Сегодня Василий собирался сделать важный шаг — он решил предложить Ларисе руку и сердце. За спиной у них был год, полный событий, переживаний, радости и сомнений. Ларисе исполнилось 32, Василию — 37. Вроде бы самое подходящее время для создания семьи. Но внутри него всё ещё жила глубоко упрятанная тревога. Он долго шёл к этому решению, будто преодолевая невидимую преграду из боли и недоверия.
Его первые отношения оставили в душе незаживающую рану. Настолько глубокую, что воспоминания о прошлом вызывали кожу гусиной. Раньше он мечтал о детях. Представлял, как вместе с женой они гуляют с коляской по парку, слушают первый лепет малыша, помогают ему сделать первые шаги. Он был готов стать отцом — работал без отдыха, буквально выжимая из себя всё ради будущего. К тридцати годам уже имел две свои компании — не самые крупные, но развивающиеся и стабильные. Денег хватало, жизнь складывалась хорошо.
Его бывшая жена Марина была женщиной поразительной красоты. Такой, что на неё оборачивались на улицах. Она обожала заботиться о себе: спа-процедуры, салоны, путешествия к морю. Василий давал ей всё это. Верил, что она его любит, что у них общее будущее. Доверял ей полностью. Однако за семь лет совместной жизни детей у них так и не было. Это обеспокоило его. Он предложил обследоваться, чтобы разобраться в причинах, но Марина категорически отказалась даже обсуждать эту тему.
Тогда Василий решил провериться сам — без скандалов и взаимных обвинений. Хотел быть уверен, что дело не в нём, а потом настоять на том, чтобы проверилась и она. Не подозревал он, что этот путь приведёт к разрушению всего, во что верил.
В клинике его встретил старый друг, который теперь возглавлял это учреждение. После обследования они немного выпили, и в какой-то момент разговор принял неожиданный поворот.
— Ты ведь женат на той самой Марине, которая в школе всех покоряла? Из параллельного класса?
— Та самая, — усмехнулся Василий. — Пришлось попыхтеть, чтобы её завоевать.
— Странно, — задумчиво протянул друг. — Я думал, ты с другой. Ну да ладно. Конечно, врачебная тайна… но мы же свои. Просто не понимаю, зачем ты пришёл сюда с вопросом о бесплодии? Твоя жена здесь уже бывала. И не просто бывала — дважды делала аборт. Только, боюсь, ни один из них не был от тебя…
Что-то оборвалось внутри Василия. Он онемел, но выслушал до конца. В голове царила полная неразбериха. Сколько лет он мечтал о ребёнке, а Марина в это время тайком избавлялась от тех самых детей, которых он ждал. А ведь она успокаивала его, говорила, что «ещё будет время», что «судьба обязательно подарит шанс»…
Именно тогда, в кабинете врача, пришло сообщение от Марины:
«С девчонками в баре. Задержусь. Целую».
Он чувствовал себя раздавленным. Его охватила ярость, боль, шок. Не раздумывая, он заблокировал её банковскую карту, а затем просто выключил телефон. Ночь он провёл у друга, напившись впервые за долгое время. Домой вернулся на такси, в состоянии полного внутреннего разрушения.
Открыв дверь, он увидел Марину в бешенстве:
— Где ты был?! Почему не отвечаешь?! Карта не работает! Ты сам её заблокировал?! Сейчас же разблокируй, меня ждут!
Он молча смотрел на неё — на дорогую шубу, капризы, прежнюю уверенность. Теперь всё это казалось чужим и противным. Когда-то он её любил. По-настоящему. А сейчас осталось только отвращение.
— Собирай вещи, — сказал он тихо, но твёрдо.
— Что? Ты серьёзно? Отключи блокировку!
— Я сказал: уходи. Пешком. Даже такси не вызову. Не заслужила.
Она стояла, потрясённая, не в силах поверить своим ушам.
— Ты сошёл с ума?!
— Убирайся. Мне не нужна женщина, которая за моей спиной убивает моих детей.
Марина вздрогнула. Её голос дрожал:
— Это та медсестра наговорила? Она просто ревнует! Хочет тебя заполучить! Выдумка всё это!
— Вон, — коротко бросил Василий. — Потом заберёшь вещи. Сейчас — уходи.
