеях. У нас — природа. Горы, леса. Нужна подготовка, спецфирмы… Но ты уже пробовала устроиться?
Она кивнула. Вакансий не было. Деньги заканчивались.
И тогда Николай, осознав, что не может жить без этих разговоров, без её голоса, просто сказал:
— Выходи за меня. Я о тебе позабочусь.
Лиза замерла. Потом кивнула. И сказала «да».
Родители отреагировали на новость скептически: девчонка из ниоткуда, кто она такая? Но время шло — и все были покорены Лизой. Добрая, умная, тактичная, заботливая. На семейном совете решили: такая невестка — редкость.
— Какая разница, что было раньше, — вздохнула мать. — Главное — как она с тобой. Женись, сын. И береги её. Она одна такая.
Но чем ближе была свадьба, тем тревожнее становилось Николаю. Отношения с Лизой не портились — наоборот, она смотрела на него с обожанием, сияла от счастья. Просто он понял: это не просто любовь. Это — зависимость. Он чувствовал, как она на него влияет.
Однажды на рынке он поспорил с продавщицей, которая явно обвешивала. Лиза схватила его за рукав:
— Не надо конфликтовать. Всё можно решить мирно.
Он сдался. Попросил прощения. А по дороге домой чувствовал себя так, будто его заставили извиняться перед взрослыми, как в детстве.
Потом она стала просить не ходить к друзьям — «они пьют, и ты будешь пить». Николай начал злиться. Он не хотел воспитательницу. Он хотел жену — ту, что будет дома, готовить, убирать. Он — добытчик, она — хранительница очага.
— Мне жена нужна, а не учительница! — бросил он в первую ссору.
Потом извинялся. Но раздражение накапливалось. Его раздражало всё: как она расставляет банки в шкафу, как аккуратно вешает полотенца, как пытается его «лечить» от привычек.
А потом Лиза заболела. «По женской части», как стыдливо объясняла свекровь. Стала часто жаловаться на боль, а потом врач запретил супружескую близость. Потом, казалось, полегчала — и снова заболела. Николай жил в режиме подавленного раздражения: он как будто и не женат. Вместо тепла — поучения. Вместо близости — поцелуй в щёку.
Последней каплей стала история с родителями: они затопили соседей. Нужны были деньги на ремонт. Николай предложил позвонить брату Лизы.
Она разрыдалась. Сказала, что просила забыть прошлое.
— Ты какая-то неадекватная! — разозлился он. — Я просто спросил!
И тут всё накипело. Ему надоело: что его учат, как жить, что жена отказывает в близости, даже когда здорова — «настроения нет». Он пригрозил, что такого не потерпит.
На следующий день Лиза убрала с завтрака сахарницу — «вредно». Он встал и ушёл. После работы напился. На трассе увидел девушку в короткой юбке. Решил «проучить» жену. Показать, кто тут главный.
А утром — расплата.
Приняв таблетку от головной боли, Николай решил вздремнуть. Проснулся вечером. Десяток пропущенных звонков — мама. Когда он ей перезвонил, мигрень вернулась.
— Ты что творишь?! Где Лизонька?!
Оказалось, друзья семьи доложили. Пришлось признаться — поссорились, утром её нет.
— Ремня бы тебе дать, — мрачно сказал отец. — Другой мужик бы на руках носил такую жену… А ты? Эх, внуков не дождёмся…
Николаю хотелось биться головой об стену. И тут в голове зазвучал голос: «А подумал, кобелина, что от таких шлюх можно подхватить что-нибудь?»
Он полез в интернет — искать телефоны больниц. И моргов. Сердце сжалось. А вдруг скажут: «Да, есть такая. В реанимации. Или мертва»?
Николай ненавидел чувствовать вину. Но сейчас она накрыла его с головой — и была такой… правильной. Да, он виноват. Да, он идиот. Он изменил жене. В их постели. При ней. Унизил. Уничтожил всё.
Он выпил стакан ледяной воды. Пора звонить. Но тут раздалась мелодия — голосовое сообщение. Лиза. Её голос.
«Не ищи. Мы расстаёмся. Ты причинил мне боль. Я ушла. Я не вернусь».
Он прослушал его снова. И снова. Всё стало ясно. Его брак закончился.
После измены Николай ходил на работу через силу. Всё раздражало. Думал уволиться. Но в тот день он помчался туда — надеялся, что рутина отвлечёт, хоть на время сделает душу не такой тяжёлой.
Он рассказал родителям. Мама плакала, отец ругался, родственники качали головами. Все слушали голосовое Лизы. Все осуждали.
Николаю хотелось и просить совета, и кричать: «А вы сами идеальные? У вас нет ошибок?!»
Он звонил, писал, отправлял голосовые. Только гудки.
— Дочка, сердце разрывается! — молила свекровь. — Поговори хоть со мной… Как ты? Где?
