Тишину в их спальне разорвал не звук, а ледяная волна его ненависти. Он стоял в дверном проеме, его фигура, обычно такая уверенная и прямая, сейчас была сгорблена, будто под невидимым грузом. Лицо, любимое лицо Алисы, искажено гримасой, которую она видела впервые за все семь лет брака. Это была маска стыда, гнева и презрения.
— Ну что, довольна? — его голос был низким, хриплым, прошибающим насквозь, как зимний сквозняк. — Добилась своего? Теперь весь офис, все мои коллеги, партнеры, весь мой мир будет ржать надо мной! Конечно, жена начальника отдела финансового планирования развлекает детей компаньонов! Это высший пилотаж! Какой позор! Я стал посмешищем!
Алиса отшатнулась, словно от физического удара. Слезы, горячие и горькие, выступили на глазах мгновенно, но она не дала им скатиться, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Марк, что ты несешь? — ее собственный голос прозвучал слабо и сдавленно. — Моя работа не хуже твоей! А может, и лучше, потому что я дарю людям радость, а не стресс! Тебя послушать, так я занимаюсь чем-то грязным и непристойным!
Она смотрела на него, а перед глазами проносилась вся ее жизнь, яркая, сочная, как палитра художника.
Алиса с самого детства была не просто общительным ребенком — она была фейерверком, салютом из смеха, энергии и безудержной фантазии. В то время как другие дети аккуратно раскрашивали контуры в книжках, она разрисовывала стены в прихожей, создавая целые миры. Ее стихией был не покой, а движение, не тишина, — громкий, заразительный хохот. Театральный кружок стал ее вторым домом, храмом, где ее дар ценили и лелеяли. Там она училась не просто играть роли, а оживлять души персонажей, вдыхать в них смех и слезы.
Но потом был университет, экономический факультет — выбор, одобренный обществом, родителями, здравым смыслом. Годы, проведенные за изучением сухих цифр, графиков и отчетностей, были для нее словно жизнь в черно-белом кино. Она справилась, получила диплом с отличием, но положила его на дальнюю полку шкафа, как кладут в могилу свою несбывшуюся мечту. Душа ее томилась и жаждала красок.
В двадцать восемь лет, когда многие только начинали строить карьеру по специальности, Алиса совершила свой бунт. Тихий, но решительный. Она надела костюм яркой бабочки и устроилась аниматором. И мир снова заиграл всеми цветами радуги.
Именно на одном из таких праздников, где она была Феей Удачи с серебряными блестками на щеках, ее и увидел Марк. Он стоял в стороне, строгий, в идеально сидящем костюме, с гаджетом в руке, и смотрел на это безумие с вежливым недоумением. Он был старше ее на пять лет, и эти пять лет были не просто разницей в возрасте — это была пропасть между двумя вселенными. Его мир был выстроен из алгоритмов, отчетов, курсов валют и тихих ресторанов. Ее — из музыки, конфетти, детского смеха и быстро смываемого грима.
Но случилось чудо, которое всегда случается, когда сталкиваются две противоположные заряженные частицы, — мощнейший разряд. Симпатия ударила их, как молния. За короткими, пылкими свиданиями последовала настоящая, безумная влюбленность. Он, всегда такой сдержанный, мог часами слушать ее безумные истории, и уголки его губ дрожали от сдерживаемой улыбки. Она ловила его взгляд, полный нежности и какого-то детского изумления, будто он нашел наконец-то ту самую, непохожую ни на кого, радужную птицу.
Через четыре месяца он сделал ей предложение, опустившись на одно колено прямо в парке, под смешной вращающейся фигуркой кальвадоса, которую она так обожала. Она закричала «ДА!» так громко, что с дерева слетели воробьи.
Казалось, счастью не будет конца. Родился сын, а через год — дочь. Алиса погрузилась в материнство, но даже эта огромная, всепоглощающая любовь не могла заткнуть ту самую бьющую внутри нее сквозь асфальт родничок творчества и энергии. Ей нужно было делиться этим светом с миром, иначе он мог угаснуть внутри, превратив ее в тень.