Марина выбежала, громко хлопнув дверью, но перед уходом крикнула:
— Да ты просто сумасшедший! Хотел, чтобы я стала маткой? Я не рабыня, я хочу жить!
Василий не ответил. Закрыл дверь и остался один в пустом доме. Потом опустился на диван. Всё стало пустым и тихим.
Развод стал настоящей войной. Василий еле сдерживал эмоции. Марина требовала денег, шантажировала, устраивала истерики. Но вскоре выяснилось, что она ни дня не работала, и легко нашлись доказательства её измен. Любовники всплывали один за другим. Он чувствовал себя последним глупцом. Ушло много времени, чтобы восстановить силы. Он дал себе слово больше никогда не доверять женщине так, как доверял Марине.
И вот, когда он снова был готов жить дальше, в его жизни появилась Лариса.
Они встречались раньше — мельком, на вечеринках. Тогда Лариса была живой, открытой, яркой. Но когда они столкнулись снова полтора года назад, он почти не узнал её. Развод, усталость, переживания оставили след в её глазах. Они стали потухшими, но в них всё ещё теплилась искра жизни.
Он ничего не знал о её прошлом, и она не спешила рассказывать. Он не расспрашивал, но часто задумывался: а вдруг история повторится? А если Лариса окажется такой же, как Марина? Бывали дни, когда он хотел всё бросить. На его вопросы она либо молчала, либо отвечала слезами. Василий терялся: может, она просто не может довериться? Или скрывает что-то серьёзное?
Даже думал поговорить с её бывшим мужем Сергеем, но тот исчез сразу после банкротства.
Но Лариса была другой. Он это чувствовал. Просто боялся ошибиться снова.
Но сегодня он решил: достанет кольцо и сделает предложение. Возможно, именно с ней он найдёт то, чего был лишён столько лет — веру, любовь и шанс быть по-настоящему счастливым.
Лариса внимательно смотрела на Василия. По его напряжённому взгляду, сжатым губам, тому, как он нервно водил пальцем по кружке, не допив чаю, она догадалась: он хочет сказать что-то важное. Внутри всё сжалось. Она понимала, о чём он собирается заговорить, и страшно боялась этого. Не потому, что он ей безразличен — совсем наоборот. Для неё он был самым надёжным человеком, которого она знала. Ни до, ни после таких мужчин не встречалось. Но начинать новые отношения с ложью, которую можно скрывать лишь какое-то время? Это значило предать его доверие.
Она знала: правда всё равно раскроется. И чем дольше она молчит, тем больнее будет потом. «Я должна рассказать ему всё. Должна, если хочу, чтобы между нами было что-то настоящее» , думала она. Но как сказать человеку, который так бережно относится к детям, что однажды она… отказалась от своей новорождённой дочери?
Она вспоминала, как Василий однажды упомянул, что не простил бывшей жене аборт. Это стало концом их отношений. А что случится, когда он узнает, что Лариса… Что тогда?
Картинка прошлого всплывала в памяти, как фильм, от которого невозможно оторваться. С самого начала беременности Сергей начал меняться. Исчезла забота и ласка, вместо них появились грубость и раздражение. Он придирался к её внешности, называл уродливой, грубо тянул к зеркалу:
— Посмотри на себя. Жирная, пятнистая… смотреть противно. У меня всё должно быть идеальным.
Однажды он набросался на неё на улице, резко затолкав в машину. Она ударилась животом о край сиденья, боль не отпускала несколько дней. Сергей извинялся, но ничего не менялось. Потом начались преждевременные роды.
Он привёз её в роддом, сказал:
— Я не могу это видеть. Позвони, когда всё закончится.
Роды были тяжёлыми. Долгими. Когда Лариса услышала первый крик ребёнка, сердце её замерло. Но врачи переглядывались, шептались между собой. Что-то пошло не так. Она спросила…
— Что с моей девочкой?
— Не волнуйтесь, — ответили неопределённо. — Девочка жива. Остальное позже.
Через несколько часов к Ларисе зашёл врач. В его взгляде читалась серьёзность, но не было жестокости:
— Послушайте внимательно. У вашей дочери врождённые особенности — деформация одной руки и недоразвитие уха. Но в остальном малышка здорова, она крепкая и жизнеспособная. С помощью операций и правильного ухода она сможет вести полноценную жизнь. Современная медицина способна многое, но потребуется время, усилия и, конечно, финансовые средства.