И однажды Лиза ответила. Николай узнал от матери. Она скучает. Благодарна. Но вернуться не может. «Слишком поздно». Просит передать, что благодарна Николаю за дни счастья. И что оформит развод.
— У тебя сердце каменное! — рыдала мать. — Она любила тебя, была верной… Другой такой не будет!
Николай не сразу понял, что стоит в очереди на заправке — и говорит по громкой связи. Все слышали.
Залившись краской, он бросил деньги, схватил кофе и сэндвич — и выскочил на улицу. Тошно.
Время шло. Осень срывала листья, поливала город дождями. Краски исчезали.
— Как ты? — позвонил Борис.
— А ты как думаешь? — хмыкнул Николай, стоя у плиты с банкой консервированного борща.
— Ладно, понял, — сказал друг. — Не будем.
— Работаешь?
— Работаю! — радостно ответил Борис. — Пальмы, море, красотки — сплошь модели!
Николай молча потянулся за солью. Крышка слетела — соль обильно сыпанула в кастрюлю. Он чуть не взвыл. Готовить разучился. Раньше — мама, потом — Лиза. А теперь — банка.
Он попробовал. Борщ был съедобным. Но не тот. Совсем не тот.
— Мужики не плачут, — сказал он себе, нарезая хлеб, и сел обедать.
А Борис, в тридцать два градуса жары, бежал по пляжу, полный сил. Он любил свою работу — официанта на курорте. Мать не одобряла, но ему было всё равно. Он был счастлив.
— Ваш коктейль, сэр, — вежливо произнёс Борис на чистом английском, подавая бокал мужчине в белом костюме.
Тот рассеянно кивнул, пальцы его, слегка запотевшие от холода напитка, сомкнулись на стекле. Внутри — смесь тропических соков, кофе и колотый лёд, украшенный зелёной веточкой.
Яхта неподвижно стояла на зеркальной глади Карибского моря, отражая безоблачное небо. Неподалёку резвились дельфины, весело кувыркаясь в прозрачной воде. На палубе звучали деловые разговоры — кто-то упомянул «шесть миллионов фунтов стерлингов». Борис слышал, но не реагировал. Он привык быть невидимым. Привык быть тенью в этом мире роскоши — рядом, но не в нём. Он знал некоторых из этих людей. Даже слишком хорошо. Но держал лицо. Улыбался. Подавал. Молчал. Он был частью антуража — как лёд в бокале, как бриз, как отблеск солнца на воде.
— Мисс, — он протянул стакан с зелёным смузи с семенами чиа девушке в кружевном сарафане. — Ваш напиток.
Она приняла его, не снимая солнечных очков и не поднимая лица из тени широкополой шляпы. Но Борис заметил неоднородный загар на её теле — свежий, как у тех, кто только что прилетел. И вдруг, уходя, он обернулся. Что-то в этой сцене показалось ему странным. Очень странным. Мысль промелькнула, как вспышка — как же интересно всё складывается в этот раз! Он тихо насвистывал, направляясь на кухню: пора готовить устриц, доставленных из Новой Англии частным самолётом. Для «людей с деньгами».
Тем временем Николай, оставшийся в холодной, пустой квартире, ждал документов о разводе. Сначала он с трепетом ожидал этого момента — будто подпись на бумаге могла что-то окончательно изменить, будто до неё ещё есть шанс всё вернуть. Но документы не приходили. И постепенно тревога уступила место странной апатии. Он перестал думать о Лизе десять раз в день. Перестал вслушиваться в тишину, ожидая звонка.
Зато появились другие заботы. У родителей в квартире сломались пластиковые окна. Мама отказалась вызывать мастеров — «зачем платить, если у нас два мужика?» Николай помогал отцу, ворча, но смирялся. Это было проще, чем думать о себе.
Но вскоре мама выдала ему новое задание — более сложное.
— Наташа на тебя надеется! — заявила она, хлопнув ладонью по столу. — Ты должен ей помочь!
Николай закатил глаза. Его двоюродная сестра только что развелась — из-за того, что муж разгульничал, как будто в сериале. Теперь, чтобы замять скандал, он щедро откупился: выплатил алименты вперёд, даже заплатил за отпуск. И вот Наташа решила отпраздновать свободу — поехать на море. Ребёнка оставляла родственникам, а сама собиралась «развеяться».
— Почему я? — спросил Николай.
— Она боится одна ехать! — объяснила мама. — Молодая, красивая — вдруг что-то случится?
Николай сдержал усмешку. Ему всегда казалось, что опасаться нужно не за неё, а вокруг неё. Наташа была ураганом. И если не в духе — настоящей гарпией.
К тому же, у Николая начинался отпуск. Мама убеждала: «Не сиди дома! Разрядись!» А отец подмигнул: «Если бы меня отпустили — я бы сам поехал!» Мама добавила тише: «Вы не успели с Лизонькой…»
Что-то щёлкнуло внутри. Николай понял: он не выдержит этот отпуск рядом с родными, их взглядами, намёками, вздохами о том, как он всё испортил.
