Рита никогда не считала себя круглым нулем. Напротив — она верила в свою силу, в свою красоту, в свой талант. И пусть жизнь бросала ей вызовы, как камни на пути, она шла вперёд, не спотыкаясь, с гордо поднятой головой. Её путь был непростым, но он был её — живым, дышащим, наполненным борьбой и победами. Она — не просто парикмахер, она — художница, создающая шедевры из волос, стилист, чьи руки превращают обычные прически в произведения искусства. Работала она в одном из самых фешенебельных салонов города — месте, куда приезжали на лимузинах, где пахло дорогим парфюмом и шёпотом миллионов. Богатые клиентки, привыкшие к роскоши, приходили к ней не просто подстричься — они приходили, чтобы почувствовать себя королевами. А Рита делала их королевами.
Она получала достойную оплату — не ту, что позволяет лишь сводить концы с концами, а ту, что даёт ощущение стабильности, уверенности в завтрашнем дне. Но самое главное сокровище Риты ждало её дома — её сын, маленький Андрюша, свет её глаз, причина каждого утреннего пробуждения. Они жили вдвоём, в тихой, уютной квартире, где пахло детским мылом и свежим хлебом. Папа ушёл из их жизни ещё до рождения мальчика, и, честно говоря, Рита не испытывала к нему ни тоски, ни сожаления. Наоборот — она была благодарна судьбе за тот день, когда поняла, что лучше быть одной, чем с тем, кто не ценит. Любовь, которая когда-то казалась ей светом, обернулась ложью, и именно эта ложь стала началом её настоящей, сильной жизни.
Когда-то, ещё в юности, Михаил был для неё всем. Он появлялся после занятий в институте, провожал её до дома, смотрел в глаза с такой нежностью, что Рита таяла, как снег под весенним солнцем. Он был загадочным, сильным, всегда в дорогих костюмах, с бархатным голосом и обещаниями вечной верности. Он уезжал в командировки, а она ждала его, как письма, как чуда. А потом — молчание. И однажды Рита поняла, что внутри неё растёт жизнь. Её сердце трепетало от страха и радости одновременно. Она решила рассказать ему. Ведь он — отец! Разве он не должен знать? Она узнала его адрес — не через друзей, не через общих знакомых, а случайно, как будто судьба сама направляла её к этой двери.
С дрожью в руках, с бешено колотящимся сердцем, Рита поднялась на этаж, позвонила. Дверь открыла женщина — молодая, ухоженная, с насмешливым взглядом и в домашнем халате. За её спиной прятался мальчик лет четырёх, испуганно глядя на незнакомку. Хозяйка медленно оглядела Риту — её округлившийся живот, простую одежду, растерянное лицо — и, не скрывая злорадства, крикнула вглубь квартиры:
— Миш! Опять пришли к тебе!
Слова ударили, как пощёчина. Рита даже не стала ждать, не стала слушать, не стала оправдываться. Она вылетела на улицу, как ошпаренная, слёзы застилали глаза, сердце сжималось от боли и унижения. Она не хотела возвращаться домой. Не сейчас. Она села на скамейку в парке, под старым тополем, и просто сидела, глядя в пустоту. Вокруг смеялись люди, пели птицы, а она чувствовала себя опустошённой.
Напротив сидели две девушки, оживлённо обсуждавшие предстоящую свадьбу. Одна из них жаловалась, что не может найти хорошего мастера, чтобы сделать идеальную стрижку. Рита сначала слушала вполуха, но потом не выдержала. Она подошла, улыбнулась и тихо, но уверенно сказала:
— А может, я помогу?
Она не хвасталась, не просила, она просто предложила. Ведь она училась годами, оттачивала своё мастерство, перечитывала сотни книг по стилистике, смотрела международные показы, тренировалась на подругах, на манекенах, на себе. И когда она взяла в руки ножницы, всё вокруг замерло. Девушка сидела, как в трансе, а когда увидела результат — ахнула. Волосы ложились идеально, чёлка — как по линейке, форма — безупречная. С этого дня к Рите выстроилась очередь. Люди узнавали, записывались, приезжали из других районов.
Она осталась жить у доброй старушки — бабушки Веры, которая, увидев, как талантлива Рита, предложила ей комнату. Через несколько месяцев родился Андрюша — худенький, с большими глазами и крошечными ручками. Рита плакала, когда держала его впервые на руках. Это был не просто ребёнок — это был смысл её жизни.
Сначала она работала в обычной парикмахерской, где пахло краской и дешёвым шампунем. Но её талант невозможно было скрыть. Через месяц о ней заговорили, через три — пригласили в элитный салон. Ульяна Викторовна, владелица сети, лично выбрала её. «Ты — не просто мастер, — сказала она, — ты — артист.»
