Нотариус закрыл папку с документами, и звук этот прозвучал как выстрел в тишине кабинета. Марина почувствовала, как рука мужа, лежавшая на её плече, напряглась. Она подняла глаза и встретилась взглядом со свекровью. Галина Петровна сидела напротив, скрестив руки на груди, и на её лице играла едва заметная улыбка победительницы.
— Итак, согласно завещанию вашего отца, — нотариус обратился к Андрею, — квартира на Тверской переходит в собственность Галины Петровны. Однако есть одно условие.
Марина затаила дыхание. Они с Андреем уже три года снимали однокомнатную квартиру на окраине, откладывая каждую копейку на первоначальный взнос по ипотеке. А тут такое наследство — трёхкомнатная квартира в центре. Когда свёкор заболел, они переехали к нему, ухаживали последние месяцы. Марина бросила работу в офисе, перешла на удалённую работу, чтобы быть рядом. И вот теперь…
— Какое условие? — голос Андрея дрогнул.
— Ваш отец указал, что квартира остаётся в пользовании его супруги Галины Петровны пожизненно, но с правом совместного проживания сына и его семьи. После… после ухода Галины Петровны квартира полностью переходит к Андрею Николаевичу.
Свекровь хмыкнула.
— Совместного проживания, — повторила она, смакуя каждое слово. — Ну что ж, посмотрим, как долго ваша семья выдержит совместное проживание со мной.
Марина посмотрела на мужа, ища поддержки, но Андрей смотрел в пол. Она знала этот взгляд. Так он смотрел всегда, когда мать начинала свои манипуляции. Тридцать пять лет, а всё маменькин сынок.
Вечером того же дня Марина сидела в той самой квартире на Тверской, в комнате, которая теперь должна была стать их спальней. Коробки с вещами громоздились у стены. Из кухни доносился голос свекрови — она разговаривала по телефону с подругой.
— Да, представляешь, Люд, теперь они тут будут жить. Ну а что поделаешь, Николай так решил. Хотя я-то знаю, это всё она подговорила. Эта… невестка. Сидит целыми днями за компьютером, говорит, работает. А что за работа такая, что из дома можно делать? Небось в интернете сидит, сериалы смотрит, а мой Андрюшенька горбатится на двух работах.
Марина стиснула зубы. Она работала менеджером проектов в международной IT-компании и зарабатывала в два раза больше Андрея. Но свекровь об этом знать не желала. Для неё невестка была и оставалась нахлебницей, укравшей её драгоценного сына.
— Мам, не надо так про Марину, — раздался из коридора неуверенный голос Андрея.
— Ой, Андрюш, ты чего подслушиваешь? Я просто констатирую факты. Вон, посмотри, все нормальные жёны дома хозяйством занимаются, готовят, убирают. А твоя? Сидит уткнувшись в экран, а ты после работы ещё и ужин готовишь.
— Она работает, мам. У неё сегодня три созвона с заказчиками.
— Созвона, — фыркнула Галина Петровна. — Я в твоём возрасте на заводе по две смены отстаивала, и ничего, и дом был в порядке, и муж накормлен. А эта принцесса…
Марина закрыла дверь, отрезая себя от этого разговора. Она открыла ноутбук и попыталась сосредоточиться на работе, но мысли разбегались. Как они будут жить под одной крышей с женщиной, которая её ненавидит?
Прошла неделя. Марина работала в своей комнате — свекровь великодушно разрешила им занять самую маленькую из трёх комнат. “Вам же только спать там, а мне нужно место для моих вещей”, — заявила она. И Андрей согласился. Как всегда согласился.
Каждое утро начиналось одинаково. Марина вставала в семь, готовила завтрак на всех, потом садилась за работу. И тут начиналось. Галина Петровна включала телевизор на полную громкость. Когда Марина просила сделать потише, свекровь отвечала:
— Это мой дом, я тут хозяйка. Хочу и смотрю. А если тебе мешает, иди в офис работай, как все нормальные люди.
Потом начинались уборки. Именно во время важных звонков свекровь решала пропылесосить именно возле двери комнаты Марины. Или начинала громко греметь кастрюлями на кухне. Или приглашала подруг на чай, и они часами обсуждали, какие нынче невестки пошли негодящие.
— Извините, я на минуту отойду, — в очередной раз сказала Марина своим коллегам во время видеоконференции и выключила микрофон. За дверью свекровь включила пылесос. Марина вышла из комнаты.