Лариса расплакалась. Когда ей принесли ребёнка, она увидела перед собой маленького тёплого комочек — свою дочь. Она прижимала её к себе, целовала макушку. Потом осторожно развернула пелёнку. Маленькая деформированная ручка и недоразвитое ухо. Сердце сжалось от боли. Но она знала одно — уже любит эту малышку безоговорочно.
Она не услышала, как вошёл Сергей. Его слова прозвучали резко и грубо:
— Это что за чудовище?
— Ты что такое говоришь?! Это наш ребёнок! Она красива! И мы всё исправим!
— Мне не нужна инвалидка! Либо ты отказываешься от неё, либо забирай свою калеку и живи где-нибудь одна!
Он хлопнул дверью. После этого начался настоящий ад. Родители Сергея приходили, уговаривали: если Лариса подпишет отказ, они оплатят лечение, а если нет — останется одна, без помощи и денег.
Она сопротивлялась, плакала, кричала. Сергей дал ей успокоительное, уверяя, что нужно принять решение спокойно. Она выпила его. Сознание затуманилось. То, что происходило потом, запомнилось обрывками: какие-то бумаги, его слова: «Ты поступаешь правильно», поцелуй на лоб и обещание, что всё будет хорошо. Он сказал, что ей нужно отдохнуть.
Утром он забрал её домой. Без ребёнка.
— Ты сама подписала отказ, — холодно заявил он.
— Какой отказ?.. — в голове мелькали фрагменты: крик, подпись, тяжесть в теле…
Она закричала и потеряла сознание.
Прошла неделя. Как только Лариса немного пришла в себя, она обратилась в полицию. Ей сообщили: девочка умерла после неудачной операции. Она не поверила. Её вырвало, потемнело в глазах. Затем последовала психиатрическая клиника. Два месяца лечения. И сразу после выписки — развод.
— Мне ничего не нужно — ни денег, ни имущества, — сказала она тогда. — Просто оставьте меня в покое.
Она пыталась узнать хоть что-то о ребёнке, но ей никто ничего не говорил. Возможно, девочка и не умерла вовсе — может быть, Сергей просто всё скрыл.
После развода нигде не брали на работу — он сделал всё возможное, чтобы её дискредитировать. Пришлось уехать в другой город, начать всё с нуля. Со временем она вернулась — когда узнала, что Сергей скрывается от кредиторов. Этот человек разрушил собственную жизнь. А Лариса… она выстояла.
Сейчас она была рядом с Василием. Они прогуливались по парку. Она чувствовала: он хочет сделать предложение. Всё могло бы быть прекрасно. Но внутри её терзало воспоминание о прошлом.
«Должна ли я ему рассказать? Если он узнает правду… он обязательно уйдёт.»
Лариса любила кормить голубей — в этом был какой-то внутренний покой, почти детская радость. Василий знал это и всегда покупал хлеб. Для него это тоже стало ритуалом — видеть, как она крошит его для птиц, стараясь, чтобы никто не остался голодным.
В тот день они снова были в парке. Лариса сидела у пруда, аккуратно рвала хлеб и бросала крошки. Голуби подходили прямо к её ногам — доверчивые, словно чувствуя, что перед ними доброжелательная душа. Василий стоял чуть поодаль, любуясь ею. В такие моменты она казалась ему особенно светлой.
— Можно мне немного хлебушка? — раздался тонкий голосок.
Лариса обернулась. Рядом стояла маленькая девочка лет шести. Василий уже протягивал ей целый батон.
Малышка села рядом. Ловко откусывала кусочки и кормила уток. Она выглядела хрупкой, одетой бедно, но чисто.
— Привет, меня зовут Оля. А тебя?
— Лариса. А где твои родители?
— У меня их нет, — ответила девочка. — Я живу в детдоме. Там меня часто обижают, поэтому иногда сбегаю. Но меня всё равно находят.
Василий и Лариса переглянулись. Обратили внимание, что девочка всё делает одной рукой — вторую она держала в кармане. Может, там протез?
Оля повернулась к Василию:
— Только, пожалуйста, не вызывайте полицию. Ну хотя бы полчаса посидите со мной.