Когда детям исполнилось три и два года, она, набравшись смелости, завела разговор.
— Марк, меня директор агентства просто умоляет вернуться! — начала она, стараясь говорить уверенно. — Лена уходит в декрет, заменить ее некем. Только я знаю все наши программы!
Его глаза, обычно такие ясные и спокойные, буквально полезли на лоб. Он отложил tablet, будто оно вдруг стало раскаленным.
— Алиса, ты в своем уме? — спросил он, и в его голосе прозвучала неподдельная тревога. — Дети… Они такие маленькие! Какая работа? Твоя работа — здесь.
— Я все продумала! — парировала она, заранее зная его аргументы. — Моя мама готова сидеть с ними в мои рабочие дни. Твоя мама тоже рвется в бой! Это же всего несколько часов в день, и график у меня плавающий!
Марк смотрел на нее, как на инопланетянку, которая только что вылезла из летающей тарелки.
— Алиса, скакать в костюме пушистого кролика — это не работа для взрослой женщины, — произнес он с непроницаемой серьезностью. — У тебя блестящее экономическое образование! Красный диплом! А ты… ты прыгаешь под дешевой мишурой. Это… это как минимум неразумно.
В ее душе что-то екнуло и надтреснуло.
— Во-первых, — голос ее зазвенел, как натянутая струна, — я никогда не была кроликом. Я — фея, пират, принцесса Эльза и героиня из мультфильмов! Во-вторых, я не «прыгаю» — я работаю, я создаю сказку! И я устала сидеть в четырех стенах! Я хочу снова чувствовать себя живой!
Спор затянулся, перешел в ссору, но сила ее желания, ее непоколебимая уверенность в своей правоте в конце концов сломили его сопротивление. Он сдался, но не смирился. Он «разрешил» ей выйти на работу, скрепя сердце, с десятком оговорок и условием «только не в ущерб детям». И в его взгляде с тех пор поселилось постоянное, тягостное недовольство.
А она вернулась в свою стихию, словно выброшенная на берег рыба — в океан. С новыми силами, с новой любовью к своему делу. Впереди был сезон новогодних утренников и корпоративов — ее любимое время. Она заряжалась энергией толпы, детскими улыбками, ощущением, что она — частица всеобщего счастья.
А он ходил хмурый, как ноябрьское небо, и его молчаливое осуждение витало в доме тяжелым туманом.
Однажды вечером, вернувшись с очередного праздника, она застала его пристальный, изучающий взгляд.
— Ты что, в таком виде за рулем ехала? — спросил он, и в его тоне сквозил ледяной ужас.
— Заезжала в магазин за продуктами, а что? — удивилась она.
— Подойди к зеркалу. Иди, взгляни на себя, клоун, — бросил он с нехарактерной для него грубостью.
Она повернулась к зеркалу в прихожей и… расхохоталась. В суматохе она забыла смыть грим. Из зеркала на нее смотрела не Алиса, а веселая, ушастая лисичка с черным носиком и длинными усами.
— Вот почему кассирша так улыбалась! — весево воскликнула она. — Ну и отлично, подняла кому-то настроение!
Она повернулась к мужу и скорчила смешную рожицу, надеясь его рассмешить. Но его лицо не дрогнуло.
— Боже правый, Алисе тридцать лет, а выглядишь и ведешь себя как девочка-подросток с косичками, — произнес он с язвительной холодностью. — Прямо детский сад какой-то, а не дом.
В этот момент из комнаты выбежали дети. Увидев маму-лисичку, они завизжали от восторга.
— Видишь, Марк? — обняла она их, и сердце ее забилось чаще. — А им я нравлюсь! Правда, мои родные? Побежали, я покажу вам, как лисичка танцует!
И она, размахивая руками-лапками, помчалась в гостиную, увлекая за собой визжащий от восторга комочек счастья. Марк лишь покачал головой, пробормотав себе под нос: «Цирк. Настоящий сумасшедший дом».
Отношения не просто портились — они трещали по швам. Он не понимал ее «ребячества», а она не могла, да и не хотела, ломать себя, заковывая свою яркую душу в скучные серые одежды офисного планктона. Его колкости становились все больнее, его взгляды — все критичнее.
