Варвара сидела у изголовья мужа, не решаясь пошевелиться. Антон Михайлович спал — тяжёлый, истощённый болезнью человек. Ради того, чтобы он хоть немного отдохнул, Варвара терпеливо ждала его пробуждения. Полчаса назад медсестра сделала ему укол, и теперь сон приносил кратковременное облегчение.
Она знала: надолго его не хватит. Боли возвращались быстро, слишком часто. Глинская решила подождать — она привыкла к такому режиму.
Антону было 56 лет, и он постепенно угасал. Ему срочно требовалась пересадка печени, но шансов оставалось всё меньше. Они были в списке ожидания уже давно, но очередь двигалась медленно. А родных у мужчины не осталось никого.
Варвара смотрела в окно рядом с кроватью и думала о прошлом. Жизнь с Антоном никогда не была лёгкой, но она старалась быть верной женой. Она когда-то дала обещание быть с ним во все времена — в горе и радости, в бедности и достатке. И пыталась сдержать слово.
Свое путешествие в большой город Варя Причепина начала в 1985 году. После окончания восьми классов в деревенской школе она приняла решение покинуть родную глубинку. В колхозе её ничего не держало — особенно после примера матери, всю жизнь проработавшей дояркой.
Валентина Егоровна вставала в четыре утра, растапливала печь, варила кашу для животных, доила коров, кормила кур и козу Машку. Дома её тоже ждали заботы. Так продолжалось каждый день без выходных, пока вечером она не падала без сил на кровать.
Дочь росла одна, воспитывалась матерью, которая делала всё возможное, чтобы девочка ни в чём не нуждалась. Но Варя не хотела повторять судьбу мамы.
— Я не собираюсь всю жизнь работать на ферме, — сказала она перед отъездом. — Хочу жить в городе, быть обеспеченной, ходить на каблуках, на концерты, а не на дойку.
— Думаешь, город тебя ждёт? — с горечью ответила мать. — Там таких, как ты, пруд пруди! Останься, закончи школу, потом видно будет. Может, станешь агрономом или зоотехником.
— Ни за что! — возразила Варя. — Если учиться, то ради жизни в городе. Обратно я не вернусь. А ты, мама, не волнуйся. Я приеду на каникулы, а потом заберу тебя к себе.
Валентина Егоровна только рукой махнула. Уезжать из дома она не собиралась. Да и не верила, что у дочери что-то получится в городе. «Вернётся», думала она. «И дом ей нужен будет».
Мать хорошо знала свою дочь. Варя была ленивой, в учебе — двоечницей. Пока мать с раннего утра трудилась, дочь просыпалась к обеду. Валентина понимала, что нужно было с детства приучать её к труду, но жалость всегда побеждала. Вот и выросла избалованная девушка.
В город Варя отправилась вместе со школьными подругами — Татьяной Грушиной и Ниной Уваровой. Они поступили в торговое училище и получили комнату в общежитии как иногородние.
Уже через месяц Варя осознала, как хорош был дом с мамой. Город оказался суровее, чем она думала. Но возвращаться обратно она не собиралась: «Если другим удается, смогу и я», — говорила она себе.
Сначала Варя боялась даже выйти одна вечером, но со временем освоилась. По вечерам они с подругами ходили на танцы, на концерты местных исполнителей. Чаще всего выступления проходили на открытых площадках, и, чтобы попасть внутрь, билеты не требовались — можно было просто стоять за забором.
Однажды, прогуливаясь около стадиона, девушки встретили компанию молодых людей. Это были явно не деревенские ребята — стильные, в дорогой одежде, с гитарами в руках. Молодые люди заметили девушек и предложили провести их на территорию.
Выяснилось, что это участники студенческой музыкальной группы, которые должны были играть на разогреве перед основным составом.
Так Варвара познакомилась со своим первым мужчиной — Александром Тимофеевым. Именно с ним она забеременела и приняла тогда быстрое решение, которое повлияло на всю её дальнейшую жизнь. Аборт стал причиной бесплодия. Эта мысль до сих пор вызывала у неё боль.
Когда ей было 20, она не могла представить, что однажды будет жалеть об этом. Но годы прошли, и Варвара так и не узнала радости материнства.
Антон никогда не упрекал её в этом. Он не хотел детей и вообще не был склонен к любви. Варвара всегда понимала: он к ней равнодушен. Просто удобно ему с ней. Лишь совсем недавно она стала сомневаться в этом.
С Антоном Глинским Варвара встретилась, когда уже стала взрослой женщиной. После училища она устроилась продавцом в крупный универсам — в те годы, когда дефицит царил на каждом шагу, а настоящий товар доставали «из-под прилавка».
Постепенно Варвара наладила связи, завела полезные контакты, телефонная книга буквально распухла от записей. К началу 90-х она перешла на продуктовую базу — место, где начиналась её новая жизнь.