— Ладно, — сказал он, вставая. — Полечу.
Пока самолёт взлетал, он уже жалел. Наташа была той же — капризной, болтливой, упрямой. Они развернулись домой, потому что она «забыла» что-то, хотя оно оказалось в сумочке. В аэропорту она заставила его рыться в чемодане прямо в зале. В самолёте спорила с пассажиром за место у окна так яростно, что Николай боялся, что их высадят.
Он проспал почти весь перелёт. А когда вышел под палящее солнце, моргал, как слепой.
В отеле — смежные номера. Наташа заявила, что устала. Николай знал: «устала» — значит, сейчас придет и будет жаловаться. Он сбежал.
Надел рубашку в пальмы — мамин подарок. Глупо, но, пожалуй, к месту. Купил воду, прошёл по набережной. Море — невероятное. В детстве видел такое только в мультфильмах. На мгновение ему стало почти легко. Почему бы не попробовать начать с чистого листа?
Он купил кокос, остановился у лавки за шляпой. По пути случайно толкнул какого-то туриста.
Тот не ответил. Но Николай не заметил, как тот смотрит ему вслед — сначала с изумлением, потом с хищной улыбкой, будто увидел добычу.
Вечером брат с сестрой поужинали в ресторане морепродуктов. Николай впервые за долгое время почувствовал аппетит.
Потом пошли на набережную — там шёл праздник. Барабаны, факелы, танцы, фейерверки. Наташа бросилась в толпу, закружилась, смеясь. Николай хотел стоять в стороне, но тут к нему подошли танцовщицы — стройные, как статуэтки, в ярких костюмах.
— Вам коктейль, — улыбнулась одна, протягивая бокал с зонтиком.
— Мне? — удивился он. — Спасибо.
Вокруг все пили. Гостеприимство, видимо. Он отпил. И сразу почувствовал — что-то не так. Голова закружилась, перед глазами поплыло. Он схватился за пальму. Горизонт завалился. В ушах зазвенело.
«Подмешали… — пронзило сознание. — Кто? Зачем? Что будет?..»
Он не мог говорить. Не видел. Только почувствовал, как кто-то сильный подхватил его под руку, что-то бурчит на английском. Слышал, как тот шутливо объясняет: «Мой друг перебрал…»
Николай знал английский. И вдруг вспомнил. Но голос не был знаком. Он провалился в темноту.
Очнулся с ломотой в теле, гулом в голове. Всё качалось. Плескали волны. Он лежал на диване на палубе — на яхте.
Над ним спорили — на русском.
— Зачем ты его притащил?! — звенел женский голос. — Ты с ума сошёл?!
— Расслабься, — хмыкнул мужчина. — Не хмуришься, а то морщинки будут. Я тоже удивился, когда увидел. Какое совпадение!
Он открыл холодильник, выбил бутылку о борт, протянул Николаю:
— Вода. Выпей. Выглядишь паршиво.
Николай медленно открыл глаза. И замер.
— Лиза? — прошептал он.
Она стояла перед ним. Похудевшая. Волосы коротко подстрижены, теперь — шатенка. Строгая чёлка, золотые браслеты на запястьях. Черный сарафан. Ветер трепал ткань.
Она была другой. И в то же время — настоящей. Более настоящей, чем когда-либо.
Николай не мог пошевелиться. Ему хотелось дотронуться — не из желания, а из необходимости убедиться, что это не сон.
— Я его не звала! — выпалила Лиза, глядя на мужчину с бутылкой. — Я не знаю, что он тут делает! Клянусь!
— Да я верю тебе, — пожал плечами тот самый неприятный тип, смотря на Лизу с лёгкой насмешкой.
— Елизавета… — прошептал Николай, сжимая в руке бутылку с водой.
Он не мог поверить, что она здесь. Перед ним. На этой яхте. В этом кошмаре. Столько хотел сказать — признаться, что он скот, что с тех пор как она ушла, его жизнь превратилась в серую пустыню, что без неё он — сломанная машина, работающая на автомате. Но слова застряли в горле. Пока он пытался собраться с мыслями, до него наконец дошло: а как, чёрт возьми, он сюда попал?
Он сделал глоток. Вода была настоящей. Холодной. Жадно припал к бутылке.
— Итак, что мы имеем? — мужчина уселся на диванчик, развалившись с царственной небрежностью. — А мы как раз искали подходящего человека. Но, видишь ли, судьба решила помочь.
— Нет! — Лиза резко встала, указывая на Николая. — Ты не посмеешь втягивать его в это! Мы немедленно возвращаемся на берег!
— Почему? — тот усмехнулся, изогнув бровь. — По твоим рассказам, он как раз идеально подходит. А то, что он твой бывший… Это даже упрощает задачу.
— Ты мне всю жизнь испортил! — процедила Лиза сквозь зубы.