Однажды вечером, после смены, Рита шла домой, мечтая о завтрашнем дне. Она уже выбрала куртку для Андрюши — тёплую, ярко-синюю, с капюшоном в виде медвежьей мордочки. Она представляла, как он будет в ней прыгать по лужам, смеяться, обнимать её. Она была погружена в свои мысли, как вдруг услышала хриплый, но настойчивый голос:
— Девушка! Подождите! Вы мне очень нужны!
Она обернулась. За ней шёл старик — в потрёпанной куртке, с седыми, всклокоченными волосами, в рваных ботинках. С первого взгляда — бомж. Но что-то в его глазах… в их глубине — было странное достоинство. Рита остановилась.
— Вы меня зовёте? — спросила она, осторожно.
— Да, конечно! А кого ещё? — улыбнулся он. — Вы кошелёк потеряли. Я его подобрал. Хотел вернуть.
Рита похолодела. В кошельке была вся её зарплата — деньги на куртку, на еду, на лекарства, если вдруг Андрюша заболеет. Она схватила кошелёк, открыла — всё на месте. Дрожащими руками она достала несколько купюр и протянула старику.
— Возьмите, пожалуйста. За труды.
— Что вы! Мне чужого не надо! — отмахнулся он.
Но Рита настаивала. А потом предложила:
— А вы приходите ко мне в салон. Я вас подстригу. Бесплатно. Только вечером — я на смене.
— Ух ты! — обрадовался он. — А то уже надоело с такими волосами ходить!
На следующий день она купила Андрюше куртку. Когда вернулась домой, её встретила подруга Ирка — ворчливая, завистливая, с вечным упрёком на губах.
— Опять покупаешь ему всё дорогое! — фыркнула она. — Так детей баловать нельзя!
— Ну, знаешь, — ответила Рита, — сначала роди своего, а потом указывай.
— Ха! Было бы от кого рожать! — съязвила Ирка.
В салоне Рита рассказала коллегам про старика, который вернул кошелёк. Все были в восхищении. И когда он пришёл на следующий вечер, все замерли. Рита усадила его в кресло, спросила, как помыть голову. Он признался, что моется хозяйственным мылом. Она мягко улыбнулась:
— Давайте я помою шампунем. Он пахнет ванилью и счастьем.
Пока она стригла, Ирка сидела в углу, скривившись, словно от боли. Остальные девушки принесли старику чай, улыбались. А потом — громкий голос.
В салон ворвалась Ульяна Викторовна, как ураган. Глаза горят, губы сжаты.
— Это что за цирк?! Мои салоны — лучшие в городе! А вы тут бомжей стрижете?!
Она вытащила телефон и сунула Рите под нос фотографию: она, с ножницами, и старик в кресле.
— Кто это сделал? — спросила Рита, глядя на Ирку.
Но та отвела взгляд.
— Маргарита, вы уволены! — объявила хозяйка.
Рита вылетела из салона, как в тот день, когда стояла у двери Михаила. Только теперь боль была другой — не от любви, а от несправедливости. Она даже не заметила, что старик не ушёл. Через минуту Ульяна вышла и замерла — перед ней стоял тот самый «бомж».
— Егорова! — окликнул он.
Она всмотрелась. И вдруг узнала.
— Николай Степанович?! — ахнула она.
— Ты помнишь меня? Я — твой преподаватель. Ты меня спасала от отчисления…
Они поговорили. Он оказался профессором, пенсионером, но из-за кризиса потерявшим квартиру. Жил в приюте. А теперь — он был здесь.
На следующий день Рите позвонила Ульяна.
— Рита, приезжай. Срочно.
Рита дрожала. Она уже собирала вещи, чтобы уехать к матери. Но приехала.
В салоне её ждали Ульяна и Николай Степанович — уже в дорогом костюме, с ухоженной стрижкой, с достоинством в глазах.
— Рита, — сказала Ульяна, — я открываю новые салоны. И мне нужны управляющий и охранник. Ты — управляющая. Он — охранник. Я хочу, чтобы мои салоны вели такие люди.
Рита не могла поверить. Слёзы покатились по щекам.
— Спасибо, — прошептала она.
— И Рита, — добавил старик, — не держи при себе предателей.
Через час Ира была уволена. Она метнула на Риту ненавидящим взглядом и ушла. А Рита поняла: в жизни бывают люди, которые тянут вниз. И с ними надо прощаться — без сожалений, без слёз, с достоинством.
Она осталась. Сильной. Мудрой. Счастливой.
Потому что её жизнь — это не случайность.
Это победа.