Осеннее солнце, уже не такое жаркое, но всё ещё ласковое, золотило верхушки пожелтевших берёз. Последние листья, словно медные монетки, неторопливо кружились в прохладном воздухе, устилая влажную после недавнего дождя землю. Марина закончила собирать опавшие ветки, аккуратно сложила садовый инвентарь в подсобке и, сняв перчатки, потянулась, чувствуя приятную усталость в мышцах. В этот миг скрипнула калитка. Молодая женщина обернулась и лицо её озарила тёплая, искренняя улыбка. На пороге сада стояла Вера Степановна, её свекровь.
Отношения между ними с самого начала сложились на удивление сердечно и легко. По крайней мере, так виделось со стороны. Вера Степановна всегда встречала невестку лучистым взглядом, часто повторяла, что её сын обрёл настоящее счастье, найдя такую спутницу жизни. Марина была человеком самостоятельным и обеспеченным – у неё был свой уютный дом, надежный автомобиль, стабильная и уважаемая работа. Многие матери могли бы только мечтать о такой партии для своего сына. И Вера Степановна, казалось, всей душой радовалась этому союзу. Она часто навещала молодую семью, всегда была полна заботы и добрых советов, искренне желая, чтобы в их доме царили мир и согласие.
Но в последнее время в душе пожилой женщины что-то перевернулось. Стало появляться непривычное и горькое чувство, будто что-то ценное и важное безвозвратно ускользает из её рук. Её младший сын, Артём, будто отдалился. Он весь был поглощён своей новой жизнью, своими заботами с Мариной, и его помощь, его постоянное присутствие в жизни матери стали редкими гостями. Так продолжаться не могло. Вера Степановна в глубине души всегда надеялась, что с такой благополучной женой сын сможет уделять ещё больше внимания ей, своей матери, не забудет ту, кто вырастил его, вложил в него всю душу. Однако вместо ожидаемой близости она всё чаще ощущала странную пустоту и горькую обиду. И сейчас, глядя на безмятежное, счастливое лицо невестки, ей вдруг захотелось сказать что-то резкое, сорвать эту ясную улыбку, за которой, как ей начало казаться, скрывалось что-то чужеродное и опасное. В народе ведь не зря говорится, что в тихом омуте черти водятся. Пора было брать ситуацию в свои руки и мягко, но настойчиво показать Марине её настоящее место, напомнить, кто в этой семье обладает настоящим авторитетом и жизненным опытом. Вера Степановна твёрдо решила, что больше не сможет носить маску безоговорочного одобрения и pretend, что её всё абсолютно устраивает в сложившемся положении вещей.
– Дорогая моя, ты что, целый день здесь, в саду, трудишься? – голос Веры Степановны прозвучал мягко, но в нём слышались нотки лёгкого упрёка. – У тебя ведь, вроде как, отпуск должен быть, а ты совсем не даёшь себе передышки, совсем не отдыхаешь. – Она медленно подошла к садовой скамье под раскидистой старой яблоней и присела на её краешек, положив сумочку на колени.
– Для меня это, знаете ли, и есть самый лучший отдых, Вера Степановна, – ответила Марина, сметая с кофточки случайную травинку. – После городской суеты, после бесконечных бумаг и телефонных звонков так приятно чувствовать землю, вдыхать этот чистый воздух, делать что-то своими руками. Я прекрасно себя чувствую, полна сил и энергии. Вы знаете, я даже не заметила, как пролетело время. Вы только подождите буквально пятнадцать минуточек, я сейчас поставлю в духовку яблочный пирог, он как раз к вашему приходу. Скоро и Артём с работы должен вернуться, будем пить чай все вместе.
