Тишина была первой, что он ощутил. Не та, благословенная, домашняя, наполненная привычными шорохами спящего дома, а тяжелая, стерильная, пахнущая лекарствами и одиночеством. Артем медленно, будто против воли, открыл веки. Белый потолок, белые стены, мерцающий металл штатива и прозрачная трубка, уходящая в его руку.
Очнувшись, Артем еще не открывая глаз понял, что находится не дома. Он медленно открыл глаза, обвел взглядом чужое, бездушное помещение и увидел рядом женщину в белом халате, которая с тихим шелестом меняла бутылочку с раствором на капельнице. Капельница была его. Осознание этого было горьким и беспомощным.
«Больница. Я в больнице. Но как? Почему? И где… Где Света?» – пронеслось в голове вихрем отчаянных вопросов, на которые не было ответов.
Медсестра, заметившая его взгляд, встрепенулась. Ее глаза выразили легкое удивление и облегчение.
– О, вы пришли в себя! Сейчас, я сейчас же позову доктора! – бросила она и быстрыми шагами вышла из палаты, оставив его наедине с гнетущей тишиной.
И тогда, словно удар обухом по голове, к нему вернулось воспоминание. Резкий, пронзительный визг тормозов. Искаженное от ужаса лицо водителя «Газели». Узкая, извилистая дорога, с одной стороны – холодная, неприступная каменная стена, с другой – ослепительная синева и обрыв в море. Он рванул руль, но понимал – некуда. Абсолютно некуда. Слепящая фара, заполонившая собой все мировое пространство, оглушительный, всесокрушающий удар, и потом – ничто. Пустота и мрак.
В палату вошла женщина в белом халате, не одна, а с той же медсестрой. У нее были усталые, но добрые глаза, а на губах играла осторожная, обнадеживающая улыбка.
– Доброе утро, Артем Викторович. Наконец-то вы с нами. Мы уже начали волноваться, – голос ее был спокоен и профессионален, но в нем звучали искренние нотки. – Пять дней. Пять долгих дней мы боролись за вас. Меня зовут Вероника Сергеевна, я ваш лечащий врач. Ваше имя я узнала от вашей дочери, Алины. Она с мужем была вчера, навещает каждый день.
И тут память, как вспышка, осветила все. Они ехали! Ехали к дочери, под солнечный Сочи. Уже почти доехали, оставалось совсем чуть-чуть. Этот злополучный серпантин, вьющейся лентой бегущий вдоль бирюзового побережья… Туапсе вроде бы проехали… Эта деталь почему-то отпечаталась в сознании намертво.
– Доброе… утро, – прошептал он, и собственный голос показался ему чужим и хриплым. Голова раскалывалась от малейшего усилия. – Вероника Сергеевна… а где… где моя жена? Светлана? Она… в соседней палате? С ней все… хорошо? Если я только сейчас очнулся… на пятый день…
Он смотрел на доктора, впиваясь в ее глаза, пытаясь поймать в них ответ раньше, чем он будет озвучен. Но он увидел другое – мгновенную, едва уловимую тень боли, молниеносный, полный неизбывной грусти взгляд, который она exchanged с медсестрой. Ледяная струя страха пронзила его все естество.
Вероника Сергеевна сделала шаг к кровати, ее рука легла на его одеяло, безмолвный, беспомощный жест поддержки.
– Артем Викторович… Мне так тяжело говорить вам это… Простите… Ваша супруга… Светлана… она погибла. Сразу. Она не страдала. Мы ничего не могли сделать, она ушла от нас по дороге в больницу… Примите наши самые искренние… самые глубокие соболезнования…
Он не закричал. Не застонал. Мир просто перевернулся, почернел и рассыпался на миллионы острых осколков. Он зажмурился, пытаясь сбежать от этого кошмара, но чернота behind his eyelids была еще страшнее. Горячая, тяжелая, предательская слеза выкатилась из-под сомкнутых ресниц, прокатилась по виску и медленно впиталась в ткань больничной подушки, оставив после себя крошечное, но бесконечно огромное мокрое пятно – первую метку невыносимой боли. Он почувствовал легкий укол в руку. Медсестра ввела успокоительное. И Артем с благодарностью утонул в небытии, сбегая от реальности, которую его сердце принять было не в силах.
Следующее пробуждение было мягче. В поле его зрения возникли два родных лица. Дочь Алина, ее глаза, полные слез и надежды, и ее муж, Денис, с облегчением улыбающийся. Алина, увидев, что он смотрит на нее, схватила его руку, прижала ее к своей щеке, и он почувствовал влагу ее слез на своей коже.