— Галина Петровна, у меня важное совещание. Вы могли бы…
— Что могла бы? — свекровь выключила пылесос и уперла руки в боки. — В моём доме не убираться? Знаешь, милочка, раз уж ты тут живёшь на всём готовом, могла бы и сама убраться. А то сидишь целыми днями, в компьютер уставившись.
— Я работаю!
— Работаешь, — передразнила её свекровь. — Сидеть дома и болтать по телефону — это не работа. Работа — это когда на завод ходишь, когда руками что-то делаешь. А ты просто лентяйка, которая моего сына на шею села.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна злости. Но она сдержалась. Нельзя срываться. Андрей просил потерпеть.
— Мам, прекрати, — Андрей вышел из кухни. Он только что пришёл с работы. — Марина реально работает. И зарабатывает хорошо.
— Ой, да что ты понимаешь! — всплеснула руками Галина Петровна. — Она тебя обвела вокруг пальца. Нормальная жена дома сидит, детей рожает, а не в компьютере ковыряется. Кстати, о детях. Вам уже за тридцать обоим, а внуков мне так и не родили. Это всё она, да? Карьеристка!
Марина молча развернулась и ушла к себе в комнату. Она слышала, как за дверью Андрей пытается что-то объяснить матери, но та его не слушает. Как всегда.
Вечером, когда они остались вдвоём в своей комнате, Марина повернулась к мужу.
— Андрей, так больше продолжаться не может. Твоя мать специально мешает мне работать. Сегодня я едва не потеряла важного клиента из-за постоянного шума.
— Потерпи, Марин. Она пожилой человек, ей трудно привыкнуть, что в доме кто-то ещё живёт.
— Трудно привыкнуть? Андрей, она делает это специально! Она включает пылесос именно тогда, когда у меня созвоны. Она приглашает гостей именно в моё рабочее время.
— Ну что ты хочешь, чтобы я сделал? Это её квартира по закону. Мы тут временно.
— Временно? До её… Андрей, ей семьдесят лет, и она здоровее нас обоих. Мы что, всю жизнь будем терпеть её издевательства?
— Не говори так о моей матери!
— А ты хоть раз встань на мою защиту! Хоть раз скажи ей, что она неправа!
Андрей отвернулся к стене.
— Я устал. Давай спать.
Марина лежала в темноте и смотрела в потолок. Слёзы текли по щекам, но она не издавала ни звука. Она не хотела, чтобы свекровь услышала и торжествовала.
На следующий день случилось то, что переполнило чашу терпения. У Марины была презентация крупного проекта для японских партнёров. Она предупредила всех заранее, повесила на дверь табличку “Не беспокоить”, попросила соблюдать тишину.
Первые полчаса всё шло хорошо. Марина представляла проект, японцы кивали, задавали вопросы. И тут дверь распахнулась. В комнату вошла свекровь с пылесосом.
— Ой, я не знала, что ты тут сидишь! — громко сказала она, хотя прекрасно видела табличку.
Марина жестами попыталась показать ей, чтобы она вышла, но Галина Петровна сделала вид, что не понимает.
— А что это у тебя на экране? Китайцы какие-то? Ты что, с китайцами работаешь? Вот до чего страна докатилась, с китайцами якшаемся!
— Извините, — пробормотала Марина на английском, обращаясь к ошеломлённым японским партнёрам. — Технические проблемы.
Она выключила камеру и микрофон, вскочила с места.
— Выйдите немедленно!
— Не смей на меня голос повышать в моём доме! — свекровь включила пылесос на полную мощность.
Марина выхватила шнур из розетки. Они стояли друг напротив друга, и в глазах обеих полыхала ненависть.
— Вы специально это делаете. Специально пытаетесь испортить мою работу.
— А что твоя работа? Сидеть дома и деньги загребать? Знаю я таких, как ты. Залезла к моему сыну на шею, теперь ещё и квартиру мою хочешь отобрать!
— Я хочу просто нормально жить! И работать! И чтобы меня уважали в собственном доме!
— В собственном? — Галина Петровна рассмеялась. — Милочка, это мой дом. А ты тут гостья. Нежеланная гостья. И чем быстрее ты это поймёшь, тем лучше для всех.
В этот момент вернулся к видеоконференции было уже поздно. Японцы отключились. Марина знала, что потеряла контракт. Контракт на три миллиона рублей.
Вечером она поставила Андрею ультиматум.
— Или мы съезжаем отсюда, или я уезжаю одна.