— Хорошо, договорились, — улыбнулся он. — Хочешь пить?
Он достал бутылку сока. Оля взяла её, немного замялась и наконец вытащила вторую руку, чтобы помочь открыть крышку. На глазах у них стали заметны сросшиеся пальцы.
— Из-за этого тебя обзывают?
— И из-за руки, и из-за ушка, — прошептала Оля и откинула волосы — у неё действительно отсутствовало одно ухо.
Лариса побледнела, задрожала и начала терять сознание. Василий подхватил её, кто-то из прохождений вызвал скорую. А девочка тем временем исчезла.
В больничной палате Лариса попыталась встать.
— Нет, я должна идти! Не могу здесь лежать! — она плакала, вырываясь.
— Куда ты? Что случилось? — Василий был в замешательстве.
— Ты уйдёшь, как только узнаешь правду! — выкрикнула она. — Мне нужно к дочери!
— К какой дочери? — поражённо переспросил он. — Ты никогда не говорила, что у тебя есть ребёнок!
— Потому что думала, что её больше нет… А теперь я знаю, что ошибалась…
— Лариса, объясни, что происходит!
— Не сейчас! Мне надо в детский дом!
Она выбежала из палаты. Василий секунду постоял, ошеломлённый, а потом бросился следом. Нашёл её на дороге — она пыталась остановить машину.
Он подъехал, открыл дверцу:
— Садись. Отвезу. Потом поговорим.
Без слов она села в машину. Они молча ехали, пока вечер не сменился глубокой тьмой.
У входа в детдом Лариса вбежала в кабинет директора и, запыхавшись, произнесла:
— Простите! Я — мама Оли! Я должна её забрать. Срочно!
Женщина удивлённо подняла брови.
— Присядьте. Во-первых, у нас три девочки по имени Оля. Во-вторых, нужны документы на опеку или усыновление.
— Ничего нет! — Лариса почти кричала от отчаяния. — Но она моя дочь! Я не знала, что она жива! Не могу оставить её здесь!
Она рыдала. Директор протянула ей воду.
— Успокойтесь. Давайте разберёмся. О какой Оле вы говорите?
— У неё особенная рука и нет одного уха…
— Понятно, — женщина взяла папку, листнула и остановилась на одном документе. — Вот. Здесь вы сами подписали отказ от ребёнка.
Услышав это, Василий будто окаменел. Его лицо побледнело.
— Не может быть… — прошептал он. — Лариса не способна на такое. Не могла отказаться от собственной дочери из-за физического недостатка. Это невозможно…
Он посмотрел на Ларису. Та лишь отвела взгляд, не в силах произнести ни слова. Но всё же прошептала:
— Василий… если захочешь… я расскажу тебе всё. Только… не сейчас. Не здесь.
Он тяжело вздохнул, развернулся и вышел, не сказав ни слова. Лариса опустила голову, словно под тяжестью всего прожитого. Затем подняла взгляд и начала говорить. Голос дрожал, но она не скрывала ничего.
Рассказала обо всём — о роддоме, о Сергее, о том, как её заставили подписать отказ, уверив, что девочка умерла. Объяснила, почему не искала её — потому что считала, что уже слишком поздно. Что дочь ушла навсегда…За окном кабинета стремительно темнело. День подходил к концу, и, скорее всего, директору давно пора было уходить домой. Но она не спешила. Сидела молча, слушала Ларису внимательно, без перебиваний.
Слёзы у Ларисы уже высохли — теперь не до них. Её терзала одна мысль: возможно, она больше никогда не увидит Василия. Но если ей предстоит выбирать между любовью и ребёнком, то в этот раз она без колебаний выберет дочь.
Комната окутывалась долгим молчанием, пока наконец женщина-директор не нарушила его:
— История ваша непростая… Но если вы действительно хотите восстановить связь с ребёнком, первым делом нужно подтвердить, что Оля — ваша родная дочь. Пока никто не оформляет на неё опеку — все знают, как это бывает: всем нужны «идеальные», красивые дети. А Оля… особенная. Она умна, сообразительна, развита выше своего возраста. Характер у неё — будто пламя! Воспитатели еле поспевают за ней. Но при этом — живая, настоящая девочка.