Первый день на работе потряс её: склады ломились от товаров, а в магазинах полки пустовали. Варвара сразу поняла — здесь можно сделать карьеру. И не ошиблась.
Работа ей очень нравилась. Столько возможностей она даже не представляла. За несколько лет на базе Варвара купила двухкомнатную квартиру и «Жигули». Это была работа её мечты.
Конечно, заведующая складом шла на риск и неоднократно нарушала законы, но в те непростые годы, когда страна переживала тяжёлый кризис и стояла на грани распада, таких людей, как Варвара, уже почти никто не замечал.
— Варвара, ну когда ты, наконец, остановишься? Таскаешь домой разную всячину — безделушки, тряпки… Разве в этом счастье? — сетовала дочери Валентина Егоровна, которую Варя всё-таки забрала из деревни в город, вопреки всем трудностям и как обещала.
— Ой, мама, хватит. А в чём же ещё счастье, если не в достатке? Я могу позволить себе всё, что захочу. А чего не могу — обязательно добьюсь! Подумай сама: если бы не эта квартира, куда я бы тебя привезла из деревни — в свою общагу? Да и до поликлиники тебе пришлось бы пешком идти за три версты. А сейчас я могу подвезти тебя, как настоящую королеву, на машине, — усмехалась Варя, а мать лишь вздыхала в ответ.
— Для женщины счастье — это семья, дети, любимый мужчина. А у тебя что? Скоро тридцать лет, а ни семьи, ни детей. Боюсь, не дождусь я внуков…
Каждый раз, когда речь заходила о детях, Варвара умолкала. Мать не знала о том, что её дочь перенесла аборт в юности, который оставил её бесплодной. Она думала просто, что Варя ещё не встретила своего суженого — того самого человека, от которого родятся дети и начнётся настоящая семейная жизнь.
Валентина Егоровна, наивная и верящая в целомудрие дочери, даже не догадывалась, что Варвара уже давно встречается с женатым директором обувной фабрики. Наум Яковлевич был тем самым человеком, который помог Вареньке купить квартиру, подарил ей автомобиль и буквально носил её на руках.
Шкафы Варвары ломились от модной одежды, а обувь — эксклюзивная, из Италии, Франции и даже Англии — занимала целые полки. Мать считала, что дочь всего достигла сама, но на самом деле большую часть денег ей давал именно её пятидесятилетний любовник.
Всё закончилось внезапным отъездом Наума с семьей в Израиль. Это известие для Варвары стало ударом. Он давно готовился к эмиграции, но даже намёка на это не дал любимой, опасаясь, что она его бросит ради кого-то более надёжного. Ведь Варя привыкла к обеспеченной жизни, и Наум прекрасно понимал — связана она с ним скорее из-за материального комфорта, чем из-за любви. Если бы он сказал правду, Варвара немедленно исчезла бы из его жизни.
После отъезда Наума вся прежняя жизнь Варвары Семёновны рухнула. Её уволили с работы, и она осталась без источников дохода. Квартира и машина остались, но без денег они были почти бесполезны. Пришлось начинать всё с нуля.
Этот жестокий жизненный поворот заставил женщину задуматься. Варвара решила отказаться от легкомысленного образа жизни. Шок от внезапного ухода любовника стал для неё точкой перелома. Она поклялась больше не ввязываться в отношения без будущего.
Теперь Варя хотела выйти замуж. Но не просто так — нужен был богатый, заботливый мужчина, способный обеспечить ей комфортную жизнь и не требовать от неё детей. Лучше всего подходил бы тот, кто вообще не хотел иметь потомства. Найти такого было непросто.
Но, видимо, судьба всё же решила смиловаться над Варварой Причепиной. Вскоре после расставания с Наумом она встретила тридцатилетнего Антона Михайловича Глинского.
Чем именно занимался Антон, Варвара не знала, но одно было ясно — деньги у него водились. После свадьбы, когда Варя пожаловалась на то, что её несправедливо уволили, муж просто купил ей магазин. Женщина даже опешила — не ожидала ничего подобного, да и работать особо не собиралась.
Однако этот самый магазин вскоре стал объектом разборок местных рэкетиров, и торговую точку просто отобрали. Варвара была потрясена. Антон же только пожал плечами и никак не проявил огорчения. Постепенно Варя начала понимать, что деньги у мужа — не заработанные. Ни уметь их зарабатывать, ни грамотно распоряжаться ими, он не умел.
Скорее всего, эти средства ему достались либо по наследству, либо случайно, а может быть, и вовсе незаконно. Другого объяснения у Варвары не находилось. Родственников у Антона не было, друзей тоже — на свадьбе со стороны жениха присутствовал лишь сосед Игорь, поскольку других кандидатов не нашлось.