Свекровь кивнула с едва заметной усмешкой и проводила невестку долгим, изучающим взглядом. Да, Вера Степановна изначально одобрила этот брак, увидев в Марине выгодную и достойную партию для сына. Но теперь её грызли сомнения – а не поторопилась ли она тогда с выводами? Насколько искренна эта молодая женщина? Что скрывается за её неизменной доброжелательностью? Может быть, именно она, Марина, тихо и методично настраивает Артёма против его собственной семьи, против родной матери? В глаза, конечно, все умеют улыбаться и говорить сладкие слова, но вот что творится у человека за спиной – это всегда покрыто мраком неизвестности. Сама Вера Степановна была мастером подобной игры, поэтому легко допускала подобное и в других. Она так и не смогла проникнуться к невестке по-настоящему родственными чувствами, видя в ней лишь удачное приобретение, инструмент для обеспечения комфортного будущего для себя и своей семьи. Она мечтала, что сын, имея такую обеспеченную жену, сможет полностью взять на себя заботу о матери, а его финансовые потоки будут направлены в нужное ей, Вере Степановне, русло. Именно таким она представляла себе их общее будущее, когда узнала, что Артём сделал предложение девушке с таким солидным положением и личным имуществом.
Марина вернулась довольно быстро, неся в руках красивый расписной поднос, на котором стояла тарелка с тонко нарезанными свежими фруктами – яблоками, грушами, виноградом. Вера Степановна лишь бегло, с безразличием взглянула на угощение, ведь аппетита у неё не было совершенно. Её мысли были заняты другим – она с нетерпением ждала возвращения сына, чтобы хорошенько разведать обстановку, понять, насколько далеко зашло его «отдаление», и решить, какой же шаг следует предпринять дальше для исправления ситуации.
Вскоре в саду послышались знакомые шаги, и на пороге появился Артём. За время его отсутствия Вера Степановна успела выслушать от невестки пространный и подробный рассказ о правильной подрезке плодовых деревьев и подготовке их к предстоящей зимовке, но пропускала все слова мимо ушей, лишь изредка кивая и делая вид, что слушает с огромным интересом. Увидев сына, женщина невольно оживилась, и её лицо на мгновение озарила настоящая, материнская улыбка. Однако она тут же помрачнела, когда Артём, не замечая её, первым делом легко и нежно обнял Марину за плечи и поцеловал её в висок, что-то тихо прошептав ей на ухо. Вера Степановна с трудом могла поверить, что её сын, всегда сдержанный и даже сурововатый, способен на такую открытую, трогательную нежность. В её понимании, такое отношение, такая безраздельная преданность должны были принадлежать в первую очередь ей, матери, а не этой, пусть и милой, но чужой девушке. Его внимание, его забота, вся его жизнь, казалось, теперь без остатка принадлежали Марине.
– Пойду-ка я, проверю, как там мой пирог, и чайник поставлю, – весело сказала Марина, деликатно выскользнув из объятий мужа. – А вы пока пообщайтесь, вам наверняка есть о чём поговорить без моих ушей. – Она кивнула и скрылась в глубине дома. Дарье Андреевне только этого и нужно было. Она тут же, не теряя ни секунды, устремила на сына строгий, испытующий взгляд и сокрушённо покачала головой, всем своим видом выражая глубочайшее неодобрение.
– Ну и что это ты устроил из себя, сыночек? Настоящего плюшевого мишку, не иначе. Я смотрю, семейная жизнь не очень-то хорошо на тебя влияет, совсем тебя размягчила. Если ты будешь и дальше продолжать в том же духе, то очень скоро твоя супруга прочно устроится у тебя на шее и будет свешивать ножки, а ты даже пикнуть не посмеешь. Ты хоть понимаешь это?
– А как, по-твоему, я должен себя вести, мама? – Артём искренне удивился, его брови поползли вверх. – Мы с Мариной любим друг друга, мы счастливы вместе. Я забочусь о ней, потому что я этого хочу, мне это в радость. Или, по-твоему, мне следует держать её на расстоянии, относиться с холодностью, а может, и вовсе превратить в безропотную служанку? – Он действительно не мог понять, с чего это мать вдруг пришла в такое возмущение и решила устроить ему подобный разнос. Если бы он кричал на жену, обижал её, тогда бы ещё можно было понять её тревогу. Но за что ругать за любовь и заботу?
