Осенний ветер кружил над кладбищем, поднимая с земли жёлтые листья. Анна Алексеевна поправила воротник пальто и опустилась на корточки у могилы. Гранитный памятник блестел после недавнего дождя. С фотографии на неё смотрели два лица — мужчина лет тридцати пяти с открытым, добрым взглядом и мальчик, будто его миниатюрная копия.
— Здравствуйте, мои хорошие, — тихо произнесла женщина, доставая из сумки маленькую щётку. — Опять листья набросало. Сейчас всё уберу.
Она аккуратно очищала плиту, разговаривая почти шёпотом, как будто знала: они могут её услышать. Рассказывала о делах на ферме — той самой, которую когда-то строили вместе с Васей. О том, что старый трактор снова капризничает, а Петрович, их механик, уже давно выматерился. О привете от соседки Марьи Ивановны.
Телефон завибрировал в сумочке. Анна Алексеевна вздохнула и достала его.
— Да, Леночка?
— Анна Алексеевна, вы же просили напомнить! Концерт в ДК через час начинается!
Женщина вздрогнула. Время… Как незаметно оно уходит, когда ты здесь, среди прошлого.
— Спасибо, милая. Сейчас приеду.
Лена — её секретарь, но по сути ближе родной дочери. Сирота, выросшая в доме для детей-сирот. Они познакомились пару лет назад на таком же благотворительном концерте. Тогда девушка помогала за кулисами — и как же много всего успевала! Утешить расстроенного ребёнка, поправить платье, сказать нужное слово каждому перед выходом.
После гибели Васи и Кирюши единственным смыслом жизни для Анны стало помогать детям. Сначала она просто перечисляла деньги в детские дома. Но со временем поняла — доходят ли они? Тогда придумала свою систему: благотворительные концерты. Прозрачно, честно, с возможностью показать себя тем, кто раньше никогда не имел такой шанс.
Анна Алексеевна встала, стряхнула с колен приставшие листья.
— Ну, мои дорогие… Мне пора. Дети ждут. Я скоро вернусь, обещаю.
По щеке скользнула одинокая слеза. Пять лет. Целых пять лет без них.
Дом культуры гудел, как растревоженный улей. Едва Анна Алексеевна вошла в фойе, к ней повисли дети — весёлые, нарядные, полные радости.
— Анна Алексеевна! Я всё стихотворение вызубрил!
— А я новое платье надела, смотрите!
— Тётя Аня, правда, там много людей?
Она улыбалась, гладила каждого по голове, находила для каждого тёплое слово. К ним спешила Нелли Сергеевна, молодая воспитательница, сгоравшая от волнения.
— Дети, ну что вы! Дайте Анне Алексеевне хотя бы пальто снять!
— Всё в порядке, Нелли. Как дела? Все готовы?
— Ой, Анна Алексеевна! Народу — не протолкнуться! И все такие важные пришли!
— Хорошо. Значит, соберём достаточно. Андрей Иванович уже пришёл?
— В первом ряду, место вам рядом оставил.
Андрей появился в её жизни год назад. Предложил помощь с рекламой концертов — и действительно помог. Благодаря ему сегодня зал был полон. Приятный, надёжный человек. Только почему-то пытался ухаживать. Будто не понимал: её сердце ушло вместе с Васей и Кирюшей.
Зал действительно был забит до отказа. Одно кресло в первом ряду оставалось свободным — рядом с Андреем. Увидев её, зрители зааплодировали. Анна Алексеевна кивнула, села.
— Вы сегодня великолепны, — шепнул он.
— Благодарю, — ответила она сухо, отводя взгляд к сцене.
Концерт начался. Маленький Ванечка задорно танцевал под «Калинку-малинку», зал смеялся и хлопал. Девочки из старшей группы исполняли вальс — немного неуклюже, зато с таким старанием, что у многих женщин глаза стали влажными.