— Нужен анализ ДНК? — спросила Лариса, в её голосе проскользнула надежда.
— Именно так. Это станет первым шагом. Как только будут результаты, я разрешу вам провести первые выходные вместе. А там будем решать, как двигаться дальше.
Рабочий день заканчивался. Женщина собрала свои вещи, поднялась из-за стола. Они вместе вышли из здания и попрощались у крыльца. Лариса поблагодарила за понимание и внимание, и они разошлись в разные стороны.
Тем временем у обочины стояла машина. Из неё наблюдал Василий. Убедившись, что Лариса скрылась, он вышел и догнал директора, остановив её.
Женщина обернулась, взглянув на него с лёгкой полуулыбкой.
— Думаете, я не поняла, зачем вы здесь? Хотите подвезти меня в обмен на информацию? Не глупо, но и не оригинально.
Василий чуть не задохнулся от удивления — именно так всё и было. Он даже не успел оправдаться, как она продолжила:
— Поверьте, за жизнь я насмотрелась на людей. Иногда достаточно одного взгляда, чтобы многое понять. Ну что, вы джентльмен или нет? Откроете дверцу?
Он тут же выскочил из машины, обошёл капот и распахнул перед ней дверь. Они сели и поехали.
По дороге женщина рассказала ему многое. Разговор получился недолгим — времени хватило лишь на самое важное. Перед самым расставанием она посмотрела на Василия и сказала:
— Вы можете ей помочь. Вы в состоянии это сделать. Лариса… не так виновата, как может показаться. Просто у каждой истории есть своя скрытая сторона.
А тем временем Лариса уже шла по коридору клиники, где должны были быть готовы результаты анализа. В сердце не было страха, только уверенность. Она знала — тест подтвердит то, что и так чувствуется. Через полчаса, держа в руках конверт с документами, она снова входила в детский дом.
— Я принесла! — с волнением выпалила она. — Что теперь? Можно ли забрать Олю хотя бы на время?
Директор встретила её тепло:
— Всё изменилось. Теперь вы сможете быть рядом с дочерью раньше, чем мы планировали.
— Это… всё из-за теста? — с недоумением спросила Лариса.
— Не совсем, — покачала головой женщина. — Дело в другом. Кто-то, и мне кажется, кто именно, нашёл вашего бывшего мужа — Сергея.
Она сделала паузу и продолжила:
— Сейчас он ведёт далеко не лучший образ жизни. Я не стала уточнять, каким образом его разыскали, но он подтвердил всё: и историю с отказом, и участие врачей, которым платили за подделку свидетельства о смерти. Эта информация уже у следователей. Сегодня мне позвонили из полиции и сообщили: пока идёт расследование, ребёнок может находиться с матерью. Ведь вас официально не лишали родительских прав. Вам сказали, что ребёнок умер. А это, как вы понимаете, совсем другой случай…
Лариса снова заплакала, но теперь эти слёзы были другими — не горя и боли, а благодарности. Кто бы ни помог разобраться в этой ситуации, она была благодарна ему всей душой.
Директор мягко взяла её за руку, и вместе они направились навстречу новому этапу жизни.
Подойдя к двери, женщина произнесла строго и сдержанно:
— Я ничего ей не обещала. Сказала прямо: пусть не ждёт многого.
Медленно распахнулась дверь, и сразу несколько пар детских глаз уставились на женщин. Среди них выделялась Оля — она соскочила с кровати, неуверенно подошла ближе. Её взгляд метался между Ларисой и заведующей, пока не остановился на первой.
— Это ты… та самая… — прошептала девочка и тут же испуганно отступила.
Лариса смущённо посмотрела на женщину, затем снова перевела взгляд на Олю. Та, не говоря ни слова, пригласила их внутрь.
— Оля, Лариса хочет, чтобы ты погостила у неё. Ты согласна?
— Да! Да, хочу! — радостно ответила девочка, добавив немного грустно: — Меня ещё ни разу никто не звал в гости. Всех куда-то берут, а меня — никогда…
Лариса присела перед ней на корточки:
— Ты очень красивая девочка, — ласково сказала она. — И ручка у тебя… всё можно исправить. Мы найдём хорошего врача, он проведёт операцию, и ты станешь такой же, как другие. Даже лучше — особенной!
