— Люба, мне что-то не очень… — тихо произнесла Ольга Сергеевна, опускаясь на стул. Силы явно оставляли её: лицо побледнело, на лбу выступила испарина. — Посижу чуть-чуть. Всё-таки ещё утро…
— Что случилось? — Люба встревоженно посмотрела на свекровь. — Вы как будто после марафона — бледная, измотанная. Когда ты в последний раз к врачу ходила, мам?
— На днях была. Анализы хорошие, всё в норме, говорят. Только пожимают плечами врачи — мол, сами не понимают, откуда слабость берётся.
— Сейчас я тебе чаю согрею, — засуетилась Люба, направляясь на кухню. — Перекусишь, отдохнёшь, а потом решим, что делать. Нельзя игнорировать такое состояние.
— Не знаю, что бы я без тебя делала, — слабо улыбнулась Ольга Сергеевна.
— Да не меня благодарить надо, а Эдика. Но раз он сейчас занят, приходится заботиться самой, — ответила Люба, скрывая смущение от похвалы. — Кто ж ещё?
Свекровь вздохнула:
— Чувствую, сыну на меня наплевать. Есть — хорошо, нет — тоже не беда. Хотя за него не переживаю — Бог наградил такой женой.
Люба и Эдуард были женаты уже пять лет. Познакомились они в ресторане, владельцем которого был Эдик. Тогда Люба с подругами праздновала запуск нового спа-салона. Их компания привлекла внимание многих посетителей, в том числе и случайно заглянувшего в заведение Эдуарда.
— А кто это за тем столом так весело? — спросил он у официанта.
— Дамы отмечают успех своего проекта, — ответил тот.
Изначально Эдик обратил внимание на другую девушку, но, заметив рыженькую с живым взглядом и задорной улыбкой, решил, что она ему нравится больше.
— Принеси четыре десерта от шефа, — распорядился он.
Официант вскоре вернулся с подносом, украшенным изысканными сладостями.
— Я сам отнесу, — сказал Эдик и направился к столику девушек.
— Добрый вечер, девушки! Меня зовут Эдуард — я здесь хозяин. У нас давно не было таких жизнерадостных гостей. Разрешите угостить вас фирменным десертом — таким же красивым, легким и особенным, как вы.
Девушки были в восторге, и пригласили его за свой столик. Весь вечер он рассказывал истории, шутил, играл на внимании и оставил приятное впечатление. В конце вечера мужья приехали забирать подруг, а Люба вызвала такси.
— Вы замужем? — спросил Эдик, немного удивлённый.
— Нет, как-то не до того, — улыбнулась она. — Работа занимает всё время.
— Значит, мне повезло! — обрадовался он. — Спасибо, что никто не успел раньше. Люба, можно пригласить вас куда-нибудь ещё? Такое сокровище просто обязано быть со мной, если, конечно, я вам хоть немного симпатичен.
— Вы мне понравились, — призналась она и протянула свою визитку из машины.
«Любава. Искусство красоты», — прочитал Эдуард, когда такси уехало, и номер телефона.
Через час раздался звонок. Номер был неизвестен, но Люба почему-то решила ответить.
— Это Эдуард. Вы меня помните? Просто хотел узнать, как вы доехали, — голос звучал тепло и немного волнующе.
— Конечно! Как можно забыть человека, который одним десертом разрушил все мои диетические планы, — рассмеялась она.
— Боже, Люба, зачем вам худеть? Вы в идеальной форме! — Эдик говорил с обворожительной уверенностью. — Не буду мешать, просто хотел убедиться, что всё в порядке. Спокойной ночи.
— Отлично, — подумала Люба, засыпая, — пора бы и о личной жизни подумать.
Эдуард оказался не только обаятельным, но и настойчивым. Через пару месяцев он сделал предложение.
— Хочу познакомить тебя с мамой, — однажды сказал он невесте.
У Любы внутри всё сжалось — она наслышана про жутких свекровей, которые делают жизнь невесткам невыносимой.
Но мать Эдуарда оказалась совсем не похожа на те образы, что рисовались в воображении. Эдик — высокий, широкоплечий, с густыми тёмными волосами, словно герой из древней легенды. А его мама — миниатюрная, хрупкая, седая женщина с добрыми глазами и мягкими чертами лица. Она встретила Любу с открытой душой.
— Здравствуйте, Любашенька! — радостно вышла она им навстречу. — Эдик много о вас рассказывал.
— Мама, это Люба, — представил невесту жених.
