Саймон и Клэр наконец-то обрели семью, о которой мечтали… пока Клэр не потребовала вернуть свою недавно усыновлённую дочь. Когда любовь Клэр превращается в негодование, Саймон сталкивается с невозможным выбором. Но для него нет сомнений. Софи теперь его дочь. И он будет бороться за неё, несмотря ни на что.
Первый раз, когда я увидел Софи, она бегом прыгнула ко мне на руки.
Она была маленькая, с большими карими глазами и дикими кудрями, и пахла детским шампунем и свежей травой. Она крепко держалась за меня, как будто уже знала, как будто уже решила, что я — её.
Клэр и я боролись за этот момент. Годы неудачных беременностей. Годы сердечных разочарований. Когда мы обратились к усыновлению, ожидание казалось невыносимым: месяцы бумажной волокиты, визитов домой, интервью.
И вот мы здесь.
«Вы точно уверены в этом?» — спросила социальный работник Карен.
Она внимательно следила за нами через стол, перед ней лежал толстый файл. Софи сидела у меня на коленях, играла с моим обручальным кольцом и тихо напевала себе что-то.
«Конечно,» — уверенно ответила Клэр. — «Она наша.»
Карен кивнула, но не выглядела слишком убеждённой. Я старался не придавать этому большого значения, потому что Карен, наверное, была привыкшей к тому, что семьи обещают этим детям целый мир, а затем подводят их.
«Я верю, что вы это действительно имеете в виду,» — сказала она. — «Но усыновление — это не только любовь. Это обязательство. Это навсегда. Вы принимаете в свой дом ребёнка, у которого была трудная жизнь. Софи будет вас проверять. Она будет нарушать границы и, возможно, ломать вещи. Конечно, не нарочно, она же просто ребёнок. Вы должны быть готовы ко всему этому.»
Клэр протянула руку через стол и крепко сжала мою.
«Мы знаем,» — сказала Клэр.
Затем она улыбнулась Софи, и та ответила ей яркой улыбкой.
«Она — идеальный маленький ангел.»
«Ладно,» — Карен замешкалась. — «Поздравляю вас, Клэр и Саймон! Вы официально стали родителями.»
Что-то изменилось в моём сердце. Это было начало навсегда.
Я понял, что что-то не так, как только переступил порог.
В доме было тихо, слишком тихо, как будто сам дом задерживал дыхание. И вдруг, как из ниоткуда, Софи врезалась в меня, обвив маленькими ручками мои ноги.
Её голос дрожал.
«Я не хочу уходить, папа,» — сказала она.
Я нахмурился, опустился на колени, чтобы быть на одном уровне с ней.
«Куда ты не хочешь уходить, милая?» — спросил я.
Её нижняя губка задрожала. Слёзы наполнили её большие карие глаза.
«Я не хочу снова уезжать. Я хочу остаться с тобой и мамой.»
Меня охватил холод. Где она это слышала? И почему? Софи была слишком маленькой для школы, и она проводила свои дни с Клэр дома. Пока Клэр работала, Софи играла. Когда Клэр нужно было идти на встречи, кто-то из наших матерей присматривал за Софи.
Кто сказал моей дочери что-то подобное?
«Этого не произойдёт,» — пообещал я ей. — «Ты дома теперь, милая.»
Затем Клэр вошла в коридор.
Она не смотрела на меня, её взгляд был устремлён куда-то за моё плечо, руки скрещены так сильно, что это выглядело болезненно. Лицо было бледным, пустым даже. Но её глаза? Они были не пустыми. Они были отстранёнными.
Как будто что-то уже сломалось внутри неё.
«Саймон, нам нужно поговорить,» — сказала она.
«Почему Софи говорит, что ей нужно уйти?» — возразил я.
Челюсть Клэр сжалась.
«Отправь её в её комнату. Сейчас же, Саймон!»
Крохотные пальцы Софи схватили меня за футболку, как будто пытались прикрепиться ко мне. Я погладил её по спине.
«Милая, иди поиграй немного, хорошо? Иди в свою комнату. Я скоро приду за тобой, и мы поужинаем!»