— Я дал тебе золотой билет, детка, — холодно ответил он. — Ты сама его порвала. Но, как видишь, фортуна снова на нашей стороне. У тебя есть шанс всё исправить.
Он встал, бросил на Николая оценивающий взгляд, затем лёгким движением похлопал сестру по щеке и направился вглубь яхты.
— Скажу капитану сделать ещё круг по бухте, — бросил через плечо. — А вы пока побеседуйте. Объясни ему, что происходит. И что выбора у него нет. Если он откажется — скажи, чем тырискуешь.
Последние слова прозвучали резко, без тени иронии. В них — лёд. Угроза. Решимость. Человек, привыкший, что его слушаются. И что тех, кто мешает, просто убирают с пути.
— Привет, — тихо сказала Лиза, садясь рядом. — Прости… Я не хотела.
Николай молчал. Открыл рот — и снова закрыл. С чего начать? С клятв в любви? С вопросов о том, кто этот тип, что происходит, где его сестра? В голове метались мысли, как стая испуганных птиц.
— Это мой брат, — сказала Лиза. — Алекс. Я не знала… Как ты вообще сюда попал?
Он рассказал. О поездке, о Наташе, о коктейле, о провале в сознании. Лиза кивнула, но её слова только запутали всё больше.
— Просто сделай вид, что согласен, — торопливо говорила она. — Не задавай лишних вопросов. Когда причалим — беги в отель, забери сестру и уезжай домой. Срочно.
— А ты? — спросил Николай. — Что происходит? Чем ты рискуешь, если я откажусь?
— Ты идиот, — бросила она, закрыв глаза и массируя виски. — Голова раскалывается… Таблетки не помогают. Почему бы тебе просто не уйти? Ты же, кажется, был рад, что мы расстались?
— Я ошибался.
— О! — она горько усмехнулась. — Звучит как дешёвая мелодрама. Но между нами всё кончено. Мне жаль, что ты попал в это. Но ты можешь уйти. Должен уйти. А я сама со всем разберусь.
— Да пошёл ты! — Николай вскочил, протрезвевший окончательно. Он схватил её за плечи. — Я ещё не подписал развод! Ты — моя жена. И я требую знать, что происходит!
— Оу, смотрите-ка, герой проснулся, — на палубу вернулся Алекс. — Не успели познакомиться. Александр. Но для друзей — просто Алекс. Так… Ты ему ничего не объяснила? Ну и глупышка же моя сестра!
— Она моя жена, — процедил Николай. — И я не позволю…
— Я в курсе, что ты натворил, — перебил Алекс. — Поверь, она бы не ушла, если бы ты был хоть сколько-то достоин. Но ты… Думаешь, между вами ещё что-то есть? Я сомневаюсь. Ты знаешь, что она могла бы быть королевой? Светской львицей? Но она выбрала быть домохозяйкой. Зарыла потенциал. И что в итоге? Вернулась туда, где ей и место. А ты… Ты обидел мою сестру.
— А ты, похоже, тоже не ангел, — ответил Николай.
— Возможно, — задумчиво кивнул Алекс. — Но у меня есть право. Я вытащил её из приюта, дал всё, научил всему. А ты? Поставил варить борщ?
— Хватит! — закричала Лиза. — Прекратите!
— Ладно, — Алекс глубоко вдохнул. — Поговорим по-серьёзному.
— Что происходит? — спросил Николай.
— Дельце на миллион, — усмехнулся Алекс.
Солнце поднималось, дельфины резвились, берег сиял зеленью и белыми стенами. Но Николай ничего не видел. Он слушал. И чем дальше, тем больше казалось — это не жизнь, а сценарий фильма. Только фильм не кончается. И не даётся выход.
Оказалось, Алекс с юности был в криминальной группировке. Гонки на спортивных авто — только начало. Потом — кражи для богатых, по заказу. Клиенты — из Южной Америки, Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии. Эксклюзивные услуги. По всему миру.
Николай сглотнул. Теперь понятно, почему Лиза сбежала.
Алекс не скрывал — он хотел, чтобы сестра стала частью команды. Благодаря обаянию, уму, харизме. Но Лиза выбрала другое. А когда Николай её предал — она вернулась к брату. Тот принял её с распростёртыми объятиями. Но теперь — долг. Благодарность. Участие.
— Почему бы просто не сказать «нет»? — спросил Николай.
— Потому что я могу рассказать одному очень влиятельному человеку, — холодно сказал Алекс, — что моя сестра причастна к краже бриллиантового колье из его сейфа.
— Это чушь! — воскликнул Николай. — Она не воровка!
— Я знаю. Ты знаешь. Но он — нет. И он не поверит, что такая женщина, как она, оказалась здесь случайно. После измены? Смешно. Кто поверит, что муж бросил такую красотку? Так что у неё нет оправданий, кроме одного — она вор.
