Для Карины ее младший брат Димка всегда был… Димкой. Немного непутевым, вечно витающим в облаках, но родным. После смерти родителей три года назад их старая, просторная «сталинка» в центре города, доставшаяся им пополам, стала для Карины якорем, а для Димки — удобным, бесплатным отелем. Карина, успешный рекрутер, давно предлагала брату разменять квартиру, чтобы у каждого было свое, отдельное жилье. Но он всегда отмахивался. «Зачем, сестренка? Нам же и так хорошо вместе».
Ей было не хорошо. Его «творческие поиски» означали, что он месяцами не работал, жил за ее счет, приводил в дом шумных друзей. Но она терпела. Он же брат. Единственный родной человек.
В тот вечер он был странным. Непривычно тихим, напряженным. Он сам заварил ей чай, сел напротив на кухне.
— Карин, нам поговорить надо, — сказал он, нервно теребя край скатерти.
— Что-то случилось? — она сразу встревожилась. Его обычная беззаботность испарилась, оставив после себя темную, незнакомую тень.
— Случилось, — он тяжело вздохнул. — Я влип. По-крупному.
И он рассказал. Про онлайн-казино, в которое он начал играть полгода назад. Про первый случайный выигрыш, который вскружил ему голову. Про то, как он потом проиграл все свои сбережения. А потом — взял в долг у каких-то «серьезных людей». Сумма была астрономической.
— Они дали мне срок до конца недели, — глухо сказал он. — Если я не верну деньги… Карин, они меня убьют. Они не шутят.
Она смотрела на его бледное, искаженное страхом лицо, и ее сердце сжималось от смеси жалости и гнева.
— Господи, Димка… Ну как же ты мог?
— Я дурак, — он закрыл лицо руками. — Я знаю, что я дурак. Но что теперь делать?
Она встала, подошла и обняла его за плечи.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказала она, хотя у самой земля уходила из-под ног. — Продадим что-нибудь… Дачу нашу старую…
— Дача не покроет и десятой части, — он поднял на нее глаза, и в них была странная, холодная пустота. — Есть только один выход. Быстрый и реальный. Квартира.
— Но продажа квартиры — это месяцы! — возразила она. — У нас нет столько времени!
— Продавать и не нужно, — он встал. Он был выше ее на голову, и сейчас его фигура, загородившая свет от лампы, показалась ей зловещей. — Можно просто взять кредит под залог. Большой. Как раз хватит.
— Но… чтобы взять такой кредит, нужно согласие обоих собственников. Я не могу…
— Можешь, — прервал он ее. — Точнее, ты это сделаешь.
Он подошел к входной двери. Повернул ключ в замке. Один оборот. Второй. Затем вытащил ключ и положил его к себе в карман. Он сделал это спокойно, буднично.
Карина смотрела на него, ничего не понимая.
— Что ты делаешь?
Он повернулся к ней. На его лице больше не было ни страха, ни раскаяния. Только холодная, отчаянная решимость.
— Дверь заперта. Ты отсюда не выйдешь, пока не подпишешь дарственную на свою долю в квартире.
Она смотрела на него, и реальность происходящего доходила до нее медленно, как яд. Он запер ее. В их собственном доме. Ее родной брат.
— Димка, ты… ты сошел с ума? — прошептала она.
— Нет. Я просто хочу жить, — он подошел к кухонному столу, взял со стопки бумаг заранее подготовленный бланк договора дарения и ручку. — Я не хотел этого, Карина. Но ты не оставляешь мне выбора. Эти люди не будут ждать. А ты — моя единственная надежда. Мой единственный актив.
«Актив». Он назвал ее активом.
— Я уже договорился с нотариусом, он подъедет через час. Прямо сюда. У него есть все полномочия. Так что у тебя есть время подумать. И принять правильное решение.
Он говорил с ней, как с деловым партнером в жестких переговорах.
— Я не буду ничего подписывать, — ее голос дрожал, но она старалась говорить твердо.
— Будешь, — он усмехнулся. Холодно, безрадостно. — Куда ты денешься? Телефона у тебя нет.
Она инстинктивно сунула руку в карман. Пусто. Он, очевидно, вытащил его, когда обнимал ее несколько минут назад.
— Окна на седьмом этаже. Соседи музыку слушают. Никто не услышит. Так что мы с тобой здесь вдвоем, сестренка. Ты, я и один очень важный документ.
Он сел в кресло, положив договор на колени. Он больше не смотрел на нее. Он просто ждал.
А Карина стояла посреди своей гостиной, своего дома, который в одно мгновение превратился в тюрьму. Она смотрела на своего брата, на этого чужого, страшного человека с лицом игрока, поставившего на кон все, включая ее жизнь. И она поняла, что это — не семейная ссора. Это — захват заложника. И этим заложником была она.
Когда щелчок замка эхом прокатился по тихой квартире, Карина почувствовала, как вместе с этим звуком из ее жизни уходит воздух. Она стояла посреди гостиной, своего дома, своей крепости, и смотрела на брата. Но это был не Димка. Не ее непутевый, инфантильный, но все же родной младший брат. Это был чужой, страшный человек с глазами загнанного в угол зверя, готового на все.
Первой реакцией был животный, первобытный страх. Она бросилась к двери, дернула ручку. Заперто. Она подбежала к окнам. Седьмой этаж. Решетки, которые они поставили «от воров» после того, как у соседей вынесли квартиру, теперь казались прутьями ее собственной клетки. Она была в ловушке.
— Не суетись, — сказал он. Его спокойствие было страшнее любого крика. — Я все продумал.
Она повернулась к нему. Ее мозг, парализованный паникой, начал медленно, со скрипом, запускаться. Она — рекрутер. Ее работа — читать людей, анализировать их мотивацию, предсказывать их поведение. И сейчас она включила свои профессиональные навыки на полную мощность. Это был самый важный кандидат в ее жизни.
Она посмотрела на него. Он спокоен? Нет. Это была маска. Его руки слегка дрожали. Он то и дело облизывал губы. Он не был хладнокровным преступником. Он был испуганным мальчишкой, который заигрался и сделал ставку, которая оказалась ему не по силам. Он был так же напуган, как и она. И это дало ей первую, крошечную зацепку.
— Хорошо, — сказала она, и сама удивилась, каким ровным получился ее голос. — Давай поговорим. Без глупостей.
Она села в кресло. Она заставила себя расслабить плечи, принять открытую позу. Она не жертва. Она — переговорщик.
— Ты говоришь, нотариус приедет через час. Допустим, я подпишу. Что дальше?
— Он заверит дарственную. Я стану единственным собственником, — ответил он, входя в роль делового человека.
— И ты сразу получишь под нее кредит?
— Да. У меня есть договоренность.
— А ты не думал, — она смотрела ему прямо в глаза, — что сделка, заключенная под давлением, в условиях незаконного лишения свободы, признается ничтожной? Любой суд аннулирует эту дарственную. А ты, Дима, получишь не деньги, а статью. За вымогательство и незаконное удержание. Это от пяти до семи лет. Твои «серьезные люди» будут ждать тебя так долго?
Его уверенность дрогнула. Он явно не продумывал этот ход.
— Нотариус… он свой человек! Он все подтвердит! — выпалил он.
— «Свой» нотариус — это отягчающее обстоятельство. Это уже «группа лиц по предварительному сговору». Сроки больше, — безжалостно добавила она.
Она видела, как в его глазах появляется растерянность. Его простой, гениальный план на глазах рассыпался, сталкиваясь с уродливыми терминами из Уголовного кодекса.
Час прошел в тягучей, вязкой тишине. Нотариус не приехал. Это был блеф. Либо он испугался, либо его вообще не было. Это была просто часть его плана по устрашению.
— Он не приедет, да, Дим? — тихо спросила она.
Он не ответил. Просто смотрел в пол.
Наступила ночь. Он запер ее в спальне, а сам лег спать в гостиной, подперев дверь стулом. Она сидела в темноте и думала. Время работало против нее. Рано или поздно ему позвонят его «серьезные люди». И тогда его отчаяние может толкнуть его на что-то действительно страшное. Ей нужно было найти способ связаться с внешним миром.
Она начала методичный обыск. Ее телефон он забрал. Но за годы их жизни в этой квартире скопилось столько всего… Она перерыла все ящики, все коробки. И нашла. В старой коробке из-под обуви, среди ненужных проводов и зарядок, лежал он. Ее старый, кнопочный «Нокиа», которым она пользовалась лет десять назад. Она включила его. Батарея была почти на нуле, но он работал. Она замерла. Сим-карта. Была ли там старая сим-карта? Да!