Последней каплей стал тот самый юбилейный корпоратив партнеров. Огромный зал, приглашенные со своими семьями. Алиса и ее команда развлекали детей в отдельной игровой зоне. Она была в образе Капитана Космоса, в блестящем серебристом комбинезоне и с смешной антенной на голове. Она вовсю руководила «построением ракеты» из надувных модулей, когда почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд.
Обернувшись, она увидела Марка. Он стоял в двух шагах, бледный, как полотно. В его дорогом, идеально сшитом костюме, с бокалом вина в руке, он был воплощением ее кошмара.
— Алиса? Что ты здесь делаешь? — он подскочил к ней и схватил за руку так сильно, что ей стало больно.
— Марк, привет! — удивилась она. — А ты почему здесь?
— Я здесь как почетный гость! А ты… какого черта ты здесь в этом… виде? — прошипел он сквозь зубы, и в его глазах бушевал настоящий ураган злости и унижения.
— Это семейное мероприятие, нас наняли развлекать детей, — попыталась она объяснить, но внутри все похолодело.
Лицо его исказилось. Он отпустил ее руку, словно обжегся.
— Ради всего святого, — его шепот был страшнее крика, — никто не должен узнать, что ты моя жена. Этого позора мне еще не хватало.
Резко развернувшись, он ушел в толпу гостей, оставив ее одну посреди веселящейся детворы. Ей стало физически плохо, в глазах потемнело. Она сглотнула комок в горле, глубоко вдохнула и, собрав всю свою волю, снова улыбнулась детям. Она продолжала работать, смеяться и веселиться, а внутри у нее все медленно умирало.
Он вернулся домой глубокой ночью, от него пахло алкоголем — редчайшее для него явление. И едва переступив порог спальни, он обрушил на нее всю накопленную ярость. Началось все с тех самых слов, что резанули тишину, как ножом.
— …Мои коллеги тебя узнали! Подходили ко мне с тупыми, идиотскими вопросами! — продолжал он свою гневную тираду, шагая по комнате. — А что я должен был им ответить? Что моя жена, как Пеппи Длинныйчулок, носится с детьми и орет как ненормальная? Ты ведешь себя как девочка! Неужели нельзя найти нормальную, достойную работу?!
— А в твоем понимании «достойная» — это восемь часов в день греть стул и смотреть в экран?! — сорвалась она на крик, и слезы наконец хлынули ручьем. — Я не торговкой телом работаю! Я умею найти подход к каждому ребенку, к каждому взрослому! Я дарю им праздник! Если все будут ходить с таким же каменным, как у тебя, лицом, мир станет серым и пустым! И да, я хочу быть этой «девочкой», если это приносит счастье другим!
Она не выдержала. Резко развернулась, выбежала из спальни и захлопнула дверь так, что задрожали стены. Она ушла в детскую, плюхнулась на диванчик к спящим детям и рыдала, беззвучно, чтобы их не разбудить, давясь своими слезами и ощущая полную, абсолютную безысходность. Он никогда ее не поймет. Никогда.
Но к утру слезы высохли. А вместе с ними куда-то ушла и паника. Ее место заняла холодная, кристальная решимость. Она не могла сломать себя. Но она могла попытаться построить мост. Построить его первой.
Она подошла к нему утром, когда он пил кофе, мрачный и невыспавшийся.
— Марк, давай поговорим. Конструктивно. Без обвинений. Учитывая желания и интересы обоих, — сказала она тихо, но очень четко.
— Боюсь, это невозможно, — он не поднял на нее глаз. — Ты не хочешь взрослеть. А я хочу видеть рядом женщину, а не вечно юную, несерьезную девочку.
Ее снова задело за живое, но она вдохнула и сохранила спокойствие.
— Дома я — мать и жена. И я прекрасно справляюсь с этой ролью. Но я должна чувствовать себя живой. Работа аниматора — это не побег от реальности. Это и есть моя реальность. Я предлагаю не спорить, а искать решение.