— Проходите, деточка. Наконец-то мой непоседа осёл, — с теплотой сказала Ольга Сергеевна, беря девушку под руку и провожая в гостиную.
Люба оглядела интерьер:
— Как у вас уютно и красиво! Не часто встретишь сочетание этих двух качеств.
— Спасибо, милая, — хозяйка просияла. — Мы с мужем любили этот дом. Жаль, не дожил он до свадьбы сына…
За ужином Ольга Сергеевна интересовалась родителями Любы, работой, жизнью. Особенно она сопереживала, узнав историю матери невесты.
— Тяжело тебе пришлось, — вздохнула она.
Люба лишь кивнула, стараясь сдержать эмоции. Вечер получился тёплым, почти семейным. За короткое время между женщинами возникла неожиданная, но глубокая связь.
Ольга Сергеевна с радостью предложила молодожёнам остаться у неё после свадьбы.
— Эдик упрямый — не хочет от меня уезжать, — пошутила она над сыном.
— Ну теперь я за этим присмотрю, — улыбнулась Люба. — А вы будете отдыхать.
Свадьбу решили сыграть скромно — Любе всегда казалось, что истинная ценность торжества не в масштабах, а в чувствах. Она не любила роскошные церемонии ради показухи. Слишком рано научилась ценить деньги, которые достаются трудом.
Родители Любы ушли один за другим, помогая в приюте для пожилых людей, где были волонтёрами. Они заразились вирусом, который тогда стремительно распространялся. Умерли в городской больнице. После них осталась двухкомнатная квартира — память, которую Люба не хотела продавать даже ради выгодного предложения. В то время ей было всего семнадцать.
Люба пошла по стопам родителей — окончила медицинский вуз, поработала врачом в поликлинике, но вскоре захотела большего. Стартовый капитал для бизнеса она собрала, продав старый автомобиль отца. И совсем недавно ей удалось расширить дело — открыть второй салон красоты.
Как-то раз Эдик осторожно поднял тему:
— Любаш, слушай, а может, продадим твой бизнес, а деньги вложим в мою сеть ресторанов?
— Почему? У тебя что, проблемы? — нахмурилась Люба. Раньше он не говорил о каких-либо трудностях, даже показывал документы, из которых было ясно: у него прибыльное, развивающееся дело.
— Проблем нет, — засмеялся муж. — Просто кредит брать не хочу — переплаты большие. Давай свои деньги вложим. Всё равно теперь всё у нас общее.
— А чем я тогда займусь? — задумалась она. — Без работы ведь с ума сойду…
— Не переживай, как только дела пойдут, откроем тебе новые салоны — ещё лучше прежних. Может, ты вообще новое что-нибудь придумаешь. А пока отдохнёшь немного, с мамой погуляешь, поболтаешь…
Эдик был так убедителен, что Люба согласилась.
Три года прошли, как вода сквозь пальцы. Бизнес мужа так и не начал приносить серьёзных доходов. Когда Люба начинала задавать вопросы, он всегда находил ответ:
— Ты чего волнуешься? Вся прибыль уходит в развитие. Ты же понимаешь — без вложений ничего не строится. Сейчас всё выровняется, и займёмся твоими проектами.
Люба ждала. За это время она очень сблизилась с Ольгой Сергеевной, стала называть её просто «мама Оля». Та тоже относилась к невестке как к родной дочери.
— Иногда мне кажется, будто я тебя родила, а не Эдика, — однажды призналась свекровь.
Любе тоже хотелось стать мамой — сына или дочку, неважно. Но как-то само собой не получалось. Из-за этого начались мелкие ссоры с мужем.
— Эдик, давай сходим к врачу. Проверимся. Не может быть, чтобы у здоровых людей не было детей, — просила она.
— Я здоров, как бык! — сердился он. — Или ты хочешь сказать, что я не мужчина?
— Да при чём здесь это? Детей всё равно нет, — не понимала Люба его категоричности.
— Хорошо, тогда одна схожу, — решила она.
Обследование показало — у Любы всё в порядке. Врач даже поздравил:
— Вы абсолютно здоровы. Можете рожать хоть сейчас.
Радостная, она поделилась новостью с Ольгой Сергеевной. Та не сдержала слёз.
— Просто врач сказал, что могу иметь детей, — рассмеялась Люба. — Представляешь, что будет, когда забеременею?
— Наверное, от счастья упаду, — тоже улыбнулась свекровь, вытирая глаза.