Она спряталась под одеялом, чтобы свет экрана не был виден под дверью. Сеть. Телефон нашел сеть. Она хотела позвонить в полицию. Но остановилась. Что она скажет? «Меня запер брат»? Они приедут, да. Устроят разборки. Семейный конфликт. Его заберут, потом отпустят. А потом? Он будет ее ненавидеть. Он будет мстить. И она будет всю жизнь жить в страхе. Нет. Ей нужно было не просто спастись. Ей нужно было решить проблему. Раз и навсегда.
Она набрала номер. Один-единственный, который она помнила наизусть, кроме родительского. Номер своего старого университетского друга, Лешки, который теперь работал в службе безопасности одного крупного банка.
— Алло? — раздался в трубке сонный голос.
— Леша, прости, что так поздно, — зашептала она. — Это Карина. У меня беда. Мне нужна помощь. Не полиция. Что-то другое.
Она быстро, сбивчиво, изложила ему ситуацию. Про брата, про долги, про запертую дверь.
— Понял, — коротко сказал он. — Адрес тот же?
— Да.
— Сиди тихо. Ничего не делай. Никак себя не выдавай. Утром жди гостей.
Утром, около девяти, в дверь позвонили. Дима, который всю ночь не спал и сидел на кухне, напрягся.
— Кто это? — прошипел он.
— Я не знаю, — честно ответила Карина.
Звонок повторился. Настойчивый, требовательный.
— Открывай! — приказал Дима, вытаскивая ее из комнаты. — И помни, одно неверное слово…
Он приоткрыл дверь. На пороге стояли двое. Огромные, коротко стриженные мужчины в строгих костюмах. Они были похожи на персонажей из фильмов про бандитов, которых так боялся ее брат.
— Дмитрий? — басом спросил один из них.
— Д-да, — пролепетал Дима.
Мужчины, не говоря ни слова, отодвинули его и вошли в квартиру. Осмотрелись.
— Хорошая квартира, — сказал один из них, обращаясь к Карине. — Ваша?
— Наша. С братом, — ответила она, подыгрывая.
— Была ваша, стала наша, — усмехнулся второй.
Дима смотрел на них с ужасом.
— Вы… вы кто? Я же… я же все отдам! Я почти договорился!
— Ты ни с кем не договорился, мальчик, — сказал первый. — Ты проиграл. Твой долг, вместе с процентами, вчера вечером был продан. Нам. Так что теперь ты должен не каким-то «серьезным людям». Ты должен нашему банку.
Это были Лешкины люди. Служба безопасности.
— А так как денег у тебя, мы знаем, нет, — продолжил второй, — то мы забираем то, что у тебя есть. Твою долю в этой квартире. Вот, — он протянул Диме папку, — наш юрист уже подготовил документы. Договор цессии. Ты передаешь нам свои права на половину квартиры в счет погашения долга.
Дима смотрел на бумаги, потом на этих страшных людей. Он понял, что его игра окончена. Он попал из одной ловушки в другую, еще более страшную.
— Подписывай, — сказал первый.
И Дима подписал. Он дрожащей рукой выводил свою фамилию, передавая свою долю, свое будущее, в руки этих людей.
Когда все было кончено, они встали.
— Ну вот и все, — сказал первый. — Теперь, Карина, у вас новый сосед. Наш банк. Мы, конечно, не будем сюда никого подселять. Мы предлагаем вам выкупить у нас долю вашего брата. По рыночной стоимости. В рассрочку. На очень выгодных условиях.
Они ушли. Дима сидел за столом, обхватив голову руками. Он был раздавлен. Он потерял все.
Карина подошла к нему.
— Что… что теперь будет? — прошептал он.
— Теперь, — сказала она, — ты свободен. От долгов. И от этой квартиры.
Она открыла входную дверь.
— Собирай вещи, Димка. И уходи.
— Куда я пойду?
— Не знаю. Куда-нибудь. Туда, где тебе придется, наконец, повзрослеть.
Он уходил через час. С одним рюкзаком. В дверях он обернулся.
— Прости меня, сестра.
— Прощу, — сказала она. — Когда-нибудь.
Она закрыла за ним дверь. Она осталась одна в своей квартире. Точнее, в половине своей квартиры. Вторая половина теперь принадлежала банку ее друга. Впереди были годы выплат, чтобы снова стать полноправной хозяйкой.
Она подошла к окну и посмотрела на город. Она не чувствовала ни радости, ни триумфа. Только огромную, опустошающую усталость. Она спасла себя. Но она потеряла брата. И она не знала, какая из этих потерь была страшнее.