— Ну что, Леночка, наконец-то решила заняться делом, а не просто в офисах околачиваться? — голос Тамары Игоревны, свекрови, ударил по ушам сразу после первого же приветствия в трубке.
Лена на мгновение замерла, пытаясь собраться с мыслями. Даже в телефоне она чувствовала её давление.
— Каким именно делом, Тамара Игоревна? — спросила она осторожно.
— А каким, каким! Наследника Павлику родить пора! — резко ответила женщина. — Четыре года прошло, а от тебя толку, как от козла молока! Ты вообще понимаешь, что мой сын зря теряет время с женщиной, которая только бумагами важными занимается? Мать твоя, уборщица, и та больше пользы приносила!
Пальцы Лены побелели на телефоне. Каждый разговор со свекровью был как удар под дых. Её слова — будто иглы, которые находили самые больные места.
— Мы… мы этим занимаемся, — выдавила из себя Лена, повторяя уже ставшую бессмысленной фразу, которую заучила наизусть.
— Занимаются они! — ядовито фыркнула Тамара Игоревна. — Языком болтать — не работать! Ты бы лучше обследовалась, может, чего не так с тобой! А то ведь так и останешься бездетной, а Павлик мой… он мужчина видный, начальник участка! На такого всегда очередь найдётся, помоложе и посговорчивее!
Лена молча нажала «отбой». Слезы жгли глаза. Рядом, на диване, сидел Павел — тот самый «видный мужчина», её муж, и, не отрывая взгляда от экрана телефона, листал ленту. Он всё слышал. Но снова сделал вид, что это его не касается. Как всегда.
— Она… опять… — прошептала Лена, глядя на мужа с надеждой, которая давно начала угасать.
Павел с неохотой оторвал взгляд от смартфона:
— Лен, ну ты опять реагируешь слишком остро. Мама просто волнуется за внуков. У неё такой характер, ты же знаешь. Терпи, что делать. Что я ей скажу?
«Терпи». Это слово резало до боли. Как можно терпеть, когда тебя каждый день унижают? Когда самое заветное желание — стать матерью — превращают в обвинение, в недостаток, в провинность? Она, Лена, своим трудом, кровью и слезами, выбралась из нищеты, добилась всего сама. Высшее образование, карьера, уважение в коллективе — всё это её победы.
А Павел… он был сыном обеспеченной матери, капитаном полиции, человеком, которому всё доставалось легко. В том числе и она.
— Ну что ты опять? — продолжал он, когда Лена в очередной раз плакала после разговора с его матерью. — Мама просто… особенная. Надо просто к этому привыкнуть.
Для Тамары Игоревны главным обвинением было одно: у них нет детей.
— Чай, не девочка уже, Леночка, — цедила она при каждом удобном случае. — Пора бы и наследника. Или здоровье не позволяет? Смотри, а то уведут хорошего мужика.
Лена прошла все возможные обследования. Диагноз был один: всё в порядке. Готова стать матерью. Но уговорить Павла сходить к врачу оказалось почти невозможно.
— Я что, не мужик, что ли? Всё у меня в норме! — отмахивался он, ссылаясь то на занятость, то на гордость.
Он всё-таки сдал анализы. Только вот Лена их так и не увидела.
— Потеряли, представляешь? — говорил он, пожимая плечами. — Придётся пересдавать. Напутали где-то.
Потом были отговорки, новые сроки, новые обещания. А Лена молча глотала обиду.
Её мама, Антонина Сергеевна, давно не верила зятю. Слишком многое в нём вызывало подозрения. Слишком часто он отводил глаза.
У Антонины была подруга — Галина, санитарка в клинике, куда ходил Павел. После одной особенно тяжёлой беседы с Леной, Галина рискнула. Через знакомую медсестру узнала правду. Опасную правду.
— Тонь, будь осторожна, — шептала она, оглядываясь. — То, что я тебе сейчас скажу… Это может быть проблемой. Если узнается, нам всем не поздоровится. Я только потому и рассказала, что ты мне когда-то помогла. Слушай внимательно… Его показатели — ниже некуда. Почти ноль. Шансов практически нет.
Антонина Сергеевна будто получила удар. Перед глазами мелькало лицо дочери, её тихие слёзы, постоянные упрёки свекрови. Она хотела защитить Лену, но боялась разрушить семью. Решила подождать. Может, Павел сам одумается?
Сегодня был юбилей — тридцать лет. Лена надела новое вечернее платье цвета полуночи. Хотела, чтобы этот день стал светлым пятном среди серости повседневности.
— Мам, ну как? — с надеждой спросила она, крутясь перед зеркалом.
— Прелесть, дочка! — улыбнулась Антонина Сергеевна, хотя в её глазах промелькнула тревога. — Не слушай никого, сегодня твой праздник.
— Павел говорит, декольте слишком глубокое…
— Пусть радуется, что рядом с ним такая красавица.
Ресторан был оформлен с любовью. Лена выбирала каждую деталь. Цветы, меню, музыка — всё должно быть идеально. Пришли друзья, коллеги, сослуживцы Павла. Все рады имениннице, весело, тепло. Даже её лучшая подруга Оля обняла крепко:
— Ты сегодня королева! И ресторанчик, и ты — всё идеально!
Павел старался быть хозяином. Представлял гостям своих сослуживцев. Коллеги Лены тоже подарили букет, тёплые слова.
Антонина Сергеевна, сидя за столом, чуть расслабилась. Дочь улыбалась. Впервые за долгое время казалось — всё будет хорошо.
