— Что ты надела? — с отвращением произнёс Глеб, медленно и с презрением оглядев жену с головы до ног. — Выглядишь как какая-то тётка с базара! Ты вообще понимаешь, что мы теперь люди с положением?
Каждое слово врезалось в Ирину, будто удар хлыста. «Статусные люди»… Она смотрела на мужа, но не узнавала его. Где же тот скромный, добрый, немного робкий парень, которому она когда-то сказала «да» двадцать лет назад? Где тот, с которым они начинали с нуля, ютились в съёмной комнатушке на скрипучей раскладушке, ели лапшу быстрого приготовления прямо из коробок и мечтали о чём-то большем, о настоящем счастье?
И вот — они его достигли. Их строительная компания «Монолит» стала одной из самых уважаемых и успешных в городе. Они превратили маленькое начинание в настоящую империю. Но только теперь слово «их» осталось лишь в памяти Ирины. Глеб будто стёр её вклад в общее дело, как ненужную пометку на полях. Он вёл себя так, будто построил всё сам, без неё, без её бессонных ночей, без её знаний, без её крови и пота.
Ирина помнила всё. Как она сидела над сметами, пока он спал, как выверяла каждую цифру, чтобы их хрупкая компания не рухнула. Помнила, как придумала название — «Монолит», чтобы оно стало символом надёжности, опорой, на которую можно положиться. Но Глеб давно забыл об этом. Для него она теперь — лишь неудобное напоминание о прошлом, когда он был простым человеком, а не «статусным».
Он перестал воспринимать её как партнёра, как равного. Он отстранял её от дел, как ненужную вещь:
— Ира, не лезь, это мужские дела, — бросал он сухо, когда она пыталась разобраться в новых контрактах.
— Ира, твоя забота — дом и уют, — холодно добавлял он, когда она спрашивала о крупных тратах.
А потом появилась Диана. Молодая, дерзкая, с острыми ногтями, как когти, и глазами, полными холода и расчёта. Глеб не прятал её, наоборот — выставлял напоказ, как трофей, как новый дорогой «Мерседес», на котором он хочет покрасоваться перед светским обществом. Это было не просто изменой — это было жестоким, циничным унижением.
Ирина чувствовала себя старой вещью, которую выбросили в угол забытого прошлого. Она видела, как её место в жизни Глеба заняла другая — моложе, эффектнее, моднее. И понимала, что для него она теперь — не жена, не партнёр, не любовь, а просто лишний человек, мешающий ему жить по-новому, «статусно».
Развязка случилась в дождливый четверг. Глеб, как обычно, укатил в очередную «важную командировку». И в этот самый момент в дверь резко, настойчиво, почти грубо, прозвенел звонок.
Ирина открыла дверь и замерла. На пороге стояла Диана. Безупречная прическа, кашемировое пальто, идеальный макияж и та самая презрительная усмешка, которая могла бы заставить даже стены съёжиться от стыда.
— Можно войти? Или так и будем стоять в дверях, как бедные родственники?
Не дожидаясь разрешения, она прошла в гостиную и с вызовом уселась в кресло, будто хозяйка, вернувшаяся в родной дом.
— У меня для тебя сообщение от Глеба, — протянула она лениво, разглядывая свои идеальные ногти. — Он хочет развестись. И очень хочет, чтобы всё прошло быстро и тихо. Он даже готов проявить великодушие.
Она небрежно бросила на журнальный столик толстую папку с документами, будто брошенный тряпичный мешок.
— Глеб предлагает тебе сделку. Чтобы не делить бизнес, который ты, как ты сама понимаешь, не создавала и не развивала, он оставляет тебе эту квартиру. Целиком. А ты подписываешь отказ от любых претензий на «Монолит». Он даже готов добавить немного денег сверху — своего рода подъёмные.
Она самодовольно оглядела комнату.
— Дает тебе неделю на раздумья. Согласись, это щедро. Ты остаёшься с жильём, а он — со своим делом, в котором ты всё равно ничего не понимаешь.
Эти слова вонзились в Ирину, как ледяные кинжалы. Великодушие? Да он предлагал ей её же квартиру, купленную на деньги, которые она зарабатывала своими бессонными ночами, в обмен на то, что было делом всей её жизни. То, что она создала, на чём стояла, за что боролась.
Унижение было настолько плотным, что казалось, его можно потрогать руками. В груди закипало, словно расплавленная лава. В ушах звенело, сердце билось где-то в горле. Но сквозь боль, сквозь шок, начала прорастать ярость — холодная, острая, как бритва. Она вытеснила слёзы, отчаяние и слабость.
— Передай Глебу… — голос Ирины был тихим, но в нём зазвенела сталь, — что я подумаю.
Как только за Дианой закрылась дверь, Ирина бросилась в кабинет мужа. Там, в старом металлическом сейфе, под кучей ненужных бумаг, контрактов и меморандумов, хранилась их общая история.