В этот же день Люба показала мужу заключение врача:
— Со мной всё в порядке. Теперь твоя очередь.
— Я уже говорил — у меня тоже всё нормально! — впервые повысил голос Эдик.
На шум заглянула его мать.
— Что у вас происходит? — обеспокоенно спросила она.
— Всё в порядке, мамуль, — мягко ответила Люба, не желая расстраивать старушку.
Но с того дня Эдик стал часто задерживаться на работе, иногда ночевал вне дома. Объяснял это тем, что бизнес требует больше внимания — они выходят на новый уровень.
Прошло ещё два года. Стало очевидно, что деньги Любы муж не собирается возвращать. Ольга Сергеевна мучилась чувством вины за сына, ей было стыдно перед невесткой. Она начала быстро терять силы. Какие бы врачи ни осматривали её — диагнозов не ставили, анализы были в норме, но женщина продолжала угасать.
— Любаш, как бы мне хотелось до внуков дожить… — однажды с грустью сказала она.
— Мамуль, да что ты такое говоришь? — упрекнула её Люба. — Ещё и на их свадьбе потанцуешь!
Однажды вечером, загружая бельё в стиральную машину, Люба нашла в кармане мужа сложенный листок. Развернув его, она долго не могла поверить своим глазам — это был судебный иск о крупном долге. В других карманах она обнаружила список должников и чек из ювелирного магазина с запредельной суммой.
Всё стало ясно — у мужа была любовница. А значит, деньги ушли не в бизнес, а на романтические подарки. К тому же, судя по документам, Эдик почти разорён.
Люба растерянно сидела с бумагами в руках. Как сообщить об этом его матери?
А Эдик между тем был поглощён новой страстью. Его возлюбленная — эффектная брюнетка — затмевала собой всё. Он брал займы под высокие проценты, играл в нелегальных клубах, делал дорогие подарки, лишь бы ей угодить. Когда банки перестали ему доверять, он обращался в частные конторы. Коллекторы не давали ему покоя, но он просто перестал брать трубку. Однажды такой звонок попал на телефон матери.
Ольга Сергеевна не выдержала. Она и так была слаба, а после этой новости совсем перестала есть и разговаривать. Люба делала всё возможное, но безрезультатно — свекровь таяла на глазах.
— Ну сделай что-нибудь! — взмолилась Люба, когда Эдик вернулся домой после очередного пропадания.
— Отправлю маму в фамильный особняк, — хладнокровно ответил он. — Так посоветовала моя… друг, — спохватился он. — Там воздух свежий, тишина и покой. Будет лучше.
— Ты с ума сошёл? Какой особняк? Это же деревня, дорога её убьёт! — возмутилась Люба. — Ты действительно готов бросить мать ради своей любовницы?
— Какая любовница? Откуда ты знаешь? — сначала опешил Эдик, потом понял, что проговорился. — Да вообще, что ты взяла в голову?
— Какая разница, откуда? — воскликнула она. — Но мать у тебя одна! Неужели ты не видишь, в каком она состоянии?
— Моё решение окончательно, — упрямо заявил он.
— Тогда я поеду с ней, — заявила Люба.
Муж задумался всего на секунду:
— Как хочешь, я тебя не держу.
Фамильным особняком оказался старый деревенский дом в глуши, окружённый дремучим лесом. Куда-то там, через всю страну, Люба перевезла Ольгу Сергеевну. Чтобы не растрясти больную женщину, ехала аккуратно, но как только добрались — сразу столкнулась с проблемой: как вынести свекровь из машины?
— Помощь нужна? — раздался мужской голос за спиной.
Люба вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял высокий, широкоплечий мужчина — словно богатырь из сказки.
— Приехали, а я не могу одну её вытащить. Она ведь не ходит.
Тот кивнул, заглянул в салон и бережно, как ребёнка, вынес женщину на руках.
— Дверь открой, — коротко бросил он.
Люба поспешила исполнить. В доме было тепло, постель застелена, половики выбиты.
— Чувствовал, что приедете сегодня, — сказал мужчина, укладывая Ольгу Сергеевну. — А что с ней?
— Не знаем. Все врачи разводят руками, — вздохнула Люба. — Сын отправил сюда, говорит — свежий воздух поможет. А я-то знаю, чего он хочет…
Мужчина понимающе кивнул:
— В городе, видать, не умеют лечить душевные болезни. Вам к Михалне надо — травница местная, колдунья по совместительству. Она всех поднимает на ноги.