– Папочка… родной мой… Слава Богу, слава Богу… Я уже думала… – она не договорила, лишь сжимала его руку все сильнее, словно боялась, что он исчезнет.
Денис молча кивал, и в его глазах светилось неподдельное участие.
– А я… где, дочка? – тихо спросил Артем, с трудом вылавливая слова из хаоса в голове.
– Пап, ты в Краснодаре. В центральной больнице. Вести тебя домой, в Подмосковье, было нельзя, слишком далеко и рискованно, вы ведь уже почти до нас доехали… – Алина замолчала, сделав глубокий вдох. – А маму… маму мы похоронили, папа. Вместе с Денисом. Здесь, на нашем местном кладбище. Это… это правильно? Ты не против?
– Нет, доченька… не против, – выдохнул он. Слезы снова подступили к горлу, но он сглотнул их. – Мы ведь… мы с твоей мамой ехали к вам с важным разговором. Решили мы, старики, что пора… пора приземлиться поближе к вам, к внукам. Купить тут домик небольшой у моря. Я уже три года как на пенсии, время терпит. А подмосковная квартира… она останется, пусть стоит, мало ли, может, внуки когда захотят в столицу податься…
Он и Светлана прожили душа в душу почти тридцать лет. Артем был военным летчиком, пилотировал сверхзвуковые красавцы, и, как у многих в его профессии, со временем начались проблемы. Слух стал подводить, на медкомиссии вынесли вердикт – дальше нельзя. Три года назад его списали на пенсию по здоровью. Ему был всего пятьдесят один год. Он держался молодцом – спорт, режим, но предательская глухота медленно, неумолимо наступала.
– Папа, это так здорово! Как же маме это нравилось… – голос Алины дрогнул. – Но теперь… ничего. Будешь жить с нами, пока совсем не окрепнешь, а там видно будет. Денис со всеми вопросами по машине, с бумагами разобрался. Новую потом подберем. Жизнь… она продолжается, пап. Время лечит, оно поможет тебе пережить этот кошмар. Мы все рядом. Мы все тебе поможем. Кирилл и Лиза, твои внуки, – они тебя точно не дадут скучать.
У Алины и Дениса был свой семейный бизнес – небольшая, но уютная гостиница на самом берегу моря. Построил ее когда-то отец Дениса, своими руками, с нуля, постепенно расширял. Теперь это был солидный трехэтажный комплекс, приносящий стабильный доход. Единственное, что омрачало их жизнь – здоровье отца Дениса. Он слег несколько месяцев назад, и болезнь, коварная и беспощадная, уже не собиралась его отпускать. Все дела он давно переоформил на сына.
Шли недели. Переломы – ноги и ключицы – потихоньку срастались, кости заживали. А вот душа… Душа после потери Светланы никак не могла найти покоя. Он тосковал по ней тихо, молчаливо, уходя в себя. Они прожили вместе большую, прекрасную жизнь, и теперь его половина была отнята у него безжалостной судьбой.
Вероника Сергеевна не только лечила его тело, но и пыталась исцелить его израненную душу. Она старалась отвлечь, разговорить. Узнав, что Артем заядлый читатель, она стала приносить ему книги из своей домашней библиотеки. Они подолгу беседовали о прочитанном, о жизни, о философии, о пустяках и о важном. Постепенно, шаг за шагом, он начал возвращаться к жизни. В его глазах снова появился огонек, он начал улыбаться ее шуткам, а потом и шутить сам.
Когда у Вероники выдавались спокойные дежурства, она задерживалась в его палате допоздна. Они понимали друг друга с полуслова. Она оказалась удивительно глубокой, начитанной, искренней и доброй женщиной. Артем ловил себя на том, что с нетерпением ждет ее шагов в коридоре, ее улыбки у своей кровати. Она стала ему необходимой, как глоток свежего воздуха после долгого удушья. Между ними протянулась незримая, но прочная нить взаимопонимания и тепла.
Наконец настал день выписки. Алина и Денис приехали за ним. Вероника Сергеевна вручила ему папку с документами и сказала просто, глядя ему прямо в глаза:
– Ну что ж, Артем, выписываем вас. Я буду скучать по нашим беседам. Таких интересных пациентов у меня, честно, еще не было. Очень жаль, что вы уезжаете, но и возвращаться сюда я вам не советую. Очень прошу, берегите себя.
Артем уезжал с странным, смешанным чувством. Радость от свободы и возвращения к семье смешивалась с непонятной грустью от расставания с этой удивительной женщиной. Хорошо, что они обменялись телефонами.