Он резко притянул Лизу к себе, за подбородок заставил посмотреть на Николая.
— Вот и выбор. Либо она помогает нам вернуть колье — и очищается. Либо… Её сдадут.
— Ты не брат, если готов подставить родную сестру!
— Я не создавал этот слух, — усмехнулся Алекс. — Но почему мне его опровергать? Тем более… Она сама звонила мне из Германии, плакала, просила отпустить. Подставила меня.
— Ты хотел, чтобы я спала с тем колумбийским ублюдком! — вырвалась Лиза. — Ты уже тогда обо мне не думал!
— А ты позвонила мне, когда осталась одна, — парировал он.
Она молча отошла. Но не к нему. К Николаю. Почти встала рядом.
Молчание. Крики чаек. Ветер.
Алекс продолжил. Оказалось, колье украл не он, а давний враг владельца — Джеймс Рихтер. Но хозяин, мистер Смит, подозревает Алекса. И даёт шанс — вернуть колье. Если нет — последствия будут жестокими.
— Команда у меня почти развалилась, — сказал Алекс. — Нужен ещё один человек. Ты — идеален.
— Я?! Я даже яблоки у соседей не воровал!
— Ты водишь. Ты говоришь по-английски. И главное — ты будешь верен. Ты не предашь. Потому что не допустишь, чтобы с ней что-то случилось.
Он снова провёл пальцами по её щеке. Она отшатнулась.
Николай молчал. В голове крутился один вопрос: почему Алекс так откровенен? Почему не боится, что он сбежит в полицию?
Варианты:
Верит, что любовь заставит молчать.
Считает его трусом.
Не боится, потому что знает — если Николай откажется, от него просто избавятся.
Последний вариант был самым реальным.
Но Николай понял: нужно тянуть время. Вернуться. Найти сестру. Успокоить. Позвонить родителям. А лучше — Борису. Он где-то здесь. Он поможет.
Молчание затянулось. Потом Николай шагнул к Алексу.
— Я согласен, — сказал он, протягивая руку. — Что нужно?
— Отлично, — улыбнулся Алекс. — Вижу, ты умный. Придёшь сегодня по этому адресу, — он вручил записку. — Я всё объясню.
— И всё? Я могу идти?
— Что, маячок прицепить? — насмешливо изогнул бровь Алекс. — Иди. Только помни — если не придёшь… То мы найдём тебя. И не на берегу.
Николай кивнул. Посмотрел на Лизу. Она сидела на диване, обхватив колени, смотрела в море. Не обернулась.
Он сошёл на причал. Сделал шаг. Потом ещё один. Теперь главное — не сорваться. Не побежать. Не кричать.
Первым делом — в отель. Найти Наташу. Убедиться, что она не вызвала полицию. А потом — найти Бориса. Пока ещё есть время. Пока ещё можно спасти их всех.
— Ага, явился! — Наталья стояла в фойе отеля, уперев руки в бока, и как только Николай переступил порог, налетела на него и стукнула кулачком в плечо. — Нагулялся, да?
— Да я… — начал он, лихорадочно соображая, что сказать.
— Ух, и зачем я только с тобой поехала?! Мне и так плохо, а ты… Я знаю вас, мужиков!
Николай прикусил язык. Вместо оправданий он вдруг расплылся в наглой ухмылке.
— Да встретил красотку. Поговорили, выпили… Ну, переночевал у неё. А что? Думаешь, мне охота всё время с тобой сидеть? Нет уж, я теперь свободный человек! Раз уж вырвался — так и оторвусь по полной!
С этими словами он величественно направился к лестнице — в свой номер.
— Там, кстати, экскурсия в музей народных ремесел… Через полчаса. Может, сходим?
— Хорошо, — уже спокойно ответила Наташа. — А потом в кафе — читала, блинчики с манго там божественные!
Николай решил: чтобы всё прошло гладко, нужно вести себя как прежний Коля — легкомысленный, самоуверенный, беззаботный. Главное — не впутывать сестру. Быстро переодевшись, он набрал Бориса.
— Ну же, ответь! — нервно вышагивал он по номеру.
Когда друг наконец взял трубку, Николай чуть не подпрыгнул.
— Вот это поворот! — обрадовался Борис. — Ты что, тут?! Ну, конечно, встретимся! Как смена закончу… Давай в семь, у фонтана с русалкой. Кафешка там есть — крабы просто умопомрачительные!
Облегчённо выдохнув, Николай повесил трубку. Алекс велел прийти в девять. Значит, у него будет два часа на разговор с Борисом. Время, чтобы всё обдумать, составить план.
Когда друзья встретились, они крепко обнялись. Борис, как всегда, был полон энергии, сыпал новостями, расспрашивал. Заказали безалкогольное пиво и крабов. Николай думал, что не сможет проглотить ни кусочка — желудок сжимало от тревоги. Но к удивлению, мясо крабов, белое и сочное, исчезало с тарелки с пугающей лёгкостью.