– Ну конечно, конечно, любите вы друг друга! – с лёгкой насмешкой воскликнула Вера Степановна. – Только на одной этой любви, сынок, далеко не уедешь, поверь моему жизненному опыту. Если ты сейчас, в самом начале, позволишь ей чувствовать себя полновластной хозяйкой и королевой, то потом, поверь, уже ничего нельзя будет изменить. Ты на всю оставшуюся жизнь превратишься в подкаблучника, и это будет твоя судьба. Неужели тебе это надо? Не для этого я тебя растила, родной мой. Ты и так уже сильно отдалился от своей семьи, от меня, от брата, и виной всему – твоя дорогая Марина. Дальше, кажется, уже некуда. Ситуацию нужно исправлять, и чем скорее, тем лучше. Покажи ей, мягко, но уверенно, что именно ты в этом доме настоящий хозяин, глава семьи. Мужчина всегда, слышишь, всегда должен оставаться главой, опорой, а не придатком к успешной жене.
Речи матери неприятно резанули слух Артёму. Он отлично помнил, как всего пару лет назад, когда он только сообщил о своём намерении жениться, Вера Степановна была на седьмом небе от счастья. Он ясно вспомнил, как она, сияя, говорила, что Марина – это самый идеальный вариант, о котором он только мог мечтать. Именно тогда, пользуясь моментом, она попросила его оформить официальный отказ от своей доли в скромной дедушкиной квартире в пользу старшего брата.
– У вас с женой будет свой прекрасный дом, просторный и светлый, – убеждала она тогда, – а твоему брату, Сергею, ведь тоже где-то нужно жить, обустраивать свою жизнь. Напиши отказ в его пользу, пусть он заберёт себе эту квартирку. Тебе она всё равно не нужна, не до жиру, как говорится.
Артём никогда не был человеком, ищущим выгоду или стремящимся к наживе. Он даже не допускал мысли, что мог бы продать свою долю, а вырученные средства вложить в обустройство собственного семейного гнезда. Он с юности привык всего добиваться сам, рассчитывать только на свои силы. Так он сумел скопить на новенький автомобиль из салона, полностью оплатить их с Мариной свадебное торжество, и теперь они вместе откладывали деньги, мечтая со временем переехать в более просторный дом в хорошем, зелёном районе. Никогда и ничего Артём не требовал с матери, и тогда, без лишних раздумий и сомнений, он подписал все необходимые бумаги, отказываясь от наследства в пользу брата.
Ему всегда казалось, что мать искренне рада его браку и прекрасно относится к Марине. Они же так мило и тепло общались, постоянно перезванивались, делились новостями, Марина всегда передавала через него самые лучшие подарки и самые тёплые слова. Всё складывалось просто замечательно, но что же случилось сейчас? Что пошло не так? И, самое главное, когда же в душе его матери произошёл этот незаметный, но такой разительный перелом?
– О чём это ты так задумался, а? – резкий голос Веры Степановны вернул его к реальности. – Ты меня вообще слышишь, сынок? Или мне нужно повторить всё сказанное ещё раз, для пущей важности?
Артём поднял на неё свой спокойный, твёрдый взгляд.
– Я тебя прекрасно слышу, мама, каждое твоё слово. Но ты должна, наконец, понять и принять – я абсолютно счастлив в своей жизни, и мне ничего не хочется в ней менять. Меня всё полностью устраивает. И Марина – она совсем не такая, как ты её сейчас, видимо, представляешь. Она не способна пользоваться мной или кем-либо ещё. Мы с ней – одна команда. Мы любим, поддерживаем и помогаем друг другу во всём, абсолютно. В нашей семье царит не чьё-то главенство, а настоящее, честное равенство и партнёрство.