— Марин, ты же понимаешь, мы не можем съехать. У нас нет денег на аренду, всё ушло на лечение отца. А тут бесплатная квартира.
— Бесплатная? Андрей, я сегодня потеряла контракт на три миллиона из-за твоей матери! Это не бесплатная квартира, это золотая клетка!
— Она не специально…
— Специально! Она всё делает специально! Она ненавидит меня и хочет, чтобы я ушла!
— Ну и что ты предлагаешь?
Марина глубоко вздохнула.
— Поговори с ней. Серьёзно поговори. Установи правила. Скажи, что с девяти до шести в доме должна быть тишина, потому что я работаю. Скажи, что она не имеет права входить в нашу комнату без стука. Скажи…
— Я не могу ей указывать в её доме!
— Это и твой дом тоже! По завещанию!
— Нет, Марина. Это её дом. А мой он станет только… только потом.
Марина посмотрела на мужа долгим взглядом.
— Ты трус, Андрей. Ты просто трус.
Она встала и вышла из комнаты. На кухне сидела свекровь и пила чай. Увидев невестку, она ухмыльнулась.
— Что, поругались с Андрюшей? Это всё из-за тебя. Нормальная жена не ругается с мужем.
Марина налила себе воды и молча пошла обратно. Но свекровь не унималась.
— Знаешь, я тут подумала. Может, вам лучше съехать? Найти своё жильё. А то неудобно как-то, взрослые люди, а живут за чужой счёт.
Марина остановилась.
— За чужой счёт? Галина Петровна, я оплачиваю все коммунальные услуги в этой квартире. Я покупаю продукты. Я готовлю на всех. Так кто на чьей шее сидит?
— Ах ты, неблагодарная! Я тебе крышу над головой дала!
— Не вы, а ваш муж. Который, кстати, последние месяцы жизни провёл в окружении заботы. Моей заботы, а не вашей. Вы в больнице появлялись раз в неделю на пятнадцать минут. А я сидела с ним днями и ночами.
— Как ты смеешь! — свекровь вскочила, опрокинув чашку. Чай разлился по столу. — Ты… ты… Да я тебя выгоню отсюда! Сегодня же!
— Попробуйте, — Марина повернулась к ней. — По завещанию мы имеем право тут жить. И я знаю свои права.
— Права? Я тебе покажу права! Я сделаю твою жизнь невыносимой! Ты сама уйдёшь, упадёшь на колени, будешь умолять, чтобы я тебя отпустила!
— Мам! — Андрей появился в дверном проёме. Его лицо было бледным. — Что ты говоришь?
— Правду говорю! Твоя жена — змея. Она настраивает тебя против меня. Она хочет квартиру заполучить. Она только и ждёт, когда я…
— Мам, хватит.
Впервые за все годы Марина услышала в голосе мужа твёрдость.
— Андрюша, ты что, на её стороне?
— Я ни на чьей стороне, мам. Но ты неправа. Марина хорошая жена. Она работает, зарабатывает, заботится о нас обоих. А ты… ты правда мешаешь ей специально.
— Андрей! — глаза свекрови наполнились слезами. — Как ты можешь! Я твоя мать!
— Именно поэтому я молчал так долго. Но больше не могу. Мам, или мы учимся жить вместе, уважая друг друга, или… или мы действительно съедем.
Галина Петровна театрально всхлипнула и убежала к себе в комнату. Андрей повернулся к жене.
— Прости меня. Я должен был сделать это раньше.
Марина обняла его.
— Лучше поздно, чем никогда.
На следующее утро свекровь не вышла к завтраку. Марина работала в тишине, впервые за долгое время смогла сосредоточиться. В обед раздался звонок в дверь. На пороге стоял нотариус, тот самый, что зачитывал завещание.
— Добрый день. Галина Петровна вызывала.
Марина впустила его, позвала свекровь. Та вышла из комнаты, одетая в чёрное платье, с гордо поднятой головой. Андрей вернулся с работы как раз вовремя.
— Я пригласила вас, — начала Галина Петровна, — чтобы внести изменения в моё завещание.
Андрей побледнел.
— Мам, что ты делаешь?
— То, что должна была сделать давно. Господин нотариус, я хочу завещать квартиру своей племяннице Ларисе. Всю квартиру, без всяких условий.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Они потеряют жильё. Все их планы, вся их жизнь…
— Мам, ты не можешь! — Андрей вскочил. — Папа хотел, чтобы квартира досталась мне!
— Твой отец был слишком мягок. Он не видел, что твоя жена — хищница. А я вижу. И не позволю ей получить моё имущество.