Он рассказал всё. Всю правду. Знал, что Борису можно доверять. Да, он жалел, что друг живёт так далеко — когда лучший рядом, жизнь проще.
Борис слушал молча, серьёзно. Потом спросил:
— Ты влип. Ты мне доверяешь? По-настоящему? Не побоишься, что я предам?
Взгляд у него был пронзительный, ледяной. У Николая по коже пробежали мурашки.
— Да, — кивнул он.
— Тогда я помогу. Только… подыграй мне, когда скажу.
Николай не успел спросить, что он задумал, как над столиком выросла тень. Александр.
— Какая, хм, любопытная встреча, — сказал он, ухмыляясь. Но глаза остались холодными.
— Вашим парнем? — переспросил Николай, стараясь не выдать паники.
— Я же говорил — в команде трое, — усмехнулся Алекс. — Борис — третий. Работаем вместе полгода. Если память не подводит.
У Николая будто вынули почки. Борис… Честный, благородный, как герой из книжки — и вдруг бандит?! Это не укладывалось в голове. Он остался один. Никакой помощи. Лиза — заложница. Сестра — в опасности. И выхода, похоже, не было.
Но Борис заговорил. Спокойно. Ничего не скрывая. Сказал, что они с Николаем — старые друзья. И вот какое совпадение — встретились в отпуске, да ещё предстоит работать вместе.
— Очень любопытное совпадение, — протянул Алекс, явно что-то подозревая. Но быстро вернулся к своей привычной самоуверенности.
Николай выдохнул. Борис не выдал его. Пока всё не рухнуло окончательно. Алекс сказал, что пора — и ушёл. Борис — вслед за ним.
— Как ты мог?! — не сдержался Николай, когда они остались одни. — Ты же был примером! Честный, воспитанный!
— Время меняет людей, — ответил Борис.
— Настолько?! А как ты врал мне? Что работаешь официантом, батлером…
— Я и есть батлер, — пояснил друг. — Это прикрытие. Просто мне нужно быть там, где нужно. — Он похлопал Николая по плечу. — Расслабься. И просто… следуй за мной.
Последний взгляд Бориса был странным. Но Николай не успел разобраться — друг уже ушёл.
Когда Николай и Лиза подошли к назначенному месту, они шли молча. Дом оказался старым, ветхим, зажатым между новыми трёхэтажками. Алекс открыл дверь. Прихожая была завалена хламом. Он провёл их в комнату — чистую, с техникой. На стенах — мониторы. На столе — ноутбуки, экраны ползли коды.
— Мониторим службу безопасности клиента, — пояснил Алекс. — Времени мало. Вечеринка — завтра. Наша цель — сейф в кабинете. Борис будет внутри — в роли официанта. Удобное прикрытие. Я — Мартин Фокс, нефтепромышленник из Техаса. Вы… — он подвёл Лизу к Николаю. — Семейная пара. Богатые туристы из России. Пригласил Вильгельм Вольф — богатый старик. Но он сейчас в реанимации после инсульта на водных лыжах. Так что проверить не сможет.
— Лиза, нам нужно поговорить! — повернулся к ней Николай.
— Отвали! — резко бросила она.
— Полегче! — вмешался Алекс. — Сегодня вы — голубки. Если подставите — вы первыми пойдёте на корм акулам. Ясно?
Николай кивнул. Он не сдавался. Но объяснения — потом.
— Завтра в шесть — здесь. После этого выдвигаемся. А пока…
Алекс раскатал на столе план особняка.
— Изучайте. Особенно ты, — ткнул он пальцем в Николая. — Надеюсь, ты не страдаешь кретинизмом в вопросах ориентации?
— Все запомню, — ответил Николай, горько усмехнувшись. Учительница географии, которая мучила его с картами, точно не ожидала, что её уроки пригодятся для ограбления.
Вернувшись в отель, Николай не увидел упрёков. Наташа встретила его с тревогой.
— Ты в порядке?! — глаза её блестели от слёз.
— Что случилось?
— Там у туристки украли телефон, у другой — кошелёк! Ужас! Какой кошмар! Нужно быть осторожнее!
Николай едва сдержал смех. Вот бы его проблемы были такие! Как бы она отреагировала, узнай, что её брат идёт на ограбление за миллионы?
— Не волнуйся, — сказал он. — Скоро домой. Ничего не случится. Пошли ужинать?
Он надеялся. Но знал: всё может пойти не по плану. И акулы — это будет самое малое.
Он решил: на вечеринке, когда они останутся наедине, он поговорит с Лизой. Он не отпустит её.
На следующее утро Николай не хотел вставать. Как в детстве, когда мама говорила, что к стоматологу «не больно». Он знал — врут. И сейчас тоже знал: Алекс может говорить, что всё пройдёт гладко, но риск огромен. А главное — Лиза в опасности. И он не знал, как вернуть её. Как убедить, что ошибался. Что любит.