– Это только тебе так кажется, – язвительно заметила свекровь. – А она, небось, уже давно считает себя полновластной хозяйкой положения, раз живёте вы в её доме, на её территории. Вот и нашептывает тебе исподтишка, настраивает против твоей же собственной семьи. А ты, как заколдованный, веришь каждому её слову. Ты вспомни, когда в последний раз ты помогал нам с братом материально? Когда приезжал ко мне, чтобы помочь по хозяйству, что-то починить, сделать? Хотя бы спросил, не нужна ли мне какая помощь? Может, мне жизненно необходимые лекарства купить было не на что? Может, я голодала, пока вы тут пироги печёте? – вспыхнула Вера Степановна, раздувая из маленькой искры настоящее пламя обиды.
– Мама, если бы тебе действительно не хватало денег на лекарства или на самые необходимые продукты, ты могла бы просто взять телефон и позвонить мне, сказать об этом прямо. Я что, экстрасенс? Я не умею читать мысли на расстоянии, и видеть сквозь стены тоже не в моих силах. Ты же всегда, всю жизнь, говорила прямо и открыто, если что-то было нужно, зачем теперь suddenly устраивать вот эту всю… эту драму с упрёками и обидами? Просто скажи мне честно, если тебе что-то нужно – лекарства, продукты, помощь по дому. С деньгами сейчас, честно, напряжённо, мы с Мариной большую часть доходов откладываем на наш будущий дом, счёт накопительный, и снимать с него средства сейчас – значит, потерять все накопленные проценты, мы этого не хотим.
Вера Степановна тяжело, с надрывом вздохнула, собираясь с силами для нового, решающего удара. Она приехала сюда с чёткой целью – убедиться в степени влияния невестки на сына, и уезжать ни с чем, с пустыми руками, она не планировала ни в коем случае. Её план должен был сработать.
Марина тем временем уже достала румяный, источающий дивный аромат яблочный пирог из духовки, заварила душистый травяной чай и направилась в сад, чтобы попросить Артёма помочь ей накрыть на стол на веранде. Но, выйдя на крыльцо, она замерла, услышав доносящиеся из-под яблони возбуждённые, повышенные голоса. Вмешиваться в их разговор ей совсем не хотелось, чтобы случайно не усугубить и без того накалённую обстановку. Что же могло случиться? Всего полчаса назад они с Верой Степановной так душевно беседовали о саде. Чем же Артём мог так прогневить свою мать? Хотя Марина и не одобряла подслушивание, в этот раз её словно приковало к месту, и она не смогла заставить себя уйти.
– Хорошо! – раздался властный голос свекрови. – Снимать деньги со своего накопительного счёта ты не можешь, это я поняла. Но ты можешь сделать для своей семьи нечто другое, гораздо более важное. Если твоя родная семья, та, что вырастила тебя, для тебя ещё что-то значит, ты просто обязан нам помочь! – Вера Степановна с вызовом смотрела на сына. – Продай машину этой твоей… этой девчонки, а вырученные средства отдай своему брату на капитальный ремонт в его квартире, и мне, конечно, тоже небольшую часть. Какую он получил квартирку, ты и сам прекрасно знаешь и помнишь: крыша течёт при каждом дожде, все трубы давно проржавели и вот-вот развалятся, их нужно срочно менять. Да и электрическую проводку неплохо бы было полностью заменить, чтобы вообще не случилось пожара и беды. Денег на всё это, поверь, требуется очень и очень немало. А у Сергея сейчас, как ты знаешь, большие проблемы с постоянной работой, он перебивается случайными заработками. Помоги своему же брату, прояви ответственность, и тогда я, может быть, поверю, что твоя родная семья тебе ещё не безразлична. Кроме того, я сама была бы не прочь съездить в хороший санаторий, хотя бы на недельку, чтобы подлечить своё здоровье, нервы мои совсем расшатались от этой постоянной, изматывающей тревоги и беспокойства.
Это требование повергло Марину в настоящий шок, как и тот тон, та ледяная, повелительная интонация, которой оно было произнесено. Что же произошло? Почему вдруг всё перевернулось с ног на голову, и мирная, казалось бы, картина рассыпалась в прах? Марина с горечью подумала, что Вера Степановна с самого первого дня лишь искусно играла роль любящей и принимающей свекрови, а на самом деле её сердце было закрыто для невестки. Эта мысль была горькой и очень болезненной. Марина всегда старалась видеть в людях хорошее, и ей не хотелось думать о них плохо, но сейчас доказательства были слишком очевидны.
