— Я сказала — нет, — повторила Катя, отчаянно пытаясь удержать себя в руках. — Это моя квартира. И я не собираюсь…
— Как это твоя квартира? Мы все тут живём, и ты не можешь здесь решать, кто в ней будет жить, а кто нет! – выдала свекровь
— Твоя? — перебила её свекровь. — А как же семья? Саша, ты слышишь, что твоя жена говорит?
***
Катя медленно, почти неохотно, открыла дверь своей квартиры. На часах почти девять вечера. Задержалась на работе, так и не завершив тот важный проект, который поглотил весь её день. Кухня, как всегда, наполнялась шумом — громкий голос свекрови доносился через полквартиры.
— Опять поздно! — воскликнула Людмила, когда дверь открылась. — Саша голодный, сидит!
Катя глубоко вздохнула, снимая пальто. Всё больше не могла понять, что происходит. Полтора месяца назад, когда Саша попросил принять родителей на время их ремонта, это казалось простым делом — две-три недели максимум. Время пролетело, а они так и не уезжали. Кажется, ещё месяц или два, и вся эта история превратится в затяжной кошмар.
— Добрый вечер всем, — произнесла Катя, шагая в кухню.
За столом сидели Саша и Николай, уткнувшись в телевизор. Людмила гремела посудой у плиты, будто никакого ужина не было.
— Я же просила приходить не позже семи, — продолжала Людмила, глядя на Катю. — У нас режим, мы привыкли ужинать вовремя.
Катя едва заметно пожала плечами и, не раздеваясь, подошла к холодильнику.
— У меня работа, — спокойно ответила она. — Важный проект. Надо было доделать.
— Работа, работа… — передразнила Людмила, фыркнув. — А о муже кто подумает? Саша, скажи ей!
Саша ёжился на стуле, подёргивая плечом. В его голосе звучала какая-то неловкость, будто он и сам не знал, чего хочет. Его ответ пришёл с задержкой:
— Катюш, может, правда, стоит пораньше приходить?
Катя сжала губы. Раньше такого не было. Саша никогда не упрекал её в задержках. Но теперь… с появлением родителей он стал каким-то другим. Или ей это только казалось?
— Да-да, — поддержал сына Николай, отрывая взгляд от телевизора. — Женщина должна думать о семье. Вот в наше время…
Катя на секунду остановилась, чувствуя, как тяжело сжимается грудная клетка. Раньше всё было по-другому. А теперь… теперь она не могла понять, что происходит.
— Я сейчас приготовлю ужин, — сказала она, доставая пакеты с продуктами.
— Не трудись, — фыркнула Людмила, не отрываясь от кастрюль. — Я всё сделала. И твою посуду переставила, она стояла неправильно.
Катя замерла, не веря своим ушам.
— Что значит переставила? Это моя кухня, Людмила… — её голос чуть подрагивал от обиды.
— Вот именно, твоя кухня, — перебила свекровь. — Но нужно по-умному всё организовать. Я же опытная хозяйка!
Катя почувствовала, как температура в её теле поднялась. Она оглядела стол — Саша, который когда-то был таким близким и понятным, теперь сидел и избегал её взгляда. А этот человек, сидящий рядом с ним, явно не имел ни малейшего понятия о границах.
— И вообще, — продолжала Людмила, обращая внимание на обои на стенах, — ремонт тут явно нужен. Это всё выглядит как-то старо.
— Людмила… — Катя старалась говорить как можно спокойнее, хотя это было трудно. — Мы договаривались, что вы у нас поживёте, пока у вас ремонт. Но ремонт даже не начался. Может, пора подумать…?
— Ой, с ремонтом незадача вышла, — вздохнула Людмила, разводя руками. — Мастера подвели, материалы не те привезли. Придется ещё немного у вас пожить.
— Сколько? — сдержанно спросила Катя.
— Ну, месяца два-три, не больше, — беззаботно ответила Людмила, будто речь шла о каких-то пустяках. — А что такого? Мы же не мешаем!
Катя почувствовала, как руки начинают дрожать. Два-три месяца? Всё это продолжится ещё два-три месяца? Это было как кошмар, который не заканчивался.
— Сашенька, — вдруг сладко пропела Людмила, улыбаясь так, как только она умела. — А может, нам вообще не спешить с ремонтом? Продадим нашу квартиру, а здесь все вместе жить будем. Места хватит!
Катя почувствовала, как у неё отняло дыхание. Это её квартира. Её собственность. И теперь свекровь предложила ей…?
— Отличная идея, мам! — оживился Саша. — Правда, Кать? Ты вот ничего не успеваешь, а так нам поможет!
Николай кивнул, поддержав сына.
— Правильно! Молодым нужна поддержка старших. Мы и с внуками поможем, когда появятся.