Она колебалась. Я чувствовал, как её сердце бьётся в унисон с моим.
Затем, неохотно, она кивнула и прошла по коридору, бросая нервные взгляды между нами, прежде чем исчезнуть в своей комнате.
Как только её дверь закрылась, Клэр заговорила.
«Нам нужно вернуть её.»
«Что?» — я ахнул. — «Что ты только что сказала?»
Руки Клэр сжались на груди.
«Я не хочу этого больше, Саймон,» — прошептала она. — «Она… она разрушает всё! Мои книги, мои документы… мои вещи… она даже испортила моё свадебное платье!»
«Что ты имеешь в виду?» — я нахмурился.
Клэр резко выдохнула, провела рукой по лицу, как будто едва держалась.
«Я достала его сегодня. Наверное, почувствовала ностальгию… Софи вошла, когда я его держала, и она осветилась, Саймон. Она назвала его платьем принцессы и спросила, можно ли её потрогать!»
Моё сердце болело, представляя маленькую девочку, полную удивления, смотрящую на нечто красивое…
«Это —»
«Это не проблема,» — перебила меня Клэр. — «Проблема в том, что у неё были руки в краске. Я даже не знаю, как я этого не заметила. Но как только она прикоснулась к ткани…»
Её голос срывался на смех, резкий и безрадостный.
«Ярко-синие отпечатки на этом чёртовом платье!»
«Клэр, она не сделала этого, чтобы тебе навредить,» — я вздохнул.
«Ты этого не знаешь, Саймон!» — голос Клэр тронулся. — «Ты этого не видишь! Она манипулятор. Она хочет, чтобы я ушла, чтобы только ты остался с ней.»
Я пристально смотрел на неё.
«Ты слышишь себя сейчас?»
«Ты всегда хотел этого больше, чем я.»
Эти слова ударили меня, как пощёчина.
Я хотел этого? Только я?
Как будто она не была той, кто настаивал на усыновлении, клялась, что тоже этого хочет? Как будто она не плакала от счастья в тот день, когда мы встретили Софи, обещая ей дом навсегда?
Я шагнул вперёд, пытаясь найти на её лице ту женщину, которую я знал. Ту женщину, которая когда-то держала Софи.
«Ты в безопасности теперь. Мы так тебя любим,» — она говорила.
А теперь? Я видел только кого-то другого. Того, кто не любил нашу дочь.
«Ты этого не имеешь в виду,» — тихо сказал я. — «Ты просто перегружена, и это просто адаптация. Как сказала Карен. Софи просто проверяет границы, конечно… но она не…»
«Хватит, Саймон,» — голос Клэр прорезал мой, как нож. — «Либо она уходит, либо я.»
Я замер.
Я не ожидал ультиматума. Моя жена или мой ребёнок?
Я посмотрел на Клэр, и она не шутит. Её выражение было слишком спокойным, слишком уверенным, как будто она уже приняла решение. Она вошла в этот разговор, зная, что оставит меня с минимальным выбором.
Она предположила, что победит.
Женщина, которую я любил, Клэр, которая боролась за это усыновление, которая плакала, когда мы привезли Софи домой, исчезла. И на её месте стояла кто-то, кто видел в напуганной девочке угрозу.
«Я не собираюсь разрушать жизнь этой маленькой девочки,» — сказал я, мой голос был ровным. Решительным. — «Она моя дочь теперь.»
«Ты серьёзно выбираешь чужого человека вместо меня?» — рот Клэр открылся от удивления.
«Чужого? Ты с ума сошла?! Я выбираю то, что правильно.»
Резкий, неверующий смех вырвался из неё.
«Ты думаешь, ты какой-то герой? Что я — злодей, потому что не хочу ребёнка, который… который…» — она выпустила сдавленный звук, провела руками по волосам.
Я не ответил. Потому что больше не было, что сказать.
Клэр прошла мимо меня, схватила свои ключи и захлопнула дверь. Звук её машины, резко выезжающей с двора, эхом разнесся в ночи.
И вот она ушла.