— А ещё ушко! — воскликнула Оля, рассмеялась и крепко обняла Ларису. Та едва удержалась на ногах от волны эмоций.
На улице было прохладно, поэтому Лариса быстро вызвала такси. В магазин заезжать не пришлось — всё необходимое она подготовила заранее. Квартира была украшена, в комнате стоял новый диванчик, а на нём — большая кукла в кружевной юбке и бантах.
Оля осторожно переступила порог, оглядывая всё вокруг с восхищением:
— У вас тут… как в сказке! Такое чистое, такое красивое…
— Проходи, не стесняйся, — улыбнулась Лариса и взяла девочку за руку. — Я купила тебе пижаму и тапочки. Надевай, а завтра поедем в магазин, выберем тебе одежду — такую, какую сама захочешь.
Оля захлопала в ладоши, быстро переоделась и увидела куклу:
— Это моя?
— Конечно, теперь она твоя. Можешь с ней играть, расчёсывать, наряжать — всё, что захочешь.
С радостным писком девочка кинулась к игрушке. Лариса хотела уйти на кухню, но передумала — не хотела нарушать этот волшебный момент.
Прошло около получаса. Когда Лариса заглянула в комнату, Оля сидела напротив куклы и что-то ей шептала. Лариса позвала:
— Идём ужинать.
Увидев накрытый стол, уставленный блюдами, девочка на мгновение зажмурилась, словно не веря своим глазам. Она ела быстро, почти жадно, будто боялась, что еду заберут. Лариса хотела остановить её, но передумала: когда Оля поймёт, что еда всегда будет, она сама перестанет торопиться.
— Почему ты выбрала именно меня? Ведь есть же девочки, у которых всё в порядке…
Лариса замерла, не ожидая такого вопроса. Но решила: если начнёт увиливать сейчас, потом будет ещё труднее объяснить правду. Глубоко вздохнув, она посмотрела на девочку:
— Понимаешь, пять лет назад у меня родилась дочка. Мне сказали, что она умерла. Я долго горевала, но ничего не могла изменить. А потом… я встретила тебя. И оказалось, что меня обманули. Моя дочка — это ты.
Оля перестала жевать. Несколько секунд она сидела, пристально глядя на Ларису широко раскрытыми глазами:
— То есть… ты моя настоящая мама?
— Да, родная, я твоя мама.
Девочка бросилась к ней в объятия и, плача от радости, шептала:
— Я знала! Я чувствовала, что ты придёшь за мной!
Поздним вечером, когда Оля уснула, Лариса осторожно сфотографировала её ручку и ухо, затем открыла ноутбук и начала искать клиники. Отправила несколько сообщений в разные медицинские центры. Оставалось только ждать ответа.
На следующий день начали приходить отклики — многие клиники согласились взяться за операцию. Однако суммы, указанные в предложениях, заставили Ларису стиснуть зубы. Она понимала: таких денег у неё нет. Значит, нужно будет оформить кредит. Но она твёрдо решила — как бы ни было трудно, она справится. Ради Оли готова на всё.
Через пару дней раздался звонок от заведующей детского дома. В голосе женщины слышалась вежливая, но настойчивая просьба — просила Ларису подъехать, чтобы оформить какие-то документы.
Услышав об этом, Оля внезапно замерла, будто её охватил страх. Молча пошла собираться, доставая из шкафа старую, потрёпанную одежду.
Лариса заметила это и ласково спросила:
— Доченька, а почему ты опять надеваешь самое простое? Мы же тебе столько красивого купили. Надень что-нибудь хорошее.
Девочка посмотрела на неё с тревогой и недоумением.
— А ты… ты ведь не собираешься меня обратно отдавать? — прошептала она, пряча взгляд.
Сначала Лариса не сразу поняла, о чём речь. Потом до неё дошло — Оля думает, что её везут в детский дом, чтобы оставить там навсегда.
— Солнышко, что ты такое говоришь? — воскликнула Лариса и крепко обняла девочку. — Послушай: я больше никогда тебя не брошу. Просто нужно подписать бумаги. И я не хочу оставлять тебя одну дома — вот и беру тебя с собой.
Эти слова мгновенно преобразили Олю — она засияла, закружилась и помчалась переодеваться во что-то красивое.