Она дрожащими руками перебирала папки, сердце стучало в груди, будто пыталось вырваться наружу. Она искала то, на что оставалась лишь тень надежды.
Вспомнила: в те первые годы, когда фирма только начинала, она, будучи юристом по первому образованию, настояла на том, чтобы всё было оформлено правильно.
— Ира, брось, времени нет на бумажную волокиту! — смеялся тогда Глеб. — Надо работать, а не перекладывать бумажки!
Но она настояла. И теперь, в самой дальней папке, Ирина нашла его — маленький, невзрачный, чуть пожелтевший лист. Свидетельство о регистрации товарного знака. Название «Монолит», логотип, бренд. Всё, что давало право на существование их компании.
Она впилась взглядом в одну-единственную строчку: «Правообладатель». И там, чёрным по белому, стояло только одно имя — Сомова Ирина Викторовна.
Руки перестали дрожать. Она прижала этот листок к груди, будто драгоценность. В этот момент она поняла: это не просто бумага. Это был её щит. И это будет её меч. Внутри неё бушевала буря ненависти, но теперь она сменилась ледяным штилем. План созрел мгновенно. Жестокий. Бескомпромиссный. Справедливый.
— Что ты надела? — с неприкрытой брезгливостью произнёс Глеб, медленно окинув жену презрительным взглядом с головы до ног. — Выглядишь как какая-то тётка с базара! Мы же теперь статусные люди. Пора соответствовать.
Его слова врезались в Ирину, будто пощёчина. «Статусные люди»… Она смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот скромный, добрый, немного неловкий парень, которому она сказала «да» двадцать лет назад? Где тот, с кем они начинали с нуля — на скрипучей раскладушке в съёмной комнате, ели лапшу из коробок и мечтали о чём-то большем?
Они это сделали. Они достигли мечты. Их строительная фирма «Монолит» стала одной из самых уважаемых в городе. Но слово «их» осталось только в воспоминаниях Ирины. Глеб будто стёр её из истории, как лишний символ. Он вёл себя так, будто построил эту империю один, а она — просто неудобное напоминание о временах, когда он не был «статусным».
Она-то знала правду. Это она ночами просиживала над сметами, пока он спал. Это она выверяла каждую цифру, чтобы фирма не прогорела. Это она придумала название — «Монолит», которое должно было стать синонимом надёжности. Но Глеб давно забыл об этом. Он теперь был не Глеб Сомов — он был «босс», «предприниматель», «свой среди своих».
— Ира, не лезь, это мужские дела, — бросал он, когда она пыталась вникнуть в новый контракт.
— Ира, твоя забота — дом и уют, — цедил он сквозь зубы, когда она спрашивала о крупных тратах.
А потом появилась она — Диана. Молодая, хищная, с острыми, как когти, ногтями и глазами, в которых плескался ледяной расчёт. Глеб не прятал её, наоборот — выставлял напоказ, как новый, блестящий «Мерседес». Это было не просто изменой. Это было высшей степенью унижения.
Ирина чувствовала себя старой, списанной вещью, которую забыли выбросить на свалку его новой, блестящей жизни.
Развязка наступила в дождливый четверг. Глеб, как обычно, укатил в очередную «важную командировку». В дверь резко, требовательно позвонили.
Ирина открыла и застыла. На пороге стояла Диана. Идеально уложенные волосы, безупречный макияж, дорогое кашемировое пальто и улыбка, полная презрения.
— Можно войти? Или так и будем стоять в дверях, как бедные родственники?
Не дожидаясь приглашения, она прошла в гостиную и по-хозяйски опустилась в кресло.
— У меня для тебя сообщение от Глеба, — лениво протянула она, разглядывая свой безупречный маникюр. — Он хочет развестись. И очень хочет, чтобы всё прошло быстро и тихо. Он даже готов проявить великодушие.
Она небрежно бросила на стол пухлую папку с документами.
— Он предлагает тебе сделку. Чтобы не делить бизнес, который ты, сама понимаешь, не создавала и не тянула, он оставляет тебе эту квартиру. Целиком. А ты подписываешь отказ от любых претензий на компанию «Монолит». Он даже готов выплатить тебе небольшую компенсацию сверху.
Она победно обвела взглядом комнату.
— Дает неделю на раздумья. Согласись, это очень щедро. Ты остаешься с жильём, а он — со своим делом, в котором ты всё равно ничего не понимаешь.
Слова врезались в Ирину, как ледяные кинжалы. Великодушие? Он предлагал ей её же квартиру, купленную на деньги, заработанные её бессонными ночами, в обмен на дело всей её жизни.
Унижение было таким плотным, что его можно было резать ножом. В груди всё клокотало, превращаясь в раскалённую лаву. Кровь стучала в висках, сердце колотилось где-то в горле. Но сквозь боль и шок начала прорастать ярость — холодная, острая и ясная, как осколок льда. Она вытеснила слёзы, слабость, отчаяние.