— Галина Петровна, — вмешался нотариус. — Я должен вам напомнить, что согласно завещанию вашего супруга, вы имеете право пожизненного пользования квартирой, но не право собственности. Квартира уже записана на Андрея Николаевича, просто он не может распоряжаться ею до… до определённого момента.
Свекровь застыла с открытым ртом.
— Что? Но… но мне сказали… Я думала…
— Вы думали, что квартира ваша? — нотариус покачал головой. — Нет. Ваш супруг очень чётко всё прописал. Видимо, он предвидел возможные конфликты.
Галина Петровна опустилась на стул. Её лицо стало серым.
— Он… он не доверял мне?
— Он любил вас, — мягко сказал нотариус. — Но он также любил сына и хотел, чтобы у него был дом. Ваше право проживания защищено пожизненно, но квартира принадлежит Андрею.
Свекровь посмотрела на сына и невестку. В её глазах была обида, злость и что-то ещё. Страх? Одиночество?
— Вы все против меня, — прошептала она. — Даже Николай. Даже мой муж.
Она встала и, пошатываясь, пошла к себе в комнату. Нотариус откланялся и ушёл. Марина и Андрей остались вдвоём в гостиной.
— Я не знал, — сказал Андрей. — Отец не говорил мне деталей.
— Он мудрый был человек, твой отец, — Марина погладила мужа по руке. — Он знал твою мать лучше всех.
Вечером Галина Петровна вышла из комнаты. Она выглядела постаревшей на десять лет.
— Я хочу поговорить, — сказала она, присаживаясь за кухонный стол.
Марина и Андрей сели напротив.
— Я всю жизнь считала эту квартиру своим достижением. Мы с Николаем копили на неё двадцать лет. Каждую копейку откладывали. А потом вы появились, и я подумала… подумала, что вы хотите отнять у меня последнее, что у меня есть.
— Мам, мы никогда не хотели тебя выгнать, — Андрей взял её за руку.
— Знаю. Теперь знаю. Но страх… страх остаться одной, никому не нужной старухой… Он съедал меня изнутри. И я вела себя ужасно. Простите меня. Особенно ты, Марина.
Марина молчала. Она не была готова так легко простить месяцы унижений.
— Я не прошу, чтобы вы простили сразу, — продолжала свекровь. — Но, может быть, мы могли бы начать сначала? Установить правила, как ты говорила. Я буду соблюдать тишину во время твоей работы. И вообще… Может, мне стоит чаще выходить из дома. Записаться в какой-нибудь клуб по интересам. Я слишком долго сидела в этих четырёх стенах.
— Это было бы хорошо, — кивнула Марина.
С того дня жизнь в квартире на Тверской изменилась. Галина Петровна сдержала слово. Она записалась в клуб любителей театра, начала ходить на спектакли, встречаться с подругами вне дома. Во время работы Марины в квартире стояла тишина.
Конечно, не всё было гладко. Иногда свекровь срывалась, делала едкие замечания. Но теперь Андрей не молчал. Он спокойно, но твёрдо останавливал мать. А Марина научилась не принимать близко к сердцу редкие выпады.
Через год за семейным ужином Галина Петровна подняла бокал с вином.
— Хочу сказать тост. За семью. Настоящую семью. Которая проходит через испытания и становится только крепче. И… — она посмотрела на Марину, — за мою невестку. Которая оказалась сильнее и мудрее меня. Прости меня, доченька. По-настоящему прости.
Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Она встала, обошла стол и обняла свекровь.
— Уже простила, мама.
Это было первый раз, когда она назвала её мамой. Галина Петровна заплакала.
А ещё через полгода Марина сообщила, что беременна. Свекровь была на седьмом небе от счастья.
— Только пообещай, — сказала она, — что не позволишь мне стать такой же ужасной бабушкой, какой я была свекровью.
— Обещаю, — улыбнулась Марина. — Мы все учимся на своих ошибках.
Квартира на Тверской, которая чуть не стала полем битвы, превратилась в настоящий семейный дом. Дом, где было место для всех. Где уважали границы друг друга, но оставались семьёй. Настоящей семьёй.
Николай Петрович, наверное, смотрел откуда-то сверху и улыбался. Его план сработал. Не сразу, не легко, но сработал. Семья прошла через испытание и стала только крепче. А квартира… квартира была просто кирпичами и бетоном. Домом её делали люди, которые научились жить вместе, уважая и любя друг друга.