— Ты чего сидишь? — Наташа сдернула с него одеяло. — Экскурсия к рифам! Я не буду всё пропускать из-за тебя!
Странно было смеяться, смотреть на рыб, жариться на солнце, пробовать пончики — и знать, что вечером ты идёшь на дело. Николай с тоской смотрел на полицейских на улице. Эх, если бы они знали…
— На свидание? — съязвила Наташа.
— Нет, просто прогуляться…
— Врать ты не умеешь, Колька! — закатила она глаза. — К той красотке?
— Да! — решил он. — Может, вернусь поздно…
— Угу. А я пойду одна!
— Делай что хочешь, — отмахнулся он. — Только маме расскажу, что ты тут творила.
— Ладно, зануда… Поужинаю, посмотрю шоу — и спать.
Он почти не помнил, как добрался. Алекс открыл дверь и швырнул ему чехол с костюмом.
— Одевайся!
Николай натянул костюм в кладовке. Был тесноват, бабочка — нелепа. Но пришлось.
— Готово, — вышел он.
И замер.
Лиза в алом платье… Казалась волшебницей. Шёлк облегал фигуру, подчёркивал изгибы. Юбка чуть выше колена, вырез — едва прикрыл ключицы, рукава — до локтей. Но как она была соблазнительна! Зелёные глаза — как у дикой кошки. Высокие каблуки сделали её чуть выше его.
— Блестяще! — разрушил момент Алекс, похлопав в ладоши. — Красивая пара. Какой же ты идиот, что предпочёл другую…
Николаю захотелось его придушить. Но он сдержался.
Они вышли. Сели в машины. Лиза — за руль, Николай — рядом.
— Елизавета!
— Молчи.
— Не буду! — сказал он. — Я был подлец. Я ошибался. Ты перевернула мою жизнь. Я боялся этой привязанности. Я признаю — простить невозможно. Но… дай шанс. Один. И клянусь — последний.
Машина остановилась у особняка. Лиза вышла, бросила ключи парковщику.
— Мне нужно подумать.
Первые слова. Три слова. Но для Николая — всё. В них — надежда.
Он подал ей руку. Вместе поднялись по лестнице, между мраморных львов. Передали приглашения. Их впустили.
Николай глубоко вдохнул.
Однако минуты тянулись, складываясь в долгие, напряжённые мгновения, а ничего не происходило. Хозяин дома, Джеймс Рихтер, действительно подошёл к ним — но лишь для того, чтобы с улыбкой поприветствовать и пожелать приятного вечера. Потом он отошёл, очевидно, чтобы встретить более «весомых» гостей.
— Отлично! — рядом замер Борис с подносом, уставленным канапе с чёрной икрой. — В доме чисто. Охранника на веранде я устранил.
— Что ты сделал?! — Николай округлил глаза.
— Он просто спит, — хладнокровно ответил Борис, приподняв бровь. — Я не маньяк, Коля.
Николай понимал: каждый их шаг теперь может стоить жизни. Но он не упустил шанса — рука сама собой легла на талию Лизы. Она, кажется, скрипнула зубами, но лишь сладко улыбнулась, будто они и правда — счастливая пара.
На веранде они перешагнули через храпящего охранника. Потом Николай, словно по ниточке, повёл Лизу к лестнице. Второй этаж, поворот налево — вот он, кабинет.
— Кыш, — прошептала Лиза, опускаясь на колени у двери.
В её изящных пальцах блеснула тонкая металлическая отмычка. Николай сглотнул. Вот чему она научилась в юности. Вот сколько тайн было между ними.
Они вошли. Свет фонарика выхватил портрет короля — за ним и должен был быть сейф. Но вдруг комната залилась ярким светом. Лиза и Николай резко обернулись.
— Как некрасиво — платить за гостеприимство так, — стоял перед ними Джеймс Рихтер с пистолетом в руке. — Полагаю, вы пришли за бриллиантами?
Николай шагнул вперёд, закрыв собой Лизу.
— Нас заставили!
— Ммм… — Рихтер усмехнулся. — Это новое. Обычно воры рассказывают о больных детях.
За его спиной — движение. Балконная дверь была приоткрыта, и в темноте мелькали силуэты. Николай заметил. Лиза тоже — слегка толкнула его в спину. Но он понял: нельзя показывать, что что-то не так. Это точно не охрана.
— Вы украли колье… — начал Николай, тянув время.
— Украл?! — рассмеялся Рихтер. — Я его вернул. Джон Смит должен был жениться на моей дочери. Потом сбежал. И украл то, что королева Виктория подарила моей прапрабабушке. Я просто вернул своё.
— А почему не в полицию?
— Полиция — это долго. Он бы его спрятал. А я не повторяю ошибок. Колье — на другом конце света. А в сейфе — акции и мелочь.
Николай собирался продолжить, но вдруг дверь распахнулась. Ворвался Александр — с пистолетом.