Три недели спустя
В комнате пахло застарелым кофе и дешёвым освежителем воздуха.
Круглые часы тикали на стене, каждую секунду растягивая пространство между нами, как каньон. Софи была у моей матери, счастливая, что делает печенья и украшает их тоже.
«Не переживай, Саймон,» — сказала моя мама. — «Я буду держать свою внучку в любви и развлекать её. Ты иди разберись с вашим браком, сын.»
Теперь Клэр сидела напротив меня. Её руки были сковано сложены в её коленях, и её глаза постоянно метались между мной и медиатором.
Я едва узнавал Клэр как свою жену.
Она больше не была бледной и в панике, как в ту ночь, когда ушла. Она была собрана, её губы были накрашены мягким розовым цветом, а на ушах были те самые жемчужные серьги, которые я подарил ей на годовщину.
Но было что-то не так, что-то заставляющее её выглядеть искусственной, как будто она тренировалась перед зеркалом, чтобы показать сожаление, прежде чем прийти сюда.
«Я ошиблась,» — сказала она, наконец разорвав молчание. — «Я не была в своём уме.»
Я медленно выдохнул, оглядывая медиатора, женщину по имени Эллен, которая внимательно следила за нами обеими, ручка готовая к записи.
Клэр повернулась ко мне, её голос стал мягче, тише.
«Саймон, я… я позволила страху взять верх. Я была не готова. Но у меня было время подумать, и я хочу вернуться домой. Я хочу исправить нас.»
Я молчал.
Потому что что здесь можно было исправить?
Она стояла в нашем доме, смотрела на нашу дочь и называла её манипулятором. Четырёхлетний ребёнок был манипулятором в глазах Клэр?
Она дала мне ультиматум, как будто Софи была вещью, которую можно просто выбросить.
А теперь, потому что прошёл год, потому что она была одна, потому что реальность её решений наконец-то осела в её голове, она хотела всё отменить?
Отменить?
«Ты не только покинула меня, Клэр,» — сказал я. — «Ты покинула её.»
«Я была подавлена…» — Она вздрогнула.
«Мы оба были,» — перебил я. — «Но я не ушёл.»
Губы Клэр слегка разомкнулись, но я не закончил.
«Ты знаешь, что она сделала после того, как ты ушла?» — Мой голос дрожал, но я продолжал. — «Она плакала перед сном недели напролёт. Она просыпалась среди ночи, звалась к тебе. Она думала, что что-то сделала не так.»
«Саймон…» — Глаза Клэр потемнели.
Я покачал головой.
«Ты её сломала,» — я сглотнул комок в горле. — «И я не позволю тебе сделать это снова.»
Тишина.
Эллен кашлянула.
«Саймон, чтобы уточнить, вы говорите, что примирение невозможно?»
Я повернулся к медиатору.
«Именно это я и говорю.»
«Я всё ещё люблю тебя, Саймон,» — сказала Клэр.
«Я больше не люблю тебя,» — я встретил её взгляд, не дрогнув.
Истина легла между нами, холодная и окончательная. Клэр выпустила тихий, сломанный всхлип. Но я не протянул к ней руку. Я её не утешал.
Потому что женщина, которую я когда-то любил, выбрала быть чужой.
А я уже выбрал Софи.
Год спустя
Софи всё ещё вздрагивает от громких голосов.
Она всё ещё колеблется, называя меня «папой», как будто боится, что само это слово заставит меня исчезнуть.
Она всё ещё цепляется за меня, когда ей страшно, когда кошмары гонятся за ней в мою комнату, когда она теряет меня из виду в магазине, когда держит меня за руку, и кто-то отпускает.
Но теперь она смеётся чаще. Она стала легче. Она учится доверять той любви, которая не покидает.
Сегодня ночью, когда я укладывал её в постель, она свернулась ко мне в груди, её маленькие пальчики обвили мои.
«Ты не уйдёшь от меня, папочка?»
«Никогда,» — сказал я, целуя её в лоб.
Она вздохнула, её тело расслабилось в моих руках.
Наконец-то в безопасности. Наконец-то дома.