— Кто это? — заинтересовалась Люба. Она была готова на всё, лишь бы помочь свекрови.
— Живёт в лесу, травками и заговорами лечит.
«Светила медицины бессильны, а тут какая-то бабка из глухомани справится?» — промелькнуло у Любы, но вслух сказала:
— Правда? Тогда попробуем. Только как нам до неё добраться?
— Я сам приведу, — сказал мужчина и направился к двери.
— Меня Люба зовут, — крикнула она следом. — А вас?
— Григорий Тимофеевич, можно просто Тимофеич, — ответил он и вышел.
Люба оглядела дом. Он был крепкий, тёплый, уютный. На столе — домашняя еда: хлеб, пироги, картошка, молоко. Запах стоял такой, что слюна потекла.
«Откуда он знал, что мы придём?» — думала она, пока ждала возвращения Тимофеича.
И вдруг услышала слабый голос:
— Любаш, а что это так вкусно пахнет?
У Любы сердце замерло — это был первый раз за долгое время, когда свекровь заговорила сама.
— Мамуль, это картошечка! Хочешь? И молочка свеженького есть.
— Ой, как звучит-то… — прошептала женщина и чуть заметно улыбнулась треснувшими губами.
— Можно молочка? — прошептала Ольга Сергеевна.
— Вы же почти ничего не ели весь день! — Люба испугалась не на шутку.
— Думаешь, может быть хуже, чем сейчас? — слабо улыбнулась свекровь и снова отключилась.
Люба спокойно поела, накрыла остатки ужина полотенцем и решила осмотреть дом. Это была настоящая деревенская изба: печка посредине, полати под потолком, подпол в углу. Из окна виднелось деревянное строение во дворе.
«Баня», — поняла она. Вдалеке по дороге, идущей из леса, двигалась телега с лошадью. На ней сидела маленькая старушка. А рядом, держа поводья, шагал Тимофеич.
Через пару минут они были уже у дома. Старуха кряхтя слезла с телеги, легко подхватила здоровенную корзину и направилась внутрь. За ней следовал Григорий.
— Здравствуйте… Михална? — неуверенно начала Люба, решив использовать имя, которое назвал Тимофеич.
— Ишь ты, какая учтивая! — фыркнула старушка. — Ну где там твоя больная?
— После еды заснула, — ответила Люба, опасаясь, что гости разбудят свекровь.
Михална бросила взгляд на женщину в кровати и нахмурилась.
— Вы, выходим! — приказала она Любе и Тимофеевичу. — Пусть я сама тут поработаю.
Они послушно вышли во двор.
— Она правда такая опытная? — спросила Люба, чтобы заполнить паузу.
— Да каждый второй в округе у неё лечился, — пожал плечами Григорий. — Доктора тут редкость, до города далеко. Я сам после травмы благодаря ей выжил. Думали — конец. А вот он, живой!
— Григорий Тимофеевич, можно вопрос? — набралась смелости Люба. — Вы здесь живёте?
— У меня свой дом есть, за банькой вашей, — удивился мужчина.
— Тогда почему вы в нашем доме всё прибрали?
— Михална заранее сказала, что гости будут, нужно подготовить жильё. А вообще, я просто присматриваю за домом: топлю время от времени, пыль протираю.
— А кто здесь раньше жил?
— Здесь родители твоей свекрови. А потом её муж родился. После их смерти он нашёл под полом клад — старинные монеты. Сдал государству, разбогател и переехал в город. Но перед этим заключил договор с моим отцом — присматривать за домом за определённую плату. Вот и пригодилось. Приезжал сюда один раз — с маленькой дочкой. Лет пять-шесть ей было. Курносая такая. Это, наверное, и была она, — кивнул он на дом.
«Интересно, всего-то пять лет между нами разницы», — подумала Люба.
— Простите… а у вас жена есть? — выпалила она неожиданно.
Тимофеич вздохнул:
— Маруська умерла давно. В прорубь зимой провалилась — и чахоткой заболела, неделю не прожила.
— Боже… Как это случилось?
— Михалну тогда в ссылке держали. Появился местный врач, начал лечить своих методом. Лёгкие болезни — его дело, а серьёзнее — только советами. Приболел у нас староста, врач дал ему пилюли, но не помогло. Пошёл тот к Михалне. Та выдала снадобье, но предупредила — никаких лекарств врача больше принимать нельзя. А староста, дурак, и того, и другого вместе принял — и скончался. Все обвинили Михалну, врача никто не слушал. Посадили её на семь лет. Только через два года нашли запись, где доктор сам назначил те самые пилюли. Оправдали её, отпустили.
