Бобби, молчаливый пятилетний мальчик… Мы думали, что время и любовь залечат его боль. Но в его шестой день рождения он потряс наши жизни пятью словами:
«Мои родители живы».
То, что произошло дальше, открыло правду, которую мы даже не могли себе представить.
Я всегда думала, что быть матерью — это естественно и легко. Но жизнь распорядилась иначе.
Когда Бобби произнес эти слова, это была не просто его первая фраза. Это было начало пути, который проверил нашу любовь, терпение и все, во что мы верили о семье.
Я всегда считала свою жизнь идеальной. Любящий муж, уютный дом и стабильная работа, которая позволяла мне заниматься любимыми хобби.
Но чего-то не хватало.
Чего-то, что я ощущала в каждом моменте тишины и каждом взгляде на пустую вторую спальню.
Я хотела ребенка.
Когда мы с Джейкобом решили попытаться завести ребенка, я была полна надежд. Я представляла бессонные ночи с бутылочками, творческий беспорядок от детских поделок и то, как мы будем наблюдать, как наш малыш растет.
Но месяцы превратились в годы, а эта мечта так и не стала реальностью.
Мы пробовали все: от процедур ЭКО до консультаций у лучших специалистов города. Каждый раз мы слышали одно и то же:
— Простите.
День, когда все рухнуло, навсегда врезался в мою память.
Мы только что вышли из очередной клиники репродуктивной медицины. Слова врача гулко отдавались в моей голове:
— Мы больше ничем не можем помочь. Усыновление — ваш лучший вариант.
Я сдерживалась, пока мы не вернулись домой. Как только я переступила порог, то рухнула на диван и разрыдалась.
Джейкоб сел рядом.
— Алисия, что случилось? Пожалуйста, поговори со мной.
Я покачала головой, едва в силах выговорить:
— Я просто… Я не понимаю. Почему это происходит именно с нами? Я всегда хотела быть матерью… и теперь этого никогда не случится.
— Это несправедливо, — тихо сказал он, обняв меня. — Но, может быть, есть другой путь. Может быть, мы еще не должны останавливаться.
— Ты имеешь в виду… усыновление? — мой голос дрогнул. — Ты действительно думаешь, что это то же самое? Я даже не уверена, смогу ли полюбить ребенка, который не мой…
Джейкоб взял мое лицо в ладони и посмотрел прямо в глаза.
— Алисия, ты — самая любящая женщина, которую я знаю. Родители определяются не биологией. Родители определяются любовью. И ты уже мать… во всех смыслах, которые действительно важны.
Эти слова застряли у меня в голове. Я снова и снова прокручивала наш разговор, борясь со своими сомнениями.
Смогу ли я сделать это? Смогу ли я стать матерью для ребенка, которого не родила?
На следующее утро, глядя, как Джейкоб пьет кофе за кухонным столом, я приняла решение.
— Я готова, — тихо сказала я.
Он поднял взгляд, полон надежды.
— К чему?
— К усыновлению.
Лицо Джейкоба озарилось улыбкой.
— Ты не представляешь, как я счастлив это слышать!
Я прищурилась.
— Ты уже об этом думал, да?
Он рассмеялся.
— Может быть, немного, — признался он. — Я даже нашел детский приют неподалеку. Мы можем съездить туда на этих выходных, если ты готова.
Я кивнула.
— Давай сделаем это.
Когда настал день посещения приюта, я нервно смотрела в окно машины.
— А что, если мы им не понравимся? — прошептала я.
Джейкоб сжал мою руку.
— Мы понравимся. А если нет — будем разбираться вместе.
В приюте нас встретила добрая женщина по имени миссис Джонс.
— У нас много замечательных детей, которых я хотела бы вам представить, — сказала она, ведя нас в игровую комнату, полную детского смеха.
Я осматривалась, пока мой взгляд не остановился на одном мальчике.
Он сидел в углу.
Он не играл, как другие.
Он просто наблюдал.
Бобби.
Его большие глаза, полные мыслей, будто заглядывали мне в душу.
Я присела рядом.
— Привет, — мягко сказала я. — Как тебя зовут?
Он просто смотрел.
Я повернулась к миссис Джонс.
— Он… он не разговаривает?
— О, Бобби говорит, — с улыбкой ответила она. — Он просто застенчивый. Дайте ему время, и он откроется.
Я снова посмотрела на Бобби.
— Очень приятно познакомиться, Бобби, — сказала я, даже если он ничего не ответил.
Позже в кабинете миссис Джонс мы услышали его историю.
Его нашли возле другого приюта, когда он был еще младенцем.
Рядом была записка:
«Его родители мертвы, а я не готов заботиться о ребенке».
— Он пережил больше, чем большинство взрослых, — сказала миссис Джонс. — Но он удивительный мальчик. Ему просто нужен кто-то, кто поверит в него. Кто-то, кто будет любить его.
Я взглянула на Джейкоба.
— Мы хотим его, — сказала я.
— Без сомнений, — кивнул он.
Когда Бобби переехал к нам, он по-прежнему оставался молчаливым.
Он наблюдал за всем, словно ждал, когда это исчезнет.
Мы окружили его любовью.
Мы читали ему сказки. Готовили с ним печенье. Водили его на футбол.
Но он все равно молчал.
Мы не торопили его. Мы знали, что ему нужно время.
И вот, в день его шестого дня рождения, когда мы задували свечи на его динозавровом торте, произошло нечто невероятное.
Он произнес свои первые слова.
— Мои родители живы.
Мы с Джейкобом замерли.
— Что ты сказал, милый? — прошептала я.
Бобби посмотрел на нас.
— Мои родители живы.
Эти слова перевернули нашу жизнь.
Как он узнал?
Откуда он это помнит?
Нам предстояло узнать правду.
И она оказалась страшнее, чем мы могли представить…