— Передай Глебу… — её голос был тихим, но в нём зазвенела сталь. — Что я подумаю.
Как только за Дианой захлопнулась дверь, Ирина бросилась в кабинет мужа. Там, в старом металлическом сейфе, под стопками ненужных бумаг и контрактов, хранилось их прошлое.
Она перебирала папки дрожащими руками, сердце колотилось где-то в горле. Она искала то, на что оставалась лишь тень надежды.
Вспомнила: в те годы, когда фирма только начинала, она настояла на том, чтобы всё было оформлено правильно.
— Ира, хватит заниматься бумажной волокитой! — смеялся тогда Глеб. — Надо работать, а не перекладывать бумажки!
Но она настояла. И сейчас, в самой дальней папке, она нашла его. Маленький, неприметный, слегка пожелтевший от времени документ. Свидетельство о регистрации товарного знака. Название «Монолит», их логотип, их бренд.
Она впилась взглядом в одну-единственную строчку: «Правообладатель». И там стояло только одно имя: Сомова Ирина Викторовна.
Ирина прижала этот спасительный листок к груди. В ту минуту она поняла: это не просто бумага. Это был её щит. И это будет её меч. Буря ненависти в её разуме сменилась ледяным штилем. План созрел мгновенно. Жестокий, беспощадный и абсолютно справедливый.
Они хотели сделку? Они её получат. Только на её условиях.
Через неделю они встретились в кабинете у нотариуса. Глеб и Диана сидели рядом, как два победителя. Он едва не мурлыкал от удовольствия, предвкушая, как избавится от прошлого и получит полную власть над компанией. Диана бросала на Ирину взгляды, полные плохо скрываемого триумфа.
Ирина была спокойна. Она молча кивала, когда нотариус зачитывал пункты соглашения. Да, она, Ирина Сомова, отказывается от всех прав на долю в компании «Монолит». Да, он, Глеб Сомов, передаёт в её полную и единоличную собственность квартиру.
— Всем понятны условия? Возражений нет? — бесцветным голосом спросил нотариус.
— Всё предельно ясно, — самодовольно произнёс Глеб, подталкивая к Ирине документы. — Подписывай, Ира. Начнём новую жизнь.
Ирина, не дрогнув, взяла ручку и поставила свою подпись. Затем расписался Глеб. Сделка была заключена. Печать нотариуса с глухим стуком опустилась на бумагу.
В тот самый момент, когда Глеб с облегчением откинулся в кресле, адвокат Ирины, до этого молча сидевший в углу, кашлянул и положил на стол ещё один документ. Тот самый, пожелтевший от времени.
— А теперь, когда сделка по разделу имущества честно завершена, — ровным, холодным голосом произнёс он, — у нас есть ещё один небольшой вопрос.
Лицо Глеба вытянулось. Улыбка Дианы застыла.
— Коммерческое наименование и зарегистрированный товарный знак «Монолит», — продолжил адвокат, — являются интеллектуальной собственностью исключительно моей доверительницы. И она официально запрещает вам их использовать с этого самого момента.
Глеб смотрел то на документ, то на спокойное лицо Ирины. До него медленно, мучительно доходило.
— Что?.. Что это за бред? — залепетал он.
— Это не бред, Глеб Игоревич, — голос адвоката был безжалостным. — Это означает, что с этой минуты вы не имеете права называть свою компанию «Монолит». У вас остался офис и бетономешалки. А имя, репутация и все контракты, завязанные на этот бренд, принадлежат Ирине Викторовне. Вы только что обменяли всё это на квартиру. По собственной воле.
В переговорной повисла оглушительная тишина. Диана отдернула свою руку от предплечья Глеба так резко, будто дотронулась до прокаженного.
— Глеб, это правда? — прошипела она.
— Подожди… Ира… — Глеб вскочил, его лицо потеряло всю свою спесь. — Мы же можем договориться! Я куплю у тебя этот знак!
Ирина медленно поднялась.
— Этот бренд не продается, Глеб. И теперь он будет работать на мою новую компанию. А ты… ты только что обменял его на квартиру. Которая теперь моя. По закону. С твоей же подписью.
Через полгода строительная компания «Монолит» под руководством Ирины Сомовой заключила несколько крупнейших контрактов в городе. Она не просто выжила — она расцвела, вернув себе не только бизнес, но и себя.
Фирма Глеба, наспех переименованная в безликое «Строй-Гарант», не продержалась и года. Потеряв имя и репутацию, он быстро погряз в долгах и обанкротился. Диана ушла от него через месяц после той встречи в кабинете нотариуса, поняв, что её король оказался голым.
А Ирина Сомова больше не была женой.
Она снова стала бизнес-леди.
И больше никогда — жертвой.