Катя опустилась на стул, её голова была полна невыносимых мыслей. Когда её жизнь успела превратиться в этот абсурд? Когда она перестала быть хозяйкой своей судьбы?
— Нет, — твёрдо сказала Катя, вставая.
— Что? — Людмила резко обернулась, не веря своим ушам.
— Я сказала — нет, — повторила Катя, отчаянно пытаясь удержать себя в руках. — Это моя квартира. И я не собираюсь…
— Твоя? — перебила её свекровь. — А как же семья? Саша, ты слышишь, что твоя жена говорит?
Саша нахмурился, его лицо было всё более напряжённым.
— Катя, ну что ты начинаешь? Мама дело говорит. Вместе жить проще…
— Проще? — Катя встала, её голос стал жёстким. — Проще — это жить под постоянным контролем? Терпеть, как в моем доме командуют чужие люди?
— Какие мы тебе чужие? — возмутилась Людмила, её голос стал почти неприязненным. — Мы родители твоего мужа!
— И что? — Катя повысила голос, не в силах сдерживаться. — Это даёт вам право распоряжаться моей собственностью?
Саша вскочил с места, лицо его покраснело, глаза расширились:
— Прекрати кричать на маму! — почти завизжал он, как мальчишка, которому дали подзатыльник. — Что с тобой случилось? Раньше ты была такой понимающей…
Катя стиснула кулаки так, что ногти впились в кожу, пытаясь не выпустить наружу весь тот гнев, что скапливался в ней последние полтора месяца:
— Понимающей? Да, была. Пока вы не начали превращать мой дом в казарму!
— Как ты смеешь так говорить! — Людмила всплеснула руками, как будто кто-то плюнул ей в лицо. — Саша, ты слышишь, что она говорит?
Саша растерянно переводил взгляд с матери на жену, как будто в первый раз видел людей, которые не могут просто пожить нормально.
— Катя, давай спокойно обсудим всё…
— Нет, Саша, — Катя выпрямилась, сдерживая себе слёзы. — Хватит. Я молчала полтора месяца. Терпела, как мою кухню переделывают, как мои вещи переставляют, как мной командуют в моем доме, в моей жизни!
— Мы просто хотели помочь, — вмешался Николай, пытаясь оправдаться, но всё равно звучал как тихая капитуляция. — Навести порядок…
— Порядок? — Катя резко повернулась к свекру, как будто он сказал ей что-то совершенно неуместное. — А кто вас просил? Это мой дом, мои правила!
— Какая грубая, — поджала губы Людмила, её лицо побледнело от злости. — Сашенька, ты позволишь ей так с нами разговаривать?
Катя почувствовала, как уходит вся сила, как пустота внутри заполняет её. Сколько ещё можно терпеть? Сколько ещё эта комедия будет продолжаться?
— Вон, — произнесла Катя тихо, но так, что все замолкли.
— Что? — Людмила замерла с поднятой ложкой, не в силах поверить своим ушам.
— Как это твоя квартира? Мы все тут живём, и ты не можешь здесь решать, кто в ней будет жить, а кто нет! – выдала свекровь
— Я сказала — вон из моего дома, — Катя повторила громче, её голос стал твёрдым, как бетон. — Прямо сейчас. Собирайте вещи и уходите.
Тишина в кухне была оглушающей. Людмила побледнела, Николай растерянно хлопал глазами, а Саша застыл с открытым ртом, словно не мог поверить в происходящее.
— Ты не можешь… — начала Людмила, не веря, что такое вообще возможно.
— Могу, — Катя отрезала её, глядя в глаза. — Это моя квартира. Моя собственность. И я больше не позволю никому командовать здесь.
Катя решительно прошла в гостиную, где спали её свекры, и начала собирать их вещи. Она чувствовала, как каждая минута тянется как целая вечность, но остановиться не могла.
— Катя, остановись! — Саша схватил её за руку, как маленький мальчик, не понимающий, что с ним происходит. — Ты не можешь так поступить с моими родителями!
— Могу, — Катя высвободила руку, стиснув зубы, сдерживая бурю в себе. — И если ты не согласен, можешь идти вместе с ними.
— Что? — Саша отшатнулся. — Ты выгоняешь меня?
— Нет, — покачала головой Катя. — Я даю тебе выбор. Либо ты остаёшься со мной, уважая мои правила, либо уходишь к родителям.
— Неблагодарная! — закричала Людмила, обиженно сжимая губы. — Мы к ней со всей душой, а она…
— Вещи собраны, — перебила Катя. — У вас есть пять минут, чтобы покинуть квартиру.
— Или что? — прищурилась Людмила, насмешливо поджимая губы.
— Или я вызову полицию, — спокойно ответила Катя, глаза её не дрогнули. — Поверьте, у меня хватит решимости написать заявление о незаконном проживании.