– Мам, ты вообще слышишь, что ты говоришь? – голос Артёма дрогнул от изумления. – Какое право я имею продавать машину Марины? Ты сейчас переходишь все возможные границы! Машина – это её личная собственность, она купила её на свои деньги, ещё до того, как мы с ней познакомились, до нашего брака! Я, наоборот, мечтаю сделать ей someday какой-нибудь роскошный подарок, а не отнимать и продавать то, что по праву принадлежит только ей! Мой брат, Сергей, – взрослый, состоявшийся мужчина, он, между прочим, старше меня на целых три года. Если у него проблемы с заработком, пусть займётся активным поиском новой, более достойной работы. Это его жизнь и его ответственность. При чём здесь я? Да и квартира ему досталась в целом нормальная, жилая. Ты, мне кажется, сильно сгущаешь краски и преувеличиваешь масштабы катастрофы.
Вера Степановна резко подскочила с скамьи, будто её ужалили, и замотала головой, её лицо исказила гримаса настоящей ярости. Ей захотелось наброситься на сына и отлупить его, как в детстве, за непослушание. Осознавая, что её влияние на Артёма безвозвратно тает, а он окончательно вырывается из-под её опеки, женщина решила выложить всё, что накипело у неё на душе, все те тёмные мысли, что она так долго и тщательно скрывала.
– Поддерживая твой брак с этой… с этой девицей, я рассчитывала на совершенно иное развитие событий! – выкрикнула она, и её голос сорвался на высокую, визгливую ноту. – Я надеялась, что ты, наконец, сможешь как следует, по-настоящему, помогать своей семье, что она, твоя жена, ничего не будет от тебя требовать, ведь у неё и так всё есть! Она и без тебя прекрасно зарабатывает, может с лёгкостью обеспечить вас обоих! И мне приходилось всё это время терпеть её, эту самодовольную улыбку, заставлять себя улыбаться ей в ответ и слушать её бесконечные, нелепые рассказы о её садоводстве, от которого меня уже давно и конкретно тошнит! И что же я вижу теперь? Я вижу, что рано я тогда радовалась и возносила хвалы! Выгодная, казалось бы, невестка далеко не всегда становится покорной и удобной для свекрови. Твоя драгоценная Марина сама должна была бы тебя отправлять ко мне, заставлять тебя заботиться о твоей же родной матери! Но ничего, сынок, ничего! Если ты выбираешь её, если она для тебя теперь дороже всего, то так и знай – я потом, когда тебе понадобится помощь, не приму тебя с распростёртыми объятиями! Сейчас это ты отворачиваешься от своей семьи, от тех, кто тебя вырастил, а потом, глядишь, и семья отвернётся от тебя, и останешься ты один, совсем один!
Марина стояла, прислонившись к косяку двери, и не могла поверить своим ушам. Теперь многое, очень многое встало на свои места. Стало горько и painfully ясно, что все эти годы Вера Степановна улыбалась ей сквозь силу, скрипя зубами и тая в душе обиду и неприязнь. Марина так искренне верила, что ей удалось построить по-настоящему тёплые, доверительные отношения с семьёй мужа, она так старалась, вкладывала в эти отношения всю свою душу, а теперь оказалось, что всё это было напрасно, всё это было иллюзией, миражом. Никто не оценил её искренних порывов, её открытого сердца. Думая, что свекрови действительно интересны её увлечения, она, даже уставшая после работы, могла часами делиться с ней секретами садоводства, советами по уходу за растениями. И как оказалось – все её усилия, вся её энергия были потрачены впустую, ушли в песок. Обида подкатила к горлу тёплым, горьким комом, но Марина, сделав глубокий вдох, прогнала её прочь. Она понимала, что если позволит этой обиде, этой горечи поселиться в её сердце, то рискует сама постепенно превратиться в такого же озлобленного, несчастного человека, как её свекровь. Она не хотела этого допустить.