На сцену вышла ведущая:
— А теперь выступит мальчик с удивительным голосом. Его зовут Костя. Он приехал к нам из другого города. У него непростая судьба — он долго болел, перенёс несколько операций. Но именно поэтому его песни так трогают сердце — о надежде, о силе духа…
Андрей наклонился:
— После концерта позвольте пригласить вас на ужин.
— Андрей Иванович, — резко повернулась к нему Анна, — сколько можно? Я же…
Не успела договорить.
На сцену вышел мальчик лет девяти. Худенький, с большими серыми глазами. И Анна Алексеевна вдруг почувствовала удар в грудь.
Это был Кирилл.
Нет, он подрос, но она узнала бы его из тысячи. Те же черты, тот же наклон головы, та же осанка…
— Кирюша! — вырвалось у неё.
Мальчик вздрогнул. Зал замер. А Анна Алексеевна уже ничего не видела — перед глазами мелькали тёмные круги.
Очнулась она в гримёрке. Врач проверял пульс, Андрей держал за руку, рядом толпились организаторы, обеспокоенно переговаривались.
— Анна Алексеевна! Слава богу! Как вы себя чувствуете?
Она резко села, отбросив врача:
— Где мальчик? Где он?!
— Какой мальчик? Аня, вам нужно…
— Мой сын! Где мой сын?!
Все переглянулись. Андрей осторожно сказал:
— Аня, ты ведь знаешь, что Кирилл…
— Дайте мне сумку! Быстро!
Дрожащими руками она вытащила кошелёк, достала фотографию. Все ахнули — сходство было потрясающим.
— Не может быть… Совпадение… — пробормотал кто-то.
Но Анна Алексеевна уже шла по коридору. Интуиция вела её уверенно. В одной из комнат она увидела его — мальчик сидел на стуле, испуганно сжавшись, и смотрел на взрослых.
— Как тебя зовут?
— Костя… — еле слышно ответил он.
Анна присела перед ним, всматриваясь в лицо. Нет, это не Кирилл. Теперь, вблизи, она видела различия: нет родинки над бровью, другой подбородок, да и шрама на виске тоже не было. Но надежда, пусть даже ложная, снова коснулась её сердца.
Но сходство… Боже, какое поразительное сходство!
— Костя, а какая у тебя фамилия? — спросила Анна Алексеевна, стараясь говорить спокойно.
— У меня нет фамилии. Я из детского дома.
Сердце женщины замерло.
— А родители у тебя есть?
Мальчик пожал плечами:
— Не знаю. Тётя Валя говорит, что я сразу попал в больницу. Долго болел.
Рядом с Костей стояла незнакомая женщина — видимо, воспитательница.
— Можно вас на минуту? — обратилась к ней Анна.
В коридоре она прямо посмотрела женщине в глаза:
— Расскажите всё, что знаете об этом мальчике. Всё.
Женщина представилась — Валентина Петровна — и смущённо поправила очки:
— Да что рассказывать… Привезли его к нам из больницы четыре года назад. До этого он больше года лежал там — операции, реанимация… Родился с серьёзным пороком сердца, врачи не давали шансов. Но какой-то иностранный профессор взялся за операцию бесплатно. Чудо, честное слово! А родителей нет — он отказник.
— Отказник? Вы уверены?
— В документах так и написано: мать отказалась ещё в роддоме.
Анна Алексеевна прислонилась к стене. Мысли метались, как листья на ветру. Тяжёлая беременность двойней. Слова врача: «Один плод развивается за счёт другого. Второму не выжить». Преждевременные роды. И тогда Вася со слезами: «У нас есть сын. Один сын».
— Дайте мне адрес вашего детского дома. И мне понадобится генетический материал Кости для экспертизы.
— Вы думаете, он ваш?.. — выдохнула Валентина Петровна.
— Пока не знаю. Но должна проверить.
Две недели стали настоящим испытанием. Анна Алексеевна металась между городами, собирала справки, добивалась разрешений. Андрей помогал чем мог — искал нужных людей, договаривался о встречах.
И вот результат: генетическая экспертиза подтвердила невероятное — Костя был её сыном.