– Вероника Сергеевна… Вы не против, если я… буду иногда вам звонить? Мне будет не хватать наших разговоров, – произнес он, немного смущаясь.
– Конечно, Артем! Я буду только рада. Звоните в любое время, – ответила она, и он уловил в ее голое неподдельное удовольствие.
Он уже знал, что она одна. Муж ушел от нее почти десять лет назад, поддавшись пресловутому «кризису среднего возраста» и уговорам «беса в ребро», променяв ее на молодую пассию. Через три года он приполз назад, но было уже поздно – Вероника научилась жить без него и простить предательство не смогла. Сын жил в столице с своей семьей. Ей было сорок восемь, и у нее были удивительные, лучистые голубые глаза и ямочки на щеках, когда она улыбалась.
В доме у Алины и Дениса ему выделили светлую, просторную комнату на первом этаже. Дом был большим, уютным, а с террасы открывался потрясающий, завораживающий вид на бескрайнее море. Первое время свободных минут почти не было – обустройство, неспешные прогулки по берегу, игры с внуками. Он уже ходил без трости, хотя нога иногда напоминала о себе ноющей болью.
Спустя три дня, ближе к вечеру, он не выдержал и набрал ее номер.
– Добрый вечер, Вероника Сергеевна! – сказал он, и его голос прозвучал странно громко в тишине его комнаты.
– Артем! Добрый-добрый вечер! – отозвалась она, и он явственно услышал в ее голосе те самые радостные нотки, которые выдали, что его звонка она ждала. – Как вы? Как самочувствие?
– Все хорошо, потихоньку. Хожу уже, правда, немного вперевалочку, как морской волк, но я надеюсь, что скоро смогу пригласить вас на танец. По крайней мере, очень на это надеюсь.
– Я буду ждать этого приглашения, – рассмеялась она. – С таким-то настроем, я уверена, вы на танцполе окажетесь очень скоро!
Он продержался еще несколько дней, но потом его начали грызть сомнения: а вдруг в ее жизни появился кто-то еще? Какой-нибудь другой интересный пациент, который сейчас скрашивает ее дежурства? Нужно было напомнить о себе. По-настоящему.
Трость он уже задвинул в дальний угол. Он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы снова сесть за руль. Однажды утром, за завтраком на солнечной веранде, он обратился к зятю:
– Денис, мне нужна машина. Давай в ближайшее время присмотрим что-нибудь. Я уже вполне могу водить.
– Паааап, – протянула Алина, хитрo подмигивая. – Уж не в Краснодар ли ты собрался? Не к нашей любимой докторше?
– Попала в точку, дочка! Ох уж эти женщины, ничего от вас не скроешь, – развел он руками, с улыбкой глядя на Дениса.
– А что, я только «за»! – поддержал зять. – Самое время навестить Веронику Сергеевну. Я видел, как она вас провожала – с таким искренним сожалением. Однозначно, нужно ехать. Машину присмотрим, а пока бери ключи от внедорожника Алины, она им все равно редко пользуется.
Артем знал, что у Вероники как раз выходной. Он не сказал ей о своих планах. Купив по дороге огромный, пышный букет алых роз, он позвонил ей, уже подъезжая к городу.
– Вероника… Можно просто Вероника? – поправился он. – Давайте встретимся?
– Артем? Конечно, можно! Но когда? – удивилась она.
– А я уже здесь. Скажите, куда мне подъехать?
– Здесь? В Краснодаре? Прямо сейчас? – в ее голосе прозвучал смешанный с легкой паникой восторг. – Ну тогда записывайте адрес…
Они просидели в уютном кафе весь вечер. Разговаривали обо всем на свете. Смеялись. Он пригласил ее потанцевать под тихую, лирическую музыку, и она согласилась. Ее рука лежала в его руке, и это чувство было таким естественным и правильным. Расставаться совсем не хотелось. Ему было неудобно навязываться, а ей – приглашать его к себе в первую же встречу. Они разъехались, договорившись о новом звонке.
Алине, честно говоря, не очень нравилось, как быстро отец, казалось, стал забывать мать. Хотя он часто ходил на ее могилу, подолгу сидел там в одиночестве.
Как-то вечером Денис мягко поговорил с ней:
– Маш, дорогая, не давай отцу советов, пожалуйста. Он взрослый, мудрый мужчина. Он не забыл твою маму. Никогда не забудет. Просто в его сердце после ее ухода образовалась огромная, пустая дыра. И это невыносимая боль. Он не пытается забыть – он пытается эту пустоту чем-то заполнить, чтобы просто выжить. И если он нашел утешение в общении с Вероникой, если в его жизнь пришла новая любовь – это прекрасно! Иначе он просто зачахнет от тоски. Ты же видишь, в каком состоянии мой отец… Он не смог справиться с потерей.