Артём слушать поток этих несправедливых и жестоких обвинений больше не мог. Он твёрдо и спокойно заявил, что матери следует успокоиться и хорошенько обдумать свои слова и своё поведение.
– Я не позволю тебе винить во всех твоих проблемах и обидах мою жену, – сказал он, и в его голосе впервые зазвучали стальные нотки. – Теперь у нас с Мариной своя, отдельная семья, и это абсолютно нормально и естественно, что я в первую очередь забочусь о ней, о нашем общем доме. Если тебе, мама, вдруг реально понадобятся лекарства или продукты, я всегда, в любой день, приеду и куплю всё, что нужно. Я помню и всегда буду помнить, что ты моя мать, что ты родила и вырастила меня, я не бросаю тебя и не отрекаюсь от тебя. Но если что-то нужно моему брату – он взрослый, самостоятельный мужчина, и он в состоянии заработать на свою жизнь сам, своими собственными силами. На этом, я считаю, наш сегодняшний тяжёлый разговор можно закончить. Давай забудем его, как страшный сон, и больше никогда не будем возвращаться к этой теме.
Вера Степановна, вся побагровев от гнева и унижения, молча, с достоинством развернулась и, не сказав больше ни слова, быстрыми шагами направилась к калитке. Она уходила, чувствуя, как почва уходит у неё из-под ног. Всё, о чём она так долго мечтала, все её планы и надежды рухнули в одночасье. Она корила себя, думала, что, наверное, где-то ошиблась, что-то сделала не так в прошлом, когда растила сыновей. Она мечтала вырастить их такими, чтобы они в первую очередь почитали свою мать, заботились о ней, как о королеве, окружали бы её вниманием и любовью… но жизнь распорядилась иначе, всё пошло наперекосяк. Жена полностью заменила младшему сыну его прежнюю семью, а старший, Сергей, не мог толком устроить даже свою собственную жизнь.
Марина и Артём долго говорили в тот вечер, сидя на тёмной веранде, держась за руки. Они решили, что не будут таить обиду на Веру Степановну и держать на неё зло. Они договорились, что если она когда-нибудь одумается, пересмотрит свою позицию и искренне попросит прощения, они с радостью простят её и постараются наладить отношения, забыв всё плохое, как страшный, тяжёлый сон. Конечно, о тех тёплых, безоблачных, доверительных отношениях, которые, как ей казалось, были раньше, теперь не могло быть и речи. Марина наконец-то ясно увидела и поняла, что те хорошие, душевные отношения со свекровью, в которые она так свято верила, были во многом её собственной иллюзией, красивой сказкой, которую она сама себе придумала и в которую так хотелось верить.
Вера Степановна мириться с сыном и его женой не спешила. В её душе бушевала буря противоречивых чувств – обида, злость, разочарование, гордыня. Она хотела получить от сына всё – его внимание, его заботу, его финансовую поддержку, а если уж этого не будет, то тогда ей не нужно было от него вообще ничего. Такова была её горькая, непримиримая позиция.
Каждый из героев этой истории продолжал строить свою собственную судьбу так, как считал нужным и правильным. Очень тяжело, невыносимо больно бывает оказаться среди осколков когда-то таких ярких и таких желанных надежд, осознать, что все твои тщательно выстроенные планы и мечты в одночасье рухнули, разбились вдребезги о суровые скалы реальности. Но, увы, не всё и не всегда в этой жизни складывается именно так, как нам того хочется, как мы того заранее планируем и ожидаем. Вере Степановне предстояло пройти долгий и трудный путь к осознанию этой простой, но такой горькой истины. Ей нужно было, наконец, понять и смириться с тем, что она растила не безропотных марионеток, не послушных исполнителей её воли, а живых, самостоятельных людей, с собственными мыслями, чувствами и правом выбирать свой собственный, уникальный путь. И каждый из её сыновей, и Артём, и Сергей, имел полное и неотъемлемое право принимать решения за себя самостоятельно, не оглядываясь на её одобрение или порицание.