«Ты — нищая талантом», — бросил он на глазах у всех. Тогда я впервые осознала: талант — это не только дар, но и мужество. Мужество оставаться собой, когда тебя пытаются сломить.
Анна осторожно проводила тряпкой по поверхности старого рояля, недавно перевезённого с дачи. Тёмное дерево хранило отпечатки пальцев трёх поколений, а трещины лака напоминали морщины мудрого старца. Семейная реликвия выглядела чужеродно в её современной студии, но выбросить инструмент она не могла — последнюю нить, связывающую с родителями.
Пальцы сами потянулись к клавишам. Расстроенный инструмент отозвался знакомой мелодией из детства. Шопен. За окном дождь вторил нотам, а воспоминания нахлынули внезапно, будто прорвало плотину, которую она двадцать три года возводила в душе.
— Это твоё новое жильё? — Сергей презрительно оглядел крохотную комнатушку на окраине. — Здесь даже нормального шкафа нет.
Анна сглотнула. Ей только исполнилось двадцать два, она с отличием окончила консерваторию и три месяца как перебралась в столицу. Днём преподавала в музыкальной школе, вечерами подрабатывала в ресторане. Аренда съедала половину скромного заработка.
— Зато метро рядом, — попыталась она улыбнуться, поправляя подушку, заменявшую праздничную скатерть. На импровизированном столе — бутылка дешёвого вина, нарезка, сыр и даже свеча. Всё, что она могла позволить для первого визита Сергея — сына состоятельных родителей, с которым познакомилась на вечеринке.
— Бросай эту мышиную возню, — он притянул её к себе. — Переезжай ко мне. Забудь про свои музыкальные бредни и начни нормальную жизнь.
— Что не так с моей музыкой? — Анна вырвалась из объятий.
— Анечка, — в его голосе звучало снисхождение, — кому сейчас нужна эта классика? Динозавры эпохи. Иди ко мне в компанию, будешь помощником. Зарплата — втрое больше твоих жалких уроков.
Предложение заманчиво висело в воздухе. Сергей — перспективный жених с квартирой в центре и дорогой машиной. «Настоящая удача», — твердила мать при каждом звонке. И она действительно любила — его уверенность, запах дорогого парфюма, ласковое «моя Анечка».
— А если я не хочу бросать музыку?
Его молчание было красноречивее слов.
Их роман развивался стремительно. Через полгода они расписались — скромно, без пышной свадьбы, на которой настаивали его родители. «Ты и так сорвала джек-пот», — шептала свекровь, целуя её в щёку на семейном ужине.
Она переехала, уволилась из школы, но оставила вечерние выступления в ресторане — те несколько часов за роялем позволяли чувствовать, что не предала себя окончательно.
Первый год брака напоминал сказку. Сергей стремительно поднимался по карьерной лестнице, Анна осваивала роль жены преуспевающего человека. Она выучила правила сервировки, научилась разбираться в винах, терпеливо слушала разговоры о бизнесе, сдерживая свои «непрофессиональные» комментарии. На корпоративах представляли как «жену нашего перспективного сотрудника», и она отрабатывала эту роль с безупречной улыбкой.
Ресторанные вечера пришлось оставить — Сергей категорически возражал против того, чтобы его жена «развлекала пьяную публику».
— Ты больше не бедная студентка, — говорил он, снимая галстук после работы. — Я полностью тебя обеспечиваю.
И она поверила в эту заботу.
На втором году в идеальной картине появились трещины. После повышения Сергей стал задерживаться допоздна, возвращаясь с запахом алкоголя и едва уловимыми нотами чужих духов. Анна молчала — страшась услышать правду.
К третьей годовщине он преподнес бриллиантовое колье и попросил устроить званый ужин для важных гостей.
— Придут несколько коллег с женами. И мой шеф — он давно хотел познакомиться с моей прекрасной супругой.
Неделю Анна готовилась к приему — продумывала меню, заказывала цветы, подбирала фоновую музыку. Ей хотелось доказать мужу, что она достойна его положения.
Вечер начался прекрасно. Гости — три семейные пары и начальник Сергея, пятидесятилетний холостяк с проницательным взглядом — прибыли точно в срок. Анна встречала их в новом вечернем платье, с безупречным макияжем и отрепетированной улыбкой.