После свадьбы молодожёны переехали в трёхкомнатную квартиру Антона. Варвара забрала к себе маму — Валентину Егоровну, и муж не возражал. Свою старую квартиру Варя сдавала, а дом матери в деревне продала. Она понимала, что рассчитывать на мужа не стоит — он явно не был новым Графом Монте-Кристо. Как только деньги закончатся, придётся снова начинать с нуля.
Именно тогда Варвара принялась за дело. Продав дом в деревне, она открыла небольшую пекарню. Хлеб расходился быстро, спрос был высоким. Затем она запустила хлебный ларёк на рынке, а затем освоила производство французских багетов и круассанов.
Богатой Варвара не стала, но и не знала нужды. До масштабного бизнеса ей не было дела — достаточно было, чтобы хватало на спокойную жизнь. По крайней мере, даже в случае развода, она могла бы безбедно прожить со своей матерью.
Супруги жили странно — каждый как будто сам по себе. Антон был молчалив, задумчив, порой даже угрюм. Деньги ему, видимо, не приносили радости. Он легко тратил их, не задумываясь о завтрашнем дне. Бесед на душевные темы между ними почти не случалось.
Сколько раз Варвара спрашивала, откуда у него такие средства — Антон либо уклонялся от ответа, либо сердился. Варя чувствовала, что на душе у мужа лежит какой-то тяжкий груз, но понять, что именно его терзает, не могла. Лишь однажды, спустя десять лет после свадьбы, Антон немного раскрыл душу.
Это произошло во время отдыха в загородном доме на берегу озера. Они отмечали годовщину знакомства. Сентябрь выдался тёплым, наступила бабье лето. За ужином у костра, после нескольких бокалов вина, муж начал рассказывать:
— Моя родная деревня тоже стоит у воды, только не у озера, а у реки. Вокруг — леса… А какие там грибы осенью — шляпки размером с две ладони. Ягоды — всюду, как будто кто-то специально рассыпал. В детстве мы с Андреем каждое утро убегали в лес, собирали ягоды и сдавали их в совхоз.
Варвара боялась пошевелиться, боялась, что муж прекратит говорить. Но он продолжал:
— Любили мы с Андреем и рыбачить. Иногда брали с собой и Машу, но редко. Она больше помогала матери дома. Мама у нас с утра ездила торговать на рынок, а хозяйство лежало на Маше.
«Кто такие Андрей и Мария? — думала Варвара. — Братья? Соседские дети? Чья мать ездила на рынок — Антона или этих загадочных ребят?» Но она молчала, слушая дальше.
— А когда лосось шёл на нерест — кижуч, горбуша, кета — это было красиво. Мы аккуратно вскрывали рыбу, доставали икру, промывали и обратно укладывали внутрь, пересыпав солью. Утром уже ели свежую икру.
А однажды, едем с Андреем по мостику на велосипедах, а навстречу медведь. Мост узкий, не развернуться. Стоим, смотрим на него, он на нас. Я испугался до смерти, прикрыл Андрея собой. Думал — конец. А медведь попятился, сошёл с моста и ушёл в лес. Только тогда мы облегчённо выдохнули…
— А кто такие Андрей и Мария? — тихо спросила Варвара. — Это твои родные брат и сестра?
Так, не зная, что говорит, и не понимая, что открывает, Антон продолжал свой путь к разоблачению…
Антон вдруг как будто очнулся. Словно трезвый отрезвитель ударил его по голове — он резко вышел из состояния воспоминаний, нахмурился и резко произнес:
— Иди спать, Варвара. Нет у меня родных. Сколько можно это повторять? Уходи! А я ещё посижу, — сказал он, снова наполнив бокал вином.
Варвара Семёновна разозлилась. Почему муж держит её в неведении? Ведь она не чужая ему, а жена!
— Но как же так? У тебя ведь были родители, ты же не из ниоткуда взялся? Не мог же тебя кто-то найти в капусте? — повысила голос Варя.
— Может, и в капусте нашли. Тебе какое дело? — пожал плечами Антон.
На самом деле Варвару не особенно волновали родственники мужа. Просто иногда её одолевало любопытство: что скрывает Антон? Почему злится при вопросах о прошлом? Порой эта тайна не давала ей покоя, и она даже пыталась найти следы семьи Глинских.
Из документов Варвара знала имена родителей Антона, узнала, что родился он на Сахалине, учился там, служил в Морфлоте на Дальнем Востоке — а дальше всё обрывалось. Она пыталась найти Глинских, но вскоре бросила эти попытки: «Зачем мне это? Мужу не нужно, значит, и мне не надо. Самой хватает забот: мама болеет, давление скачет, да и бизнес требует внимания».
Жизнь не стоит на месте — она движется вперёд стремительно, особенно это понимаешь во второй половине жизни. И Варвара начала задумываться о ценности времени, о важном и второстепенном. Ей становилось всё больнее слышать детский смех, видеть мамочек с детьми на площадке. Сердце сжималось от желания быть одной из них.
С годами Варвара научилась ценить своего молчаливого и угрюмого мужа, особенно после того, как ушла из жизни её мама — Валентина Егоровна. Люди говорят, что человек до тех пор чувствует себя ребёнком, пока живы его родители. После их ухода жизнь меняется, становится другой.
Теперь для Варвары Антон стал единственным близким человеком. Рядом с ним не было такого страшного одиночества. Этот вечный ворчун и хмурый муж вдруг превратился в родную душу. И женщина часто жалела, что они не стали родителями.
В современном мире есть множество возможностей стать родителями. Нужно было использовать все шансы. «Почему мы этого не сделали?» — думала уже пятидесятилетняя Варвара. Однажды она спросила у мужа:
— Антон, почему мы никогда не говорили о ребёнке? О нашем общем ребёнке?
— Мне не нужны дети. Ни раньше, ни сейчас. Какой от них смысл? Только заботы и боль, — равнодушно пожал он плечами.
— Что ты такое говоришь! Дети — это счастье! Когда я вижу счастливые лица мам на детской площадке, мне становится завидно. Я очень жалею, что у нас нет детей.
— Это лишь одна сторона медали, дорогая. Дети — это не только радость. Это бессонные ночи, страх за них, болезни, разочарования. Они могут быть неблагодарными, бросить тебя, забыть… И ты будешь один, со своими слезами. Я это видел собственными глазами. Знаю, о чём говорю.
— Где ты это видел? — Варвара напряглась. Интуиция подсказывала — вот он, момент правды.
— Мои родные брат и сестра — Андрей и Мария. Они бросили нашу маму, выкинули её из дома, забыли. А я был в отъезде… Послушай, — начал свой рассказ Антон Глинский.
Тамара Николаевна и Михаил Фёдорович Глинские безмерно любили детей, хотя долгие годы сами не могли иметь потомства. Всё же они не чувствовали себя одинокими — работали учителями математики в школе небольшого посёлка. Дети всегда окружали их: приходили домой, помогали по хозяйству, проводили время.
У Тамары Николаевны была коза Зойка, которая давала молоко, в огороде росли овощи. Супруги смирились, что у них не будет своих детей, и жили друг для друга. Но вдруг, когда Тамаре исполнилось сорок лет, случилось чудо — она забеременела.
— Миша, что делать? Все засмеют. Скажут: скоро на пенсию, а она рожать вздумала, — смущённо сказала женщина, закрывая ладонями щёки.
— Конечно, рожать! Пусть смеются — нам не жалко. Это же счастье — у нас будет ребёнок! — ответил муж.
Это было в 1965 году. В 1966 родился сын, которого назвали Антоном — в честь любимого писателя Тамары Николаевны, Антона Павловича Чехова.
В те годы декретный отпуск был коротким — полтора месяца до родов и столько же после. Ещё три месяца можно было находиться дома без сохранения зарплаты. То есть через четыре с половиной месяца Тамара вернулась к преподаванию, а маленького Тошу отдавали в ясли.
Ещё большим сюрпризом стало то, что спустя четыре года 44-летняя женщина снова забеременела. На свет появились двойняшки — Андрей и Мария. Было ли трудно женщине в 45 лет расти троих детей? Конечно, трудно. Но Тамара Николаевна справлялась.
Двое школьных учителей не могли дать детям всего, но обеспечивали им необходимое — любовь, заботу, образование. Когда детям исполнилось по одиннадцать лет, Тамара стала пенсионеркой, но продолжала работать в школе.
Хозяйство у Глинских разрослось: кроме козы, были куры, свиньи, овцы, гуси. Урожай овощей позволял продавать излишки на рынке, что приносило дополнительный доход.
Младшие помогали неохотно, а вот старший — Антон — всегда был надёжной опорой для родителей. Стало тяжелее, когда его забрали в армию, в Морфлот. Вернулся он, когда родителям уже перевалило за шестьдесят, а двойняшки закончили школу и поступили в педагогический институт.
Антон поддержал их решение учиться, остался жить с родителями и устроился на работу. О личной жизни он не думал, пока брат и сестра не получили образование.
Через два года после выпуска молодых специалистов умер отец. Тамара Николаевна переживала утрату тяжело, ослабла здоровьем. Тогда Антон решил отправиться на заработки — нужно было денег, чтобы построить себе дом.
Он рассудил: пусть родительский дом достанется Маше — рано или поздно она выйдет замуж, и дом станет ей приданым. А он, как мужчина, должен начать всё заново.
Из писем сестры Антон узнавал новости. Регулярно отправлял деньги, чтобы Марии было легче, а мама ни в чём не нуждалась. Он знал, что Андрей переехал в Москву — получил должность в столице после победы в конкурсе «Учитель года», а затем перешёл в управление образования.
Антон гордился братом и думал, как рада этому мама. Хотя сама она уже плохо видела и не могла писать сыну, Маша читала ей письма вслух и передавала материнские приветы.
Но однажды письма прекратились. Мария не выходила на связь. Антон не стал ждать и срочно вернулся домой. То, что он узнал, потрясло его до глубины души…
Выяснилось, что за полтора месяца до этого Мария устроила мать в дом для пожилых людей, а сама уехала к Андрею в Москву. Антон не мог поверить своим ушам — пока не увидел всё собственными глазами. Тамара Николаевна жила в комнате вместе с тремя другими женщинами. Увидев сына, она расплакалась. Антон сразу же забрал маму домой и оставался рядом до самого последнего дня её жизни. А о брате и сестре он больше не вспоминал — вычеркнул их из своей жизни.
Он отвозил мать на обследование в Москву, надеясь, что врачи смогут помочь ей вернуть зрение, но везде лишь разводили руками. Операция не дала результата. Зато Тамара Николаевна по-прежнему была занята: помогала соседским детям с математикой.
Бывшие ученики приводили своих детей или внуков со словами:
— Только вы, Тамара Николаевна, можете справиться! Подтяните моего непоседу, совсем стал получать одни двойки и тройки!
Тамара Николаевна никому не отказывала, и вскоре даже самый неисправимый шалун гордо показывал твёрдую четвёрку или даже пятёрку. Она радовалась их успехам как ребёнок, чувствуя себя нужной и важной.
Про Марию и Андрея женщина никогда не говорила, но Антон порой заставал её в слезах или замечал, как она перебирает в шкафу старые вещи детей, прижимает их к груди и вдыхает знакомые запахи. Это причиняло ему невыносимую боль.
Иногда мать спрашивала:
— Сынок, почему ты меня с девушкой не познакомишь?
— Какая девушка, мама?
— Ну, жениться тебе давно пора. Хочется мне внуков понянчить, обнять маленьких, прижать к сердцу, — вздыхала Тамара Николаевна.
— Нет у меня девушки, мамочка. Видимо, не нравлюсь я никому, — отвечал сын, скрывая истинные причины. Он и не думал жениться. Ни сейчас, ни когда-либо. Детей тоже не хотел иметь — хватило примера Андрея и Маши. Больше всего на свете он не желал повторять судьбу родителей.
Женщины у Антона были — он был высоким, крепким, приятным внешне мужчиной. Но серьёзных отношений с ними он не заводил, ничего не обещал и не связывал себя никакими обязательствами.
— Не верю я тебе, сынок. Глинские всегда были красавцами. Когда я встретила твоего отца, так просто обомлела — какой красавец был! И дед твой, Фёдор, до старости оставался здоровым и красивым. Если бы его тогда деревом на лесоповале не придавило, дожил бы до ста лет, — продолжала настаивать мать.
— Так уж и до ста, — усмехнулся Антон.
— Не зубы мне заговаривай, Антоша. Скажи правду: почему не женишься?
Но он не хотел расстраивать маму и уверенно ответил:
— Да кто я такой? Без образования, без профессии. Работаю где придётся — то там, то здесь. Современным девушкам нужны обеспеченные, образованные мужчины.
Антон уже собирался уйти из комнаты, считая разговор оконченным, как вдруг мать сказала:
— Ты вовсе не нищий, сынок. У меня остались драгоценности моей бабушки — спрятаны ещё со дня её смерти. Наша семья — из ссыльных. Я — из купеческого рода, из очень богатой семьи. Мы были из Орловской губернии. Кочугурова — моя девичья фамилия. А вот отец твой — из бедняков. Его семья приехала на Сахалин после войны из Пензенской области.
Мы с Мишей познакомились здесь. Моя семья прибыла с Дальнего Востока, а его — из Пензы. Приехали мы сюда во время массового заселения освобождённого от японцев Сахалина. Мы были молодыми специалистами, работали в школе. Вот так и познакомились, поженились. Отец мой не вернулся с войны — пропал без вести. А Миша вообще был один — всех родных потерял в войну. Хорошо нам было с твоим отцом. По нему я до сих пор тоскую. Так что, сынок, всё, что у меня есть — это наследство для тебя и твоих брата с сестрой.
Тамара Николаевна замолчала и посмотрела на сына.
— Мама, я не знаю, где они. Они знают, где мы, но ни разу не приехали, даже не написали. Не захотели видеть тебя.
Антон опустил голову и закрыл лицо руками.
— Сынок, давай попробуем найти их. Подадим в розыск, найдём любым способом. Должен быть выход, — просила мать.
— Мама, разве ты не злишься на них? Они ведь бросили тебя. Особенно Маша… — Антон махнул рукой и отвернулся. Он плакал.
— Нет у меня злости. Хоть бы разочек ещё в жизни их обнять…
Антон пообещал матери, что будет искать брата и сестру. И он действительно искал. Даже нашёл. Только не решился сказать об этом маме.
Андрей отказался приехать:
— Работы много, брат. Ответственность огромная. Представления не имеешь, сколько людей у меня под началом! Может, в следующем году… Или весной. Не знаю, — вздохнул он.
Антон ожидал такого ответа, но всё равно надеялся: «Вдруг обстоятельства мешали?» Однако услышанное разбило последние иллюзии — и он перестал считать Андрея своим братом.
Оставалась Мария. Но она даже не захотела разговаривать:
— А билет до Сахалина ты мне оплатишь? Близкий свет! Ты хоть спросил, как я живу? Есть ли у меня деньги на хлеб? — кричала она в трубку.
Антон сдержался:
— Оплачу билет. Приезжай, мама тебя ждёт. Прошу тебя.
С этими словами он покраснел — говорить их было невероятно трудно. Он готов был выругаться, ударить кулаком по столу, но ради матери терпел.
— Прошу? А ты меня когда-то просил, чтобы ты скорее вернулся домой. А ты всё по заработкам. Может, именно из-за тебя я потеряла свою первую любовь, а теперь одна, с ребёнком на руках! — сестра разрыдалась, явно находясь в состоянии алкогольного опьянения.
Антон молча положил трубку. Ещё несколько раз он пытался договориться, но Мария то рыдала, то требовала денег, то отказывалась приезжать. Конечно, если бы он сказал им о драгоценностях и наследстве, они бы приехали. Но Антон не хотел становиться инструментом корысти.
Он мечтал, что брат и сестра приедут потому, что соскучились, потому что любят маму. Но этого не случилось.
Тамара Николаевна ушла тихо — ночью, во сне.
Через полгода Антон вступил в наследство, продал дом и переехал на юг страны. Купил скромную квартиру, устроился на работу и жил без лишних амбиций. Часть денег ушло на покупку жилья, остальное хранил — не привык к большим суммам.
Не собирался он жениться, детей тем более не хотел. Решил прожить жизнь один. Но судьба распорядилась иначе — он встретил Варвару.
Антону было тридцать пять, Варваре — около тридцати. Она была свободной, дерзкой, целеустремлённой, любила деньги и мечтала о обеспеченной жизни.
Почему именно она его привлекла — он не понимал. Конечно, внешность играла роль, но не только. Красавиц у него было предостаточно. Варвара была особенной — одновременно отталкивала и манила, раздражала и возбуждала. Антон осознал, что не может дышать без этой женщины.
Варвара поставила условие жёстко и ясно: либо они становятся мужем и женой, либо расстаются здесь и сейчас. Антон согласился. И ни разу не пожалел об этом. Сотни раз он убеждался в том, что Варя — его судьба. Она была создана для него, а он — для неё.
Он поддерживал её амбиции, шёл навстречу всем капризам. Однажды даже купил магазин, но тот быстро исчез из их жизни, будто и не существовал. Однако Глинский ни о чём не сожалел. Лишь подступая к своему 55-летию, он задумался: «А мог бы я прожить жизнь иначе?»
И только теперь Варвара начала проявлять интерес к его прошлому — расспрашивала о родственниках, о детях. Иногда смотрела на него так, словно чего-то хотела, но не решалась сказать вслух.
Раньше казалось, что ей и не нужны дети. Теперь же Антон ловил себя на мысли: «Может, всё-таки завести ребёнка было нужно? Тогда бы Варя не смотрела на меня как на брошенного пса».
Когда ему поставили диагноз, мысли снова вернулись к детям. «Если меня не станет, с кем останется Варвара? Кому она будет рассказывать о своих днях, с кем пить утренний кофе? У неё даже некому позвонить. Может, заведёт животное? Хоть кто-то живой рядом должен быть…»
Несмотря на собственную болезнь, Глинский больше переживал за жену. О себе он почти не думал. Но сердце сжималось от боли каждый раз, когда видел её задумчивый взгляд. О чём она думает — он не знал.
А Варвара думала, как спасти мужа. Сама готова была стать донором, но не подходила. Они были в списке ожидания, но очередь двигалась медленно. Можно было попробовать родственную трансплантацию, но родственников у Антона не было. Вернее, были — но давно порвали все связи. Неужели они согласятся помочь?
Варвара Семёновна металась в мыслях, как замкнутый круг. Не знала, что делать, кому верить, где искать выход.
Антон Михайлович Глинский умер в ноябре. Ноябрь выдался холодным, снежным. Но Варвара, прощаясь с мужем, ничего не чувствовала — ни холода, ни того, что пальто расстегнуто, а снег уже забивается под платье и шарф.
Она долго не могла прийти в себя после утраты. Даже на сорок дней не смогла нормально помянуть мужа. Новый год встретила одна, много плакала, вспоминала прошлое.
Во французской пекарне всё шло своим чередом — управляющий Борис Иванович Фельдман прекрасно справлялся без хозяйки. Он был старым другом семьи, человеком надёжным, и Варвара ему доверяла.
Борис тоже остался один — его жена Рита ушла к другому несколько лет назад. Возможно, это общее одиночество сблизило их, а может, что-то ещё. Во всяком случае, в последнее время они стали часто общаться. Теперь Варвара советовалась с ним по любому вопросу. И не знала раньше, какой он мудрый.
— Боря, хочу продать квартиру. Там страшно. Всё напоминает об Антоне…
— Поддерживаю. Продавай. Это тебе поможет. Займёшься ремонтом, переездом — время пройдёт, станет легче.
— Правда?
— Уверен. Я бы сам продал свою квартиру и купил дом. Где-нибудь за городом.
— У озера? Чтобы был лес вокруг?
— Можно и у озера, — задумался Фельдман. — Всё равно помогу: и с переездом, и с ремонтом. А у меня тоже есть к тебе дело. Я познакомился с одной девушкой и думаю…
Варвара рассмеялась:
— Старый козёл, Боря. Опять в огород потянуло? Мало тебе Маргариты, которая тебя обобрала и бросила?
— Эх, Варенька, ну и что с того? Что мне делать с деньгами, если не на женщин? Они любят мои деньги, я люблю их — почему бы нам не радовать друг друга?
Фельдман обнял подругу и побежал по делам, весело смеясь. А Варвара подумала: «Какой он всё-таки одинокий. Как и я сама».
Варвара твёрдо решила продать квартиру и купить дом. В воскресенье проснулась с этим намерением. Решила провести генеральную уборку, чтобы показать помещение риэлтору: пусть оценит, определит цену, займётся продажей, и сразу начнёт поиск дома.
Убиралась тщательно — двигала мебель, мыла полы и плинтусы. В комнате, где стоял старинный диван, который Антон использовал как часть своего личного пространства, еле отодвинула его и замерла.
За диваном, в самом низу, возле плинтуса, оказался встроенный сейф. Антон никогда не позволял убираться в этой комнате — всё уборку делал сам. До этого Варвара не обращала внимания на странность мужа. «Пусть уж сам протирает пыль в своём святилище».
Теперь же она наклонилась и увидела, что ключ торчит прямо в замке. «Может, специально оставил? Или просто забыл?» — подумала женщина и уверенно открыла дверцу.
Внутри лежали письмо и старинный женский ридикюль, набитый украшениями в футлярах. Варвара сразу поняла — это ценные вещи. Её первая мысль: «Неужели украл?»
Дрожащими руками Варвара достала письмо. Оно было адресовано ей. Написано мелким почерком на нескольких страницах. В нём Антон писал о своём детстве, семье, о том, как к нему попали эти драгоценности, принадлежавшие его прабабушке.
Женщина разозлилась: «Сотни тысяч долларов! Этого бы хватило на операцию за границей, на лечение… Он знал, что у него такое есть, и просто ушёл? Оставил меня одну? Гад ты, Антон!» — и заплакала.
В письме муж просил отдать часть украшений Андрею и Марии. Он объяснил, что не смог простить родных, но и не мог использовать то, что им не принадлежало. Также были указаны адреса, где жили брат и сестра. Выходит, всю жизнь знал, где они, наблюдал за ними, но не поехал к ним.
— Ничего я не повезу! Ничего никому не отдам! — громко сказала Варвара. — Все деньги пойдут на меня! Куплю большой дом, собаку, машину и уеду в путешествие! Сам разбирайся со своей роднёй, Антон! А я не буду бегать по стране ради тебя!
Но потом снова заплакала и долго сидела на полу, перечитывая письмо.
В ту ночь Варвара долго не могла заснуть. Ворочалась, вздыхала, вставала, ходила по комнате. Только перед рассветом приняла решение: надо съездить в Москву и встретиться с родными мужа — братом и сестрой.
— Боря, привет. Спишь? — Варвара набрала номер, когда часы показывали шесть утра.
— Привет. Нет, не сплю. Жду твоего звонка всю ночь, — недовольно ответил Фельдман. — Что случилось?
— Поезжай со мной в Москву. Очень нужно. Я боюсь одна.
— Варя, давай я хоть кофе выпью, приму душ… А зачем тебе в Москву?
— Боря, я не могу объяснить всё по телефону. Не знаю, с чего начать и что делать, — шепотом произнесла Варвара.
Фельдман моментально сел на кровати:
— Ладно. Кофе уже завариваю. Сейчас выхожу.
Борис и Варвара стояли у трёхметрового забора — такого высокого они ещё никогда не видели. Спустя пару минут к калитке подошёл охранник и сообщил:
— Господин Глинский сейчас в мэрии. Когда вернётся — неизвестно.
— Можно как-то с ним связаться? Или его супруга дома? Мы приехали по очень важному делу. Я — жена старшего брата Андрея Михайловича, — тихо произнесла Варвара.
— Подождите здесь, — сказал охранник и скрылся за дверью.
Через некоторое время Борис и Варвара уже находились в просторном холле. Хозяйка пока не спешила встречать гостей. Варвара ерзала на диване:
— Боря, может, пойдём отсюда? Сидим как какие-то просители.
— Тише, Варя, потерпим. Раз пришли — надо выслушать.
Ещё через десять минут, наконец, спустилась госпожа Ирина Васильевна — супруга Андрея. Её лицо ясно выражало раздражение:
— Вы кто такие? Давайте быстро, я занята. Да и вообще, мужнины дела меня не касаются.
— Я — Варвара Семёновна Глинская, супруга Антона Михайловича — старшего брата вашего мужа.
— У Андрюши есть брат? — искренне удивилась Ирина. — Минуту.
Она сразу же набрала мужа:
— Андрей, тут женщина говорит, что она тёща или неведома кто — жена твоего брата Антона. Есть такой?
— Ириша, у меня совещание! Не мешай! Спроси, чего им нужно, и проводи. Мне некогда этим заниматься.
Варвара услышала этот разговор, резко вскочила и выхватила телефон из рук Ирины:
— Андрей Михайлович! Ты сволочь! Забыл, как Антон тебя от медведя спас на мосту?
Она вернула трубку ошеломлённой женщине и резко встала:
— Пойдём, Борис Иванович. Здесь воняет предательством.
Только оказавшись в такси, Варвара расплакалась:
— Бедный мой Антошка… Лучше быть сиротой, чем иметь такого брата, как Андрей.
Борис обнял её и машина тронулась в новом направлении — к адресу, где прописывалась сестра покойного Антона — Мария Глинская.
Дом, в котором жила Мария, резко отличался от особняка Андрея. Это был двухэтажный барак за объездной дорогой. Казалось, вот-вот его расселят, но пока он всё ещё считался жилым.
— Боря, зачем я сюда приехала? Почему не потратила эти деньги на себя, как нормальный человек? Зачем мне это всё? — Варвара взбиралась по шаткой лестнице, коря себя за глупую затею.
— Ага, именно. Ещё и меня с собой потащила. Вдруг здесь клопы? Поедем домой, — ворчал Фельдман.
— Ну что ты, раз уж приехали — посмотрим, что тут и как. Нужно встретиться с Марией, хотя бы для собственного спокойствия.
Дверь открыла молодая женщина. Как только увидела гостей, начала сыпать ругательствами и захлопнула дверь перед самым носом Варвары. Та даже не успела представиться.
В этот момент открылась соседняя дверь, и оттуда высунулась любопытная старушка:
— Вы к кому, деточки?
— Мы ищем Марию Глинскую, — растерянно ответила Варвара.
— А, Машку? Так нет её уже почти три года. Любовник её насмерть забил в драке.
— Что вы имеете в виду? — не поняла Варя.
— То и имею! Живёшь, как в другом мире. Это, — старушка кивнула на квартиру, — внучка Машкина — Нинка. Такая же горячая, как мамаша была. Только Машка хоть как воспитала дочку, а Нинка свою девчонку потеряла. Социальные службы Вареньку забрали, — соседка смахнула слезу.
— Простите, кто такая Варенька?
Старушка поджала губы:
— А Машка мне ещё три тысячи должна. Теперь уж и не кому требовать.
Варвара поспешно достала кошелёк, протянула деньги:
— Я заплачу. Расскажите всё, что знаете о Вареньке.
Пенсионерка сразу повеселела и жестом пригласила войти:
— Проходите, гости дорогие. Расскажу всё до последней детали. Почти с того дня, как Машка сюда переехала.
Выяснилось, что Нина, дочь Марии, недавно была лишена родительских прав. Отец ребёнка неизвестен — девочка родилась, когда Нине было восемнадцать. Обе женщины вели антисоциальный образ жизни, социальные службы давно предупреждали Нину, что могут забрать ребёнка. Но только к восьми годам девочка впервые оказалась в школе — раньше её туда не водили. В один день ребёнка забрали, а потом лишили родительских прав окончательно.
Через час Борис и Варвара уже выходили во двор. В руках женщины была бумажка с адресом детского дома, который она тут же продиктовала таксисту.
— Варя, зачем тебе всё это? — устало спросил Борис.
— Я заберу Вареньку. Оформлю опеку и заберу к себе. Я сделаю её счастливой. Я могу это сделать.
— Ты же никогда не хотела детей, — возмутился Фельдман.
— Боря, не зли меня. Я всегда их любила, просто не было возможности.
— Ладно-ладно, молчу. Поехали, — вздохнул он. — Знаешь, рядом с фонтаном на Чернышевского есть хорошая школа. Там мой двоюродный брат работает…
Фельдман болтал без умолку, а Варвара смотрела в окно и улыбалась. Из-за серых туч выполз первый луч солнца, затем второй. Пасмурный день начинал светлеть. «Вот так и моя жизнь», — подумала Варвара. Теперь в ней снова появилось солнце. Солнце по имени Варя.