К ее удивлению, он молча кивнул. Это был не один разговор. Их было много. Они говорили за завтраком, по вечерам, в выходные. Спорили, снова замолкали, снова возвращались к обсуждению. Искали выход, как кладоискатели — потаенную дверь.
И выход нашелся. Неожиданный и гениальный в своей простоте.
Марк категорически исключил ее дальнейшую работу «на поле». Но он предложил альтернативу. Не просто альтернативу — стратегию.
— Давай откроем твое агентство, — сказал он как-то вечером, выкладывая на стол готовый бизнес-план. — Назовем его… ну, например, «Праздник для всех». Ты будешь не аниматором. Ты будешь директором. Художественным руководителем. Творческим гением.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Так мы убьем нескольких зайцев, — продолжал он, и в его глазах впервые за долгое время вспыхнул знакомый ей огонек азарта. — Ты направишь свою энергию не на прыжки, а на создание программ, на управление командой, на развитие бизнеса. И при этом ты получишь тот самый «статус», который будет удобен и для моего окружения. Ты останешься в своей сфере, но поднимешься на совершенно иной уровень.
Алиса задумалась. Грусть от того, что она больше не будет сама бегать с детьми, была острой и реальной.
— Но я же не смогу сама участвовать в праздниках…
— Зато ты сможешь придумывать их! — перебил он ее. — Ты сможешь создать такие шоу, какие сама захочешь! Обучить других своей магии. Твои идеи будут тиражироваться. Ты подаришь праздник не десяткам, а тысячам детей!
И в его словах она увидела не запрет, а новый, еще более грандиозный вызов. Новую сцену.
— Ты… ты прав, — медленно произнесла она, и улыбка озарила ее лицо. — Я смогу создавать новые программы. Написать настоящую энциклопедию праздника!
Марк сам взялся за всю бумажную волокиту, юридическое оформление, поиск офиса. Это была его стихия, и он погрузился в нее с головой. Алиса с невероятным энтузиазмом занялась подбором команды — искала таких же, как она, горящих, немного сумасшедших энтузиастов.
Через три месяца они взяли первый заказ. Потом второй, третий… Дело пошло. И самое удивительное произошло потом. Алиса обнаружила, что получает невероятное удовольствие, наблюдая за воплощением своих идей со стороны, направляя процесс, как дирижер оркестр. Она придумывала новые квесты, новые персонажи, новые формы праздника.
А еще более удивительным было то, что в процесс вовлекся Марк. Сначала он просто помогал с логистикой и закупками костюмов. Потом начал давать советы по организации рабочего процесса. А однажды она застала его в офисе, горячо спорящего с одним из аниматоров о качестве новой партии светящихся мечей для звездных войн. Он увлекся. Его серьезный, прагматичный мир дал трещину, и в нее хлынули яркие краски ее вселенной.
Они не просто нашли компромисс. Они создали новый общий мир. Мир, в котором находилось место и ее безудержному творчеству, и его организаторскому таланту. Мир, в котором они наконец-то услышали и поняли друг друга.
Их отношения расцвели с новой силой, стали глубже, прочнее и… веселее. Теперь по вечерам они могли вместе смеяться над курьезным случаем на детском дне рождения или придумывать безумный сценарий для корпоратива.
Однажды, разбирая старые вещи, Алиса нашла на дальнем шкафу тот самый, когда-то с отличием полученный, экономический диплом. Она достала его, стряхнула пыль и принесла мужу.
— Знаешь, — сказала она, улыбаясь, — он все-таки пригодился. Для расчета себестоимости полета на Луну для группы пятилетних космонавтов. Без точных расчетов — никуда.
Марк рассмеялся, обнял ее и притянул к себе.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Прости за то, что хотел заставить тебя потухнуть.
— Ничего, — она прижалась щекой к его груди. — Ты просто не знал, что лучший способ победить тьму — это не бороться с ней, а зажечь свет. Спасибо, что помог мне его зажечь еще ярче.
И они стояли так, в тишине, слушая, как в соседней комнате их дети смеются над новой сказкой, придуманной мамой-волшебницей и одобренной папой-бухгалтером, который полюбил краски.