После аперитива, когда гости расселись за столом, разговор зашел об искусстве. Жена коллеги, дородная дама с громким голосом, обмолвилась, что их дочь учится играть на фортепиано.
— А вы играете, Анна? — поинтересовалась она. — У вас в гостиной такой прекрасный инструмент.
Анна смутилась:
— Когда-то играла. Окончила консерваторию, но…
— Моя жена — профессиональная пианистка, — перебил Сергей, и в его голосе Анна с удивлением услышала ноты гордости. — Анечка, сыграй что-нибудь для наших гостей.
Все взоры обратились к ней. Сердце учащенно забилось — она не прикасалась к инструменту почти год. Но отказать было невозможно.
— Я давно не практиковалась, — предупредила она, вставая.
— Не скромничай, — Сергей обнял ее за талию, шепнув на ухо: — Это важно для меня.
Она села за рояль, купленный по ее просьбе в первые месяцы брака. Пальцы сами нашли знакомые позиции. Мышечная память — удивительная вещь.
Выбрав ноктюрн Шопена ми-бемоль мажор, она начала неуверенно, но с каждым тактом к ней возвращалось забытое чувство полета. Она не видела гостей, не слышала их шепота — только музыку, рождавшуюся под ее пальцами.
Когда последние ноты замерли, раздались аплодисменты. Анна обернулась, смущенная и счастливая одновременно. Гости смотрели на нее с неподдельным восхищением.
— Браво! — начальник Сергея встал, аплодируя. — Это было великолепно!
— Великолепно? — голос Сергея разрушил возникшую гармонию. Он стоял, опираясь о стену, с бокалом в руке. — Это было самое посредственное исполнение из всех, что я слышал.
Воцарилась гробовая тишина. Анна застыла, не веря своим ушам.
— Сережа… — начала она.
— Нет, серьезно, — он подошел ближе, и она поняла, что за время ее игры он успел изрядно выпить. — Зачем тратить годы на обучение, чтобы так бездарно тыкать в клавиши? Знаете, сколько стоило ее образование? А толку? — он обратился к гостям. — Это как с художниками — один становится Пикассо, остальные красят заборы.
— Ваша жена играет прекрасно, — попытался смягчить ситуацию его шеф.
— Вы просто не разбираетесь в музыке, — отмахнулся Сергей. Затем повернулся к Анне: — Ты — нищенка, — произнес он на весь зал. — Нищенка таланта, которая пристроилась ко мне.
Горячие слезы подступили к глазам, но вместо того чтобы расплакаться, Анна медленно выпрямилась и снова села за рояль.
На этот раз ее выбор пал на Второй концерт Рахманинова — произведение, которое когда-то было ее дипломной работой. Музыка, наполненная болью и страстью, заполнила комнату. Анна играла не для гостей и не для мужа — для себя, для той девушки, что когда-то мечтала о сцене.
Ее пальцы летали по клавишам, извлекая звуки, от которых перехватывало дыхание. В музыку она вложила всю свою боль, разочарование и похороненную под бытом страсть.
Когда последний аккорд прозвучал, в комнате повисла звенящая тишина. А затем…
Гости аплодировали стоя. Начальник Сергея подошел первым:
— Это было потрясающе. Я не эксперт в классике, но ваша игра тронула меня до глубины души.
Остальные гости окружили ее, наперебой выражая восхищение. Лишь Сергей остался в стороне — опустошенный и растерянный.
Тот вечер стал поворотным. На следующий день Анна собрала вещи и вернулась в свою скромную съемную квартиру. Через месяц подала на развод. Полгода спустя получила предложение от ресторана, где когда-то подрабатывала, — вести музыкальные вечера классики.
Стук дождя по подоконнику вернул Анну в настоящее. Двадцать три года спустя у нее была собственная музыкальная школа, ученики-победители международных конкурсов и эта просторная квартира с видом на парк.
Она отошла от рояля и подошла к окну. Внизу, под дождем, стоял мужчина, вглядывавшийся в ее окна. Даже сквозь пелену дождя и прошедшие годы она узнала его — Сергея, постаревшего, но по-прежнему державшегося с прежней надменной осанкой.
Неожиданный звонок заставил её вздрогнуть. Но Анна даже не подумала спрашивать, кто на пороге — она и так знала.
«Привет», — произнёс он, протягивая скромный букет полевых цветов, напомнивший ей их первