Она стояла молча, не опуская глаз. На ней было платье, сшитое из старого материнского сарафана — аккуратное, но явно не новое. В потёртых туфлях, с поношенной сумочкой, купленной на распродаже. Живот едва наметился, но Аня всё ещё инстинктивно втягивала его, будто могла скрыть правду от чужих взглядов.
Но что толку? Родственники мужа и так уже знали: в семье будет ребёнок. Только радость была не у всех.
— Нищенка! — прозвучал резкий голос, будто удар хлыста.
Гости, только что весело пережёвывавшие оливье, замерли и обернулись. По залу пробежал шепоток.
Свекровь встала. Сухая, подтянутая женщина с безупречной причёской и жестким взглядом, будто вышедшая со страниц журнала.
— Пришла! — продолжала она, повысив голос. — В чём ты явилась? Кто ты вообще? Даже приличного кольца не можешь себе позволить! Посмотрите, кого мой сын взял в жёны! Позор! Обуза! Да ты просто нищенка! И при этом беременная!
И прежде чем кто-либо успел среагировать, её рука с безупречным маникюром со всей силой опустилась на Анино лицо. Та качнулась, но устояла. В зале воцарилась гробовая тишина, пока кто-то осторожно не прошептал:
— Тише! Она же в положении…
Аня не упала. Не закричала. Не заплакала. Молча расстегнула свою старую сумочку, достала потрёпанное письмо и протянула его свекрови.
— Это для вас, Тамара Павловна.
Та недоверчиво взяла конверт. Распечатала. Пробежала глазами — и побледнела. Губы задрожали, руки затряслись.
— Что это…?
Аня смотрела прямо, не отводя взгляда.
В конверте оказалось завещание. Дом, где жила свекровь, когда-то принадлежал бабушке Ани. За несколько месяцев до смерти женщина передала его внучке — но никто не знал об этом. Даже муж. Но сейчас момент настал.
— Я не хотела этого, — тихо произнесла Аня. — Но вы зашли слишком далеко.
Свекровь медленно опустилась обратно в кресло. В зале царила полная тишина. Даже музыкант, игравший фоном, застыл, не решаясь играть дальше.
Аня развернулась и направилась к выходу. Люди невольно расступались. Одни отводили глаза, другие смотрели с непонятным уважением. Вслед бросился Игорь:
— Аня, подожди! Прости… Я не знал, что мама зайдёт так далеко…
Она остановилась.
— Ты всегда молчал, когда она унижала меня. Я терпела. Но теперь, я думаю, достаточно.
Муж опустил голову.
— Можно… Я пойду с тобой?
Аня глубоко вздохнула, ласково коснувшись живота. Там билось сердце их ребёнка — маленькое, но уже сильное.
— Если ты идёшь ради него, тогда да.
Они ушли. А в зале осталась одна сломленная женщина с бумагой в руках, изменившей всё.
На улице воздух был прохладный, но живой, как будто смывал с Ани всю боль последних лет. Ладонь всё ещё дрожала — от удара, от слов, от напряжения. Рядом шагал Игорь — потерянный, как мальчишка, которого поймали на обмане.
— Прости, — прошептал он снова, будто одно это слово могло всё исправить.
Аня молчала. Они дошли до остановки, где стояла знакомая скамейка. Она осторожно опустилась на неё, одной рукой придерживая живот. Ребёнок внутри, будто чувствуя напряжение, затих.
— Я не знал, что бабушка переписала дом на тебя. Почему ты молчала? — спросил Игорь осторожно.
— Потому что не хотела разрушать нашу семью. Надеялась, что любовь сильнее страха. Что ты встанешь рядом. Защитишь. Что ты — муж.
Он опустил голову.
— Я боялся её. Не представляешь, как давит… Всё детство…
— А я? Я тоже боялась. Но каждый день шла к вам с улыбкой, варила борщ, убирала, слушала, как ты говоришь: «Не такая, как надо». И всё ради тебя. Ради нас.
Игорь присел рядом, протянул руку, но Аня отстранилась.
— Я не уверена, Игорь. Не уверена, что хочу, чтобы ты был рядом в родзале, или на первых шагах ребёнка. Я мечтала о семье, а не о войне между свекровью и невесткой.
Он молчал.
Домой Аня вернулась одна. В квартиру, которую снимала ещё до замужества. Ободранные стены, крошечная кухня — но тишина. И больше никто не говорит ей: «Ты здесь никто».
Телефон звонил. Она не отвечала. Лишь ночью пришло сообщение:
«Если ты позволишь, я начну искать нашу квартиру завтра. Ту, где тебя никто не тронет. И если нужно — я уйду от мамы. Только скажи…»
Аня не ответила. Она плакала. Без всхлипов, без рыданий — просто тихие слёзы освобождения текли по щекам.
Прошло три недели.
Свекрови Аня больше не звонила. Игорь действительно начал новую жизнь: снял уютную квартиру на окраине, приносил еду, помогал по дому, делал ремонт собственными руками. Пытался заслужить доверие.
Но Аня всё ещё сомневалась.
Как-то вечером она вышла во двор прогуляться. Возле подъезда на лавочке сидела пожилая соседка — та, что всегда здоровалась первой.
— Вы из 14-й? — спросила женщина.
— Да.
— Беременны? Поздравляю. У меня внучка недавно родилась. Сына нет уже много лет, а невестка… тоже не ангел. Но я не отвернулась. Сейчас смотрю — и благодарю Бога, что тогда помогла.
Аня смотрела в её добрые глаза. И впервые за долгое время увидела в них отблеск надежды.
Через несколько дней Игорь пришёл снова. В руках у него был плюшевый медведь и фотография с УЗИ.
— Это мальчик. Ты говорила, что чувствуешь — и ты была права.