— Этого не может быть… — прошептала Катя, в ужасе глядя на приоткрытую дверь спальни. Мужа она не видела, но вот чужие глаза, которые насмешливо смотрели прямо на неё, она никогда не забудет.
Шок.
Ступор.
Полное непонимание, что делать, и отказ принять реальность того, что только что произошло.
Она стояла как истукан посреди комнаты, не в силах пошевелиться, продолжая смотреть на эту проклятую щель между дверью и косяком, будто там, за ней, скрывалась сама смерть.
— Ой… привет? — муж наконец заметил её и легко соскочил с кровати. — Ты чего здесь? Разве ты уже не в самолёте?
Он подошёл к ней, говоря так спокойно, будто ничего необычного не случилось. Как будто она действительно улетела, а теперь вернулась просто раньше времени.
В его голосе не было ни следа растерянности или вины. Он был обыденен, будто они обсуждали погоду или меню ужина.
Катя видела, как в его глазах мелькнуло раздражение, но он быстро взял себя в руки и пожал плечами:
— Я сейчас проведу девушку и вернусь…
Он зашёл в спальню и тихо добавил, прежде чем закрыть дверь:
— Одевайся, солнышко…
Это «солнышко» словно ударило её по лицу. Именно оно вывело Катю из оцепенения.
— Вот как… Значит, такие слова есть в твоём лексиконе, Эдик, — горько подумала она. — Только не для меня. Какая же я была наивной… Где только не искала причины, почему он отдалился, советы психологов читала, пыталась всё исправить. А всё это время зря. Всё было просто… и одновременно невероятно мерзко.
Катя машинально набрала мамин номер.
— Привет, вы ещё не ушли с Марусей в парк? Нет? На выходе? Да ничего страшного, просто я сейчас к вам приеду. Подожди полчасика, ключей у меня нет. Хорошо?
Ей было всего шестнадцать, когда она впервые увидела Эдика — друга старшего брата своей подруги Алёнки.
Увидела и безнадёжно влюбилась. Он казался ей богом, Аполлоном, идеалом мужчины, в которого невозможно не влюбиться.
Тогда они отмечали день рождения того самого брата в кафе. Сначала Катя даже не хотела идти — слишком много незнакомых людей, слишком шумно. Но Алёнка настояла.
Именно в тот вечер судьба Кати сделала поворот. Она выбрала одну дорогу из тысячи возможных — и пошла по ней.
— Малышка, ты ещё слишком молодая, — усмехнулся Эдик, когда Катя, краснея, предложила ему потанцевать. — Ты хорошенькая, прямо куколка. Но ребёнок. А я с малолетками не общаюсь.
— Мне шестнадцать! И у меня уже есть паспорт!
— А… ну если паспорт есть, значит, можно, — улыбнулся он.
Эта улыбка была прекраснее всего, что Катя видела в жизни. И тогда она поняла: любовь всей её жизни — он.
Эдик проводил её обратно к столику, поблагодарил за танец и больше ни разу за весь вечер не взглянул в её сторону. Его внимание целиком занимала высокая блондинка, которая не выпускала его из своих объятий.
— Но она же старая! — возмущалась Катя, чуть не плача. — Ей явно за двадцать пять! А значит, она старше него!
Не дождавшись конца вечера, Катя вызвала такси и уехала домой, сославшись на звонок родителей и их строгий приказ вернуться.
После этого она стала частым гостем у Алёнки, надеясь встретить там Эдика.
— Давай прогуляемся, — уговаривала подруга. — Лето, солнце… Зачем мы дома сидим?
Но Катя находила тысячу причин остаться дома. Сначала Алёнка недоумевала, а потом поняла.
— Ты ждёшь Эдика? Ну ты и глупышка! Давай, я буду тебя предупреждать, когда он придёт к нам с Пашкой.
С тех пор так и стало: стоит Эдику зайти в квартиру, как через час появляется и Катя.
Но он даже не замечал её.
— Почему?! Я же красивая, мне все говорят. Может, у него есть кто-то серьёзный? Та самая блондинка? — спрашивала она у подруги.
— Нет, у него никого нет, — успокаивала Алёнка. — Я у Паши спрашивала.
От этих слов сердце Кати взлетало в небеса.
Она знала: будет она с ним. Обязательно будет. Просто сейчас он боится, что ей ещё нет восемнадцати. Но через полтора года — будет. И тогда…
Тогда всё изменится.
Катя начала отсчитывать дни до своего совершеннолетия. И всё это время не теряла надежды — Эдик должен был заметить её как женщину. Она следила за ним, ждала, ловила каждое мгновение, когда их пути пересекались.
— Всё хорошее, малышка? — рассеянно бросал он при очередной встрече.
Слово «малышка» резало слух. Катя злилась: она же не ребёнок! Почему он не видит, что перед ним уже взрослая женщина, просто очень молодая?
Она знала, что у него появлялись девушки — то блондинки, то подруги подруг, то просто знакомые. И каждый раз Катя мысленно загадывала: пусть эта будет временной. Пусть он подождёт. Подождёт её.
Сама Катя тоже встречалась с парнями. Несерьёзно. Поначалу даже не позволяла целоваться — берегла себя для любимого.
Но однажды один дерзкий спортсмен поцеловал её сам. И… ей понравилось. Неожиданно, остро, почти больно — но приятно.
Она даже не сопротивлялась, когда руки красивого волейболиста — её ровесника — обвили её, сначала осторожно, потом увереннее.
— Главное — не позволять лишнего, — успокаивала она совесть после свидания. — Только Эдик будет первым по-настоящему.
Она всё ещё любила его. Верила, что как только исполнится восемнадцать, всё изменится. Что тогда он поймёт: она создана для него.
Тем не менее, Катя продолжала ходить на свидания, позволяя молодым людям всё больше внимания и близости.
Единственным табу оставался настоящий интим. А вот другие формы близости она считала допустимыми — например, тот опыт, которому научил её симпатичный бариста из кафе.
Более того, она частенько практиковала такие отношения, считая себя чистой девушкой, которая «бережёт себя» для единственного.
В день своего совершеннолетия Катя настояла на большом празднике. Родители, к удивлению, согласились. На банкет были приглашены друзья, родные… и, конечно, Алёнка с братом и его другом — Эдик.
— Только попробуй не уговорить Пашку привести Эдика, — чуть ли не со слезами просила она подругу.
— Успокойся, они придёт. Обещали.
Катя знала: сегодня всё решится. Сегодня она покажет ему, что стала взрослой, желанной, любящей. Что она — именно та, кто нужен ему.
У неё был богатый опыт соблазнения, и она была уверена: Эдик не устоит. А когда поймёт, что она сохранила себя только для него… О да! Это станет лучшим подарком на её восемнадцатилетие.
— Ого! Да ты прямо… мисс Вселенная! Самая красивая девушка на планете! — Эдик насмешливо оглядел именинницу.
Катя вспыхнула — в его голосе не было уважения, только снисходительная ирония. Он всё ещё видел в ней малолетку.
— Я взрослая с сегодняшнего дня, — игриво ответила она, показав язык. — Просто запомни это.
Про себя же подумала: «Погоди, дорогой… Ты ещё узнаешь, какая я теперь. Я тебе такое покажу, что будешь за мной хвостиком таскаться».
Катя была уверена: никто не сможет остаться равнодушным рядом с ней — такой молодой, красивой, страстной. В голове крутилась любимая песня её отца (пусть даже пел её мужчина), но это не имело значения.
— Будет ночь, и ты меня ещё узнаешь… — прошептала она на ухо Эдику, протягивая ему руку. — Пойдём танцевать.
Нет, она больше не та робкая шестнадцатилетняя девочка. Сегодня — она хозяйка своей судьбы. И никто, ни одна блондинка, ни рыжая красотка — никто не повиснет на Эдике. Никогда больше.