– Ты прав, – вздохнула Алина, обнимая мужа. – Ты всегда прав. Жизнь действительно продолжается. А память о маме он пронесет в сердце всегда, я знаю. Мне Вероника Сергеевна тоже очень нравится. Она какая-то очень светлая, спокойная и добрая. И иметь своего личного доктора в семье – это же огромное счастье!
– Вот и умница, – Денис нежно поцеловал ее в макушку. – За твое доброе сердце я тебя и люблю.
Артем и Вероника встречались чуть больше года. Их свидания были наполнены тихой радостью, глубокими разговорами и растущей уверенностью в том, что они нужны друг другу. И в один из его приездов, гуляя по вечернему парку, он остановился, взял ее руки в свои и посмотрел прямо в ее сияющие, доверчивые глаза.
– Вероника… Давай уже перестанем метаться туда-сюда? Мне не хочется уезжать от тебя. Совсем. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Я предлагаю тебе стать моей женой. А потом… уволиться из больницы. Ты же сама говорила, что устала от этой беготни, от ночных дежурств, что хочешь перемен.
– Я согласна! – выдохнула она, и ее глаза наполнились слезами счастья. – Стать твоей женой – согласна без колебаний! А насчет увольнения… Да, говорила. Но страшно как-то… А чем я буду заниматься?
– Да брось ты! – рассмеялся Артем. – Мы с тобой найдем миллион занятий! Мы с Денисом уже присмотрели один домик неподалеку от них. Очень уютный. Я уже готов жить отдельно, хочу создать наш собственный семейный очаг. Будем с тобой жить-поживать, добра наживать! Ну как тебе такая перспектива, моя дорогая Вероника?
– Звучит… как самая прекрасная сказка на свете! – она рассмеялась сквозь слезы. – Оказывается, ты еще и неплохой соблазнитель! А квартиру тут мою что будем делать?
– Сдадим. Будут нам к пенсии копеечку доплачивать, – подмигнул он.
– Ух ты! Настоящий предприниматель! – весело воскликнула она.
– Вот и славно. Значит, завтра же несешь заявление об увольнении. Потом собираешь свои книжки и звонишь мне. Я примчусь, заберу тебя, и – вперед, к новой жизни! Ну как тебе мой гениальный план? А я пока поеху обустраивать наше с тобой гнездышко. Должен же я привезти свою невесту в настоящий дом! Ты только посмотришь, какой из наших окон вид на море… Прямо как в той песне: «Я куплю тебе дом…». Все у нас будет, Вероника. Все будет хорошо.
…Прошло несколько лет. Они живут в том самом домике, который когда-то присмотрел Артем. Дом и правда оказался замечательным – светлым, просторным, утопающим в зелени. Вероника с упоением занялась садом и цветами. Весь их двор благоухает розами, жасмином и лавандой. Внутри она создала невероятную атмосферу уюта и тепла, в которой хочется остаться навсегда. Даже Алина once, заходя к ним, удивленно воскликнула: «Откуда у тебя, Вероника, такой талант к дизайну? Здесь так здорово!»
Вероника только улыбнулась, а ее глаза наполнились тем самым счастьем, которое невозможно подделать.
– От счастья, Алиночка, дорогая. От чистого, настоящего счастья. Ты просто не представляешь, на что способна женщина, когда она по-настоящему любима и счастлива. А я сейчас именно так и живу.
Дети и внуки обожают приезжать к ним в гости. Артем счастлив, и дочка это видит. Как-то раз, сидя с ней на веранде за чашкой чая, он сам завел разговор:
– Алиш, знаешь, я думаю, что Господь меня не оставил. Он дал мне второе счастье в жизни, подарил мне Вероничку. Я был безмерно счастлив с твоей мамой, и я бесконечно счастлив сейчас. Я благодарен судьбе за каждый прожитый день, даже за тот страшный, который привел меня к ней.
– Папа, значит, ты действительно хороший человек, – тихо сказала Алина, сжимая его руку. – И ты заслужил это второе счастье. Не все могут его получить. Я бесконечно рада за тебя. Мама, я уверена, тоже смотрит на вас и улыбается.
И Артем посмотрел туда, где лазурное море сливалось с бездонным небом, и ему показалось, что он слышит тихий, ласковый шепот волн – шепот прощения, любви и вечной жизни.