— А ваша Маруся… ушла в тот год…
— Не женился больше, — покачал головой Тимофеич. — Михална сказала — жди свою судьбу. Так и жду.
— Заходите, чего там топчетесь? — выглянула из дома Михална. — Опять обо мне трёп?
Люба вбежала и замерла: свекровь сидела на кровати — свежая, розовая, даже щёчки порозовели.
— Невероятно! — воскликнула она.
— Травы, — коротко ответила целительница.
Она расставила склянки и подробно объяснила, какие отвары давать, в какой последовательности. Люба записала всё внимательно.
— Сколько мы вам должны? — спросила она, провожая Михалну до телеги.
— Рано ещё платить, — загадочно усмехнулась та. — Свекровь твоя от горя угасала. Чувствовала, что сын хочет избавиться от неё, но не верила до самого конца. Мучилась, что вырастила плохого человека. Эта борьба и сломила её. Теперь дух окреп. А ты не скорби из-за детей — Бог отводит, не время ещё.
С этими словами Михална дернула поводья, и лошадь поскакала обратно в лес.
Ольга Сергеевна продолжала идти на поправку. Месяцы шли. Тимофеич стал частым гостем, входил в дом, как в свой. Свекровь звала его просто Гришей, а он обучал её всему, что знал о деревенской жизни.
Люба нашла себе занятие — стала работать парикмахером в деревне. Женщины тоже хотели быть красивыми.
Как-то к ней в кресло сел молодой человек.
— Мне сказали, вы здесь лучший мастер, — улыбнулся он.
— Я тут вообще единственный, — рассмеялась Люба. — Есть ещё Петрович, но он стрижёт только под машинку для овец.
— Тогда делайте, как считаете нужным, — закрыл глаза клиент.
Когда работа была закончена, он с радостью крутил головой перед зеркалом:
— Да вы и правда мастер!
— Спасибо, стараюсь, — улыбнулась она, подметая волосы. — А вы к кому приехали? Впервые вас вижу.
— Я изучаю народную медицину. Забыл представиться — Артём. А вас зовут Люба, это я уже знаю, — весело добавил он.
— Так вы к Михалне? — удивилась она. Не думала, что та такая известная фигура.
— Она мне тётка, — рассмеялся он. — Вот потому и приехал.
Люба растерялась, а Артём засмеялся громче, и вскоре они уже оба хохотали вместе.
Тем временем Эдик окончательно разорился. Любовница бросила его, денег не осталось. Единственная надежда — на наследство матери. Он знал, что у неё есть деньги, дом, драгоценности. Если поискать — найдётся и кое-что ещё. В том числе и этот дом в деревне.
Полгода не было ни звука от жены и матери. Решил наведаться сам, тем более юбилей скоро. Но в глубине души надеялся, что матери уже нет. На машине, оформленной на Любу (иначе бы коллекторы давно забрали), он добрался до деревни, нашёл дом и хотел зайти, но услышал смех во дворе. Осторожно заглянув за угол — увидел то, что сломило все его планы.
Его мать стояла возле грядок, свежая и помолодевшая. В одной руке ковш с водой, в другой — полотенце. Рядом, опираясь на лопату, стоял высокий, широкоплечий мужчина — такой, будто сошёл с картинки из сказки. Ольга Сергеевна поднесла ему ковш, он напился и вытер рот рукой.
— Гришка, я же тебе полотенце принесла, а ты опять руками! — рассмеялась она, подтолкнув его в руку.
Эдик отступил. В этот момент из бани выскочила Люба — завёрнутая в большое полотенце, с визгом радости. За ней выбежал мужчина, с ковшом воды и полотенцем вокруг бёдер.
— Любава, ну погоди ты!
Эдик споткнулся о грабли, раздался грохот. Все обернулись.
— Эдик?! — в один голос воскликнули Люба и свекровь.
Увидев его лицо, полное разочарования, никто не удивился.
— Не ожидал увидеть меня живой? — усмехнулась Ольга Сергеевна. — Прости, что не оправдала. Наследства тебе не будет — я всё завещала своей дочке и внуку, — она нежно погладила живот Любы. — А теперь уезжай. Чтобы к моему возвращению тебя здесь не было.
— Но… — начал было он.
Гриша сделал шаг вперёд — и Эдик рванул к машине.
Больше его никто не видел. Говорят, встречали на вокзале — продавал чебуреки. Но это так, слухи.