Эдик — её. Её завоёванная, выстраданная победа. Её подарок на день рождения.
Каково же было её разочарование, когда она увидела, как он направляется к выходу, уже в верхней одежде.
— Нет! — внутренне закричала она.
— Подожди, Эдик, так нечестно! — прошептала вслед, голос дрожал. — Ну хотя бы час побудь. Ты ведь главное пропустишь. Сюрприз для тебя. Пошли… Сейчас… Я всё покажу…
Она потянула его за собой, стараясь быть настойчивой, чувствуя, что сейчас всё решится.
Заранее выбрала место — тихую комнату в подсобке, где их никто не найдёт.
— Блин! Ну почему ты не предупредила?! — почти с обидой сказал Эдик, когда всё закончилось.
Катя ждала совсем других слов. Ведь она старалась. Применила весь свой арсенал, была нежной, страстной, убедительной. Она была уверена, что ему понравилось. Тем более, он должен был понять: он у неё первый.
— Что не так? Почему ты сердишься? — спросила она, чувствуя, как внутри начинает холодеть.
— Зачем ты это устроила? Хотела привязать меня? — Эдик грубо оттолкнул её руки, поправил одежду и быстро вышел из помещения.
Катя вернулась к гостям с пустым взглядом и побледневшим лицом.
После этого Эдик начал избегать её. Возможно, не специально. Просто ей стало казаться, что ей всё равно. И она решила «забить».
Катя ушла в учёбу с головой. Перестала появляться на вечеринках. Парней сторонилась — их внимание стало раздражать. Она грубила, срывалась, посылала прочь даже тех, кто просто хотел сделать комплимент.
А через два месяца узнала, что беременна.
— Кто он?! Кто этот подлец?! — отец был вне себя.
Катя молчала, уставившись в пол.
— Катюша… может, ещё не поздно?.. — тихо спросила мама. — Может, всё-таки избавиться?
— Нет! Я этого не сделаю. Я его люблю.
— Кого?! — родители воскликнули в один голос.
И тогда она призналась.
— Ваш сын соблазнил нашу девочку! — гневно заявил отец на встрече с родителями Эдика. — Он взрослый — ему двадцать шесть, а ей только исполнилось восемнадцать! Они должны жениться!
— Но как заставить человека на брак против воли? Да и толку от этого? Счастья в таких союзах не бывает…
— А хотите, чтобы ваш парень по зоне шагал? Потому что я докажу: в момент зачатия Катя была несовершеннолетней! Она родилась ровно в полночь. А всё произошло вечером. Так что решайте сами.
— Делайте, как знаете, — вздохнула свекровь. — Только кто же добровольно женится ради ребенка?
— А вот так и заставим, — твёрдо ответил отец. — Или пусть отвечает по закону. А счастье в браке — дело нажное. У него будет квартира, хорошая должность. Катя — умница, красавица. Что ещё надо?
На свадьбе Эдик почти не смотрел на невесту. Когда кричали «горько», он едва коснулся её губ своими — холодными, равнодушными.
Однако после свадебного путешествия, организованного родителями Кати с надеждой на примирение, жизнь как будто вошла в некую привычную колею.
Но уже тогда Катя начала понимать: всё это было ошибкой. Её юношеская, почти безумная страсть к Эдику оказалась не любовью, а наваждением. Как бы она хотела всё вернуть назад… Но было поздно — теперь в доме появилась Маруська, первый смешной крик которой напоминал Кате, что всё это реальность. Реальность, где они с Эдиком становятся всё дальше друг от друга с каждым днём.
— Странная у вас девочка, — однажды заметила свекровь. — Ни на кого не похожа. Ни на тебя, ни на Катерину.
Эдик, до того равнодушный к ребёнку, пристально посмотрел на дочь, хмыкнул, но ничего не сказал. Он ведь точно знал, что Катя была чиста до него. Но с того дня стал чаще раздражаться, придираться ко всему, кричать. Иногда даже замахивался. Один раз ударил.