Когда они вошли в кабинет директора, та удивлённо воскликнула:
— Ну ты и красавица! Я тебя почти не узнала!
Оля гордо улыбнулась. Лариса ласково добавила:
— Раздевайся, здесь тепло. А потом можешь сбегать к своим подружкам — поболтать, попрощаться. Мы с директрисой немного поговорим.
Оля кивнула, уже вышла, но перед дверью остановилась и обернулась:
— Ты точно меня не забудешь?
— Как можно тебя забыть, глупышка? — рассмеялась Лариса.
Оля убежала, а в кабинете повисло молчание.
— Что-то случилось? — спросила женщина.
— Нет, ничего страшного. Просто формальности.
— Тогда подпишите вот здесь — что Оля временно проживает с вами до окончания судебного процесса. Это нужно для того, чтобы исключить её из списка воспитанников интерната.
Лариса аккуратно прочитала документ, подписала каждую строку.
— Кстати, — вспомнила директор, — вы интересовались операцией?
— Да, — кивнула Лариса, — даже выбрала несколько хороших клиник. Цены высокие… но я решила: возьму кредит, часть украшений продам. От первого мужа кое-что осталось — как-нибудь управлюсь.
Они ещё немного поговорили, забрали Олю и поехали домой. А директор, оставшись одна, задумчиво взяла телефон и набрала номер.
Когда Лариса с Олей вернулись, в доме царило праздничное настроение. Они решили вместе испечь пироги — впервые в жизни.
— Я никогда не пробовала, — честно призналась Лариса, — но, думаю, с тобой у нас получится!
Возникла почти волшебная атмосфера: заговорщицкие взгляды, суета на кухне, смех. Мука была везде — на столе, на полу, на носу у Оли и на щеках у Ларисы. Они так смеялись, что не заметили, как Оля случайно разбила яйцо прямо в кружку с кофе, который Лариса хотела выпить.
— Ой! — только и успели сказать они, когда в дверь раздался звонок.
Обтерев руки о фартуки, они вдвоём пошли открывать. На пороге стоял Василий.
Он оглядел их, покрытых мукой, и чуть растерянно улыбнулся. Девочки переглянулись — и снова рассмеялись.
— У вас тут целый хлебный цех! — сказал он, входя в квартиру.
Снял куртку, закатал рукава и направился на кухню:
— Нужна помощь? Моя мама пекла лучшие пироги в мире, а я всегда был её помощником.
Через пару часов кухня сверкала чистотой, пироги были готовы и почти съедены. Оля, сытая и довольная, крепко уснула.
Лариса и Василий сидели за столом с чашками горячего чая. Он первым нарушил тишину:
— Прости меня. Я тогда ничего не знал. Мне сказали, что ты отказалась от ребёнка… В голове всё перевернулось. Потом, на улице, я начал понемногу догадываться — ты бы так не поступила. Хотел дождаться директора, разобраться. Но…
— Я не в обиде, Василий. Только теперь мы не сможем быть вместе. Всё изменилось.
Он удивился:
— Почему? Из-за ребёнка?
— Ты встречался с женщиной без детей. А у меня теперь есть дочь. Не просто так, а с особыми потребностями. Не хочу быть для тебя обузой. Ты найдёшь другую — хорошую, свободную. Я справлюсь сама.
Он внимательно выслушал её, не перебивая. Затем мягко произнёс:
— Закончила? Теперь послушай меня. Какая ещё «другая»? Я люблю тебя. Не понимаю, зачем ты меня прогоняешь, если я хочу быть рядом.
Лариса молчала, растерянная. Василий продолжал:
— Недавно я разговаривал с другом. Он пластический хирург. Готов взяться за операцию Оли. Серьёзно. Шансы у неё отличные.
Она смотрела на него, не в силах поверить. Этот человек, которого она знала совсем недолго, уже называл Олю «нашей проблемой». Такой другой, чем все, кто был в её жизни раньше. И она вдруг поняла, как сильно скучала по нему, хотя раньше думала, что злится.
Василий говорил, убеждал, шутил. А Лариса сидела и чувствовала: вот он — тот самый момент, ради которого ждала всю жизнь. Настоящая семья. Не формальная, не временная. Та, о которой она мечтала так долго.