— Саша! — взвизгнула Людмила, хватая его за руку. — Сделай что-нибудь!
Но Саша стоял, как столб, растерянно оглядываясь то на свою жену, то на родителей. В его глазах читалась паника. Он никогда не был перед выбором, как этот.
— Время пошло, — Катя взглянула на часы, её голос был уже не настолько утомлённым, как прежде.
Людмила открыла рот, готовясь ответить, но Николай вдруг взял её за руку, его голос был тихим, но твёрдым:
— Пойдём, Люда. Нам тут не рады.
— Как это не рады? — возмутилась Людмила, её лицо исказилось. — С родней так не поступают! Саша, скажи ей!
Саша переминался с ноги на ногу, как будто не знал, куда деваться. Глаза избегали встреч с глазами жены, и это в нём настораживало, но он не мог иначе.
— Катя, может, всё-таки не надо так резко? Давай обсудим… — его голос дрожал, как струна.
— Нечего обсуждать, — ответила Катя, и в её голосе была такая твёрдость, что казалось, стены квартиры начали подниматься, чтобы защищать её. — Я всё решила.
Людмила и Николай, словно два старых затмённых зеркала, молча собрались и направились к выходу. Под дверью Людмила, всё ещё надеясь на чудо, обернулась, её глаза были полны слёз.
— Сашенька, ты же не оставишь нас?
Саша стоял, как окаменевший, и беспомощно развёл руками:
— Мам, я… я попробую поговорить с Катей. Может, она успокоится…
Когда дверь за его родителями закрылась, воздух в квартире стал тяжёлым, как дождь, который вот-вот начнёт литься с неба. Саша повернулся к жене, и в его глазах было столько вопросов, что Катя чуть не разрыдалась от боли, но сдержалась.
— Послушай, я не хотел, чтобы всё так вышло. Просто родители действительно оказались в сложной ситуации… этот ремонт…
— Какой ремонт, Саша? — Катя устало посмотрела на него. — Его даже не начинали. Твои родители просто решили захватить мой дом, как форт, и ты позволил!
— Не говори так! — вспыхнул Саша, словно его укололи. — Они не хотели ничего плохого! Просто думали, что вместе жить будет лучше.
— Лучше для кого? — Катя опустилась на диван. Словно вся сила ушла из неё. — Для тебя? Для себя? Обо мне кто-нибудь подумал?
Саша сел рядом, тянулся за её рукой, пытаясь найти хоть какое-то спасение. Но Катя была слишком далеко.
— Катюш, давай всё исправим. Я поговорю с родителями…
— Нет, Саша, — её голос был почти шёпотом, но такой твёрдый, что от его звучания кровь замерла в его жилах. — Уже поздно что-то исправлять. Я подаю на развод.
— Что?! — Саша вскочил, глаза его расширились, как у человека, у которого под ногами проваливается земля. — Из-за такой ерунды?
— Ерунды? — Катя усмехнулась горько, с каким-то больным холодом в голосе. — Ты называешь ерундой то, что позволил своим родителям командовать в моём доме? Что ни разу не встал на мою сторону? Ты знал, что они планируют поселиться тут насовсем и молчал. Это не ошибка, Саша. Это предательство.
На следующее утро Катя пошла в суд. Руки её не дрожали, потому что решение было твёрдым, как скала. И когда она вернулась домой, не было ни страха, ни сожалений — только пустота и лёгкость, как будто с неё сбросили тяжёлое одеяло.
Саша метался между ней и родителями. Приходил, стоял в дверях с цветами, как старая привычка — несчастная попытка сделать вид, что всё ещё можно спасти.
— Я всё осознал, Кать. Давай попробуем ещё раз?
Но Катя была непреклонна, как зимний ветер.
— Нет, Саша. Ты выбрал свой путь, а я свой.
После развода жизнь будто вздохнула. Катя начала посещать бассейн, поменяла имидж, даже стала поднимать бокал с друзьями, с которыми не могла пить за столом под взглядом свекрови. Всё, о чём она мечтала, что не решалась делать.
Однажды вечером, сидя в своём кресле с книжкой, Катя осознала, что не помнит, когда в последний раз чувствовала себя так по-настоящему живой.
— Свобода, — прошептала она, оглядывая свой уютный дом. — Вот что действительно важно.
Телефон зазвонил, вибрация вывела её из задумчивости. Людмила, конечно же, пыталась дозвониться.
Катя взглянула на экран, но не взяла трубку. Удалила номер. Её рука не дрогнула. Это была уже не её история, не её боль.
Впереди была новая жизнь. Жизнь, где никто не сможет вторгаться в её личное пространство, где она сама решает, с кем быть и кому доверять. И это было самое главное.