А Тамара Игоревна, к удивлению, не приехала. По телефону сказала, что «не совсем здорова».
Лена почувствовала и облегчение, и странную грусть. Хотелось бы, чтобы отношения с семьёй мужа всё-таки сложились. Хотя бы ради него.
Когда первые тосты уже были произнесены, когда Лена наконец почувствовала себя немного счастливой — как будто праздник действительно принадлежит ей одной, — вдруг распахнулись двери ресторана. И на пороге, будто грозовая туча, возникла Тамара Игоревна.
Одетая во всё чёрное, с плотно сжатыми губами, она больше походила на персонажа трагедии, чем на гостью. Её взгляд метнул молнии по залу.
— Мама? Ты же говорила, что не придёшь… — удивился Павел.
— Передумала! — отрезала она, проходя внутрь. Не поздравив именинницу, даже не кивнув, она резко потребовала:
— Давайте потише музыку! У меня есть слово имениннице!
Официант замер с подносом. Гости обернулись, недоумевая. Лена похолодела. Антонина Сергеевна напряглась, предчувствуя беду.
— Дорогая наша Ле-еночка! — начала Тамара Игоревна, растягивая имя так, будто хотела его сломать. — Какое счастье, что ты вышла замуж за моего Павлика! Настоящего мужчину! Опору, защиту! Не каждой дано такое счастье…
Она сделала паузу, оглядывая зал, особенно задержав взгляд на коллегах сына — будто давала понять: «Смотрите, какой у меня сын!» Затем добавила с приторной сладостью:
— Особенно если учесть, что ты — дочь простой уборщицы. И то сумела войти в нашу приличную семью. Ну, нам тоже было не просто, конечно… Но мы приняли тебя. Всё-таки воспитание выше социального происхождения!
Зал замер. Подруги Лены уже не скрывали негодования. Коллеги Павла переминались с ноги на ногу. Кто-то смущённо отводил глаза. А Тамара Игоревна набирала обороты.
— Хотя, конечно, очень жаль, что до сих пор нет внуков… Четыре года — срок немалый. Видимо, не всем судьба стать матерью. Особенно если женщина ценит карьеру выше семьи и своего здоровья не бережёт…
Лена побледнела. Губы дрожали. Слёзы стояли в глазах. Она посмотрела на мужа. Но тот лишь криво улыбнулся, уставившись в стену. Он снова её предал. Снова молчал.
И тогда встала Антонина Сергеевна. Маленькая, спокойная женщина, которая всю жизнь старалась быть деликатной. Сегодня — не тот случай.
— Одну минуту, Тамара Игоревна! Разрешите и мне сказать пару слов.
Её голос был твёрдым, полным достоинства.
— Да, моя дочь — дочь уборщицы. И я горжусь этим! Горжусь, что она сама пробилась в институт! Что закончила его с красным дипломом! Что добилась всего сама, без связей и денег!
Она перевела взгляд на сына:
— А ваш «золотой» Павлик?
— Вы помните, как он в школе учился? За каждую четвёрку платили, а то и коньяком угощали преподавателей. Юридический — еле дополз, опираясь на ваши подарки. Диплом получил? По знакомству. А в полиции работает? Благодаря кому? Кто вас тогда поддерживал? Ваш высокопоставленный приятель? И где бы сейчас был ваш «герой», если бы не мамочкины связи?
Тамара Игоревна побагровела.
— Да как вы смеете?!
— Смею, — спокойно ответила Антонина Сергеевна. — А теперь послушайте насчёт детей. Вы упрекаете Лену? Спросите лучше вашего сына. Почему их нет? Может, стоит ему рассказать правду перед всеми?
Павел сидел, опустив голову, лицо покраснело, шепелявил что-то невнятное.
— Так я расскажу, — повысила голос женщина. — Он бесплоден! Вы слышите? Это он не может иметь детей! Не моя дочь в этом виновата, а ваш любимый сынок! Вот вам и «настоящий мужчина», «опора», «защитник»! А на деле — трус, который годами лгал и всё сваливал на жену. Так что свои обвинения и «приличную семью» можете забирать с собой и уносить подальше!
Зал замер. Только щёлкали камеры телефонов — кто-то уже записывал видео.
Через пару часов в сети появилось видео с подписью:
«Теща-мегера или справедливость в действии? Свекровь получила по заслугам!»
Павел домой не вернулся. Убежал к матери, где лил себе слёзы и строил планы мести. А утром Тамара Игоревна, решив сходить в магазин, была встречена любопытными соседками, которые уже посмотрели ролик.
— Привет, Тамарочка! — протянула одна с фальшивой улыбкой. — Мы и не знали, что ваш Павлушка так «по-настоящему» учился. За деньги, значит?
— А главное, — подхватила вторая, — всех на Ленку сваливали, а теперь весь мир знает, что «настоящий мужчина» ваш оказался не совсем настоящим. Хорошо, хоть не обманули!
Свекровь, покраснев от злости и стыда, развернулась и почти побежала обратно в подъезд под насмешки и хихиканье.
Ролик стремительно набирал просмотры. Для Тамары Игоревны и её сына это был только начало конца их общественного положения.
А Лена… Лена плакала. Но уже не от унижения — от боли и осознания предательства. Однако сквозь слёзы чувствовала странное облегчение. Секрет вышел наружу. Боль осталась, но больше не была одинокой. Рядом была мама. И это многое меняло.