— Я сама упала, — говорила Катя родителям, пряча слёзы и горечь.
С того момента муж перестал скрывать свою жестокость. И тогда Катя приняла решение.
Алёна давно предлагала ей приехать в Питер, куда переехала после замужества. А узнав, что происходит в семье Кати, настоятельно потребовала:
— Беги от него. Приезжай ко мне с Маруськой. Поживёшь, успокоишься. Подашь на развод. Потом, если захочешь, продашь квартиру и останешься здесь навсегда. А сейчас — уходи. Прямо сейчас.
— Я еду к Алёне в гости, — сказала Катя мужу, собирая вещи.
— Надолго?
— На пару недель.
— Зачем столько вещей?
— Ну… потому что я ухожу. Навсегда. Я больше так не могу. Ты меня никогда не любил. Это я любила тебя.
— А сейчас? Разлюбила? — голос Эдика дрогнул.
— Наверное…
И тогда он впервые за долгое время обнял её.
— Прости меня… Я действительно вёл себя как последний мерзавец. Не ценил тебя… А Маруська ведь у нас есть…
Сердце Кати забилось быстрее, как в юности, когда ей было шестнадцать.
— Вернись… Пожалуйста…
— Не знаю… Я пока не готова.
В дни, предшествующие отъезду, Эдик вёл себя иначе. Ласково, внимательно. Играл с дочкой, говорил тёплые слова жене. Катя снова почувствовала тепло внутри. И чуть было не сдалась.
— Я вернусь, — прошептала она перед тем, как зайти с Марусей в зал вылета. — До скорой встречи.
— Я буду ждать, — крикнул Эдик. — Возвращайся, пожалуйста!
Катя обернулась, сердце заныло от мысли о предстоящей разлуке. Она боролась с собой, чтобы не развернуться и не остаться. Села в самолёт, усадила Маруську у окна.
«Всё, теперь поздно. Назад пути нет», — пыталась она себя убедить, когда двигатель набрал мощность, и самолёт медленно начал движение.
Но минут через тридцать объявление по салону нарушило планы:
— Рейс отменён по техническим причинам. Пассажиров просим пройти в терминал для регистрации на следующий рейс, который отправляется через час.
Получив багаж, Катя сдала чемоданы в камеру хранения… и поменяла билеты на завтра.
Её сердце рвалось обратно. Она не могла выбросить из головы печальный взгляд Эдика, когда она уходила. Может, он правда изменился? Может, он чувствует?
Она отвезла Маруську к маме, отец ночевал на даче, а сама поехала домой. Хотела увидеть его глаза, когда он поймёт, что она вернулась. Хотела прочувствовать этот миг.
Лишь бы он был дома…
Катя открыла дверь и поняла — Эдик дома.
Только вот свет лился из спальни, музыка саксофона мягко плыла по комнате.
Она не разулась. Сердце заколотилось. Снова ревность. Снова боль.
Зайдя в спальню, она была готова ко всему. Но не к этому.
— Этого не может быть… — прошептала она, замерев на пороге.
Мужа она не видела. Но глаза незнакомого мужчины, которые смотрели на неё с издёвкой из кровати, запомнятся ей навсегда.
Это был он — тот самый человек, которого Эдик называл «солнышком». Не женщина. Не любовница. А мужчина.
И Катя вдруг поняла: он никогда не любил её. Никогда не сможет. А она… она слишком долго цеплялась за иллюзию, которая рухнула окончательно и бесповоротно.
На следующий день Катя улетела в Питер. Без оглядки. Без сожалений.
Там она начала новую жизнь. Очень скоро лишь Маруська напоминала ей о прошлом. О том, как много лет она безумно любила человека, который никогда не смог бы ответить ей взаимностью.
Иногда она задумывалась: как она могла так ошибиться? Как могла отдать столько лет своей жизни мужчине, который был чужд ей по своей сути?
Ответа не было. Было только осознание: иногда любовь — всего лишь самообман. И выход из него — начать всё сначала.