В прокуратуре лишь развели руками — дело было пятилетней давности, никто из врачей уже не работал в том роддоме. Но факт оставался фактом: ребёнка официально записали мертворождённым, хотя он был жив. Почему? Кто решил так поступить?
После долгих поисков нашлась старшая медсестра из роддома — теперь пенсионерка. Она долго отнекивалась, но в конце концов сдалась:
— Это был кошмар. Двойня родилась преждевременно — один мальчик здоровый, второй — синий, без дыхания. Его унесли, а через час оказалось — жив! Но документы уже оформили, мама без сознания, отец в шоке. Главврач сказал: «Не усложняйте. Ребёнок всё равно не жилец». Так его и отправили в больницу как безродного.
— Как вы могли?! — чуть не закричала Анна.
— Что мы могли сделать? — заплакала женщина. — Главврач грозил увольнением. У меня трое детей, куда я без работы?
Анна Алексеевна вышла из больницы будто в тумане. Пять лет. Пять лет её сын был жив, а она думала, что он умер. Пять лет он рос без семьи, без любви, без матери…
Документы на восстановление материнства оформляли в срочном порядке. История получила широкую огласку, журналисты осаждали детский дом.
Костя смотрел на происходящее настороженно. Он привык быть один. Привык, что взрослые приходят и уходят. А тут эта женщина говорит — она его мама.
— Костя, — сказала Анна Алексеевна, сидя с ним в игровой комнате. — Я понимаю, это сложно принять. Мне тоже непросто. Но ты мой сын. И я заберу тебя домой.
— А почему вы меня бросили?
Эти слова больно ранили. Женщина сглотнула:
— Я тебя не бросала, милый. Мне сказали, что ты… не выжил при родах. Я думала, ты на небе, с папой и братиком.
— У меня был братик?
— Да. Вы были двойняшки. Его звали Кирилл. Он… погиб вместе с папой пять лет назад.
Костя задумался, потом осторожно взял её за руку:
— Вы плачете. Не надо.
Тогда Анна не выдержала — разрыдала. А маленький мальчик, которого она оплакивала столько лет, аккуратно гладил её по голове и повторял:
— Не плачьте, тётя… то есть мама. Не плачьте, мама.
В день, когда Костю официально передали матери, Анна Алексеевна привезла его на кладбище.
— Вот здесь папа и Кирюша, — тихо произнесла она. — Хочешь что-нибудь им сказать?
Костя долго смотрел на фотографии. Потом положил на могилу игрушечного мишку — свою единственную игрушку из детского дома.
— Это Кирюше. Чтобы ему не скучно было.
Анна закусила губу, чтобы сдержать новые слёзы.
Когда они уже выходили, Андрей, который приехал их подвезти, задержался у могилы. Обернувшись, Анна услышала, как он говорит:
— …не знал вас, Василий Петрович. Но вы были хорошим человеком, раз Аня вас так любит. Я полюбил вашу жену. И вашего сына полюблю как своего. Обещаю беречь их. Простите меня.
Костя потянул маму за руку:
— Мам, а дядя Андрей будет с нами жить?
— Не знаю, сынок. Посмотрим.
— Было бы хорошо. Мне нравится дядя Андрей.
Анна посмотрела на мужчину, который терпеливо ждал их у машины. Может быть… может быть, жизнь действительно продолжается даже после самой страшной боли? Особенно когда случается чудо.
— Поедем домой, — сказала она Косте. — Бабушка Марья Ивановна напекла пирогов с яблоками. Любишь?
— Не знаю. В детдоме давали только по праздникам.
— Значит, будешь есть их хоть каждый день.
Они сели в машину. Костя вдруг спросил:
— Мам, а папа с Кирюшей нас видят?
— Конечно, милый. Они радуются за нас.
— Это хорошо. Значит, мы теперь все вместе. Просто они на небе, а мы здесь.
Анна Алексеевна крепко обняла сына. Теперь они действительно все вместе — не так, как она мечтала, но вместе. И этого было достаточно.