— Всегда знал: если хочешь сделать дело хорошо — делай сам! — рявкнул он. — Открывай сейф!
— Ложись! — крикнул Николай и резко толкнул Лизу за массивный письменный стол.
Она вскрикнула, прикрыла голову, сжалась в комок. Николай прикрыл её собой. И не зря — в кабинет ворвались люди с балкона. Раздался грохот, хрипы, звон разбитого стекла. Потом — тишина.
— Эй, вы в порядке?! — над ними склонился Борис.
Александр лежал на полу, с руками за спиной. Рихтер прижимал ладонь к разбитому носу. А вокруг — люди в форме и в масках, будто с карнавала.
— Что… Что происходит? — прошептала Лиза.
— Все кончилось, — сказал Борис. — Ты больше не пленница своего брата.
Лиза смотрела на всё с дикими глазами. Потом — вдруг разрыдалась. И Николай, не раздумывая, обнял её. Она не оттолкнула. Просто плакала — тихо, сдавленно, как будто выплакивала годы страха, одиночества, боли.
Эта ночь была бесконечной. Гости разъехались. Николай, Лиза, Борис и Рихтер оказались в кабинете местной полиции — им дали поговорить наедине.
Борис рассказал всё. Да, он вступил в банду Александра. Но не как преступник — как агент. Он работал на международную организацию, не привязанную к странам, — своего рода рыцарей в тенях. Они помогали малым государствам, как этот остров, бороться с криминалом.
— Бабушка была права, когда запрещала тебе читать книжки про благородных пиратов, — задумчиво сказал Николай.
— Зато вырос такой, — усмехнулся Борис.
— А почему ты мне всё рассказал? Разве это не секрет?
— Я ухожу, — кивнул Борис. — Два года приключений — хватит. Хочу открыть ресторан на пляже. А мои коллеги… Ты не видел их лиц. Так что всё в порядке.
Николай кивнул. Всё сходилось.
— А почему он без наручников? — кивнул он на Рихтера с синяком.
— Потому что он — наш клиент. Он нанял нас, чтобы вычислить, кого Смит пошлёт за колье. Теперь у нас есть против него доказательства.
— Он на нас пистолет направлял!
— Погорячился, — буркнул Рихтер.
Николай сжал кулаки. Но сдержался.
— А Лиза? — спросил он у Бориса. — Она ведь ни в чём не виновата!
— Она с нами с самого начала, — кивнул Борис. — Передавала информацию. Она свободна. Как и ты. А Алекс — понесёт наказание.
Николай выдохнул. Всё закончилось. Он хотел уйти. Лиза уже поднялась, сказала, что хочет на воздух.
— Подожди! — он догнал её у выхода. — Поговорим, пожалуйста…
Она кивнула и пошла к набережной. Сняла туфли, села на песок. Набегавшая волна касалась её ног. Николай сел рядом, не думая о костюме.
— Я тебя люблю, — тихо сказал он.
— Но это случилось, — так же тихо ответила она.
— Но ты…
— Я многое простила бы… Но ты изменил мне. Ты сломал и создал заново. И теперь… я не могу просто вернуться.
Они молчали. Николай швырнул в море ракушку с улиткой.
— Значит, всё кончено?
Она повернулась. И вдруг — её руки обвили его шею, а губы накрыли его. Поцелуй был долгим, нежным и в то же время — как удар молнии. Когда она отстранилась, в её глазах он прочитал всё.
— Я верю, ты будешь счастлив, — сказала она. — Найдёшь женщину, полюбишь, у вас будут дети.
— А ты?
— Я? — она посмотрела на горизонт. — Поеду куда-нибудь. Борис поможет. Мне нужно понять, чего я хочу. А потом… Я тоже буду счастлива.
— А ты… не напишешь. Не позвонишь.
— Так будет лучше, — она не смотрела на него. — Ты это понимаешь.
Он кивнул. Слова горели в горле. Но стало легче.
— Прощай.
— Прощай.
Он медленно пошёл прочь. В отель. Принял душ. Лёг. Уснул.
Проснулся от стука. На пороге — Наташа.
— Опять всю ночь шлялся?! — возмутилась она. — У нас вечером вылет!
Они завтракали, ходили в зоопарк, покупали сувениры. Перед посадкой Николай вдруг обернулся.
Там, в зале, стояли Лиза и Борис. Они махали ему. Он не стал махать в ответ. Только улыбнулся и кивнул.
— Пошли! — дернула сестра.
Он пошёл. Но обернулся. Увидел, как они уходят. Держась за руки.
Он не сомневался: Борис позаботится о ней. О самой драгоценной женщине в его жизни.
И он пообещал себе: будет счастлив. Для неё. Для себя. Будет помнить. Будет любить — тихо, издалека. Но отпустит.
Самолёт взлетел. Николай смотрел на облака. И думал: как же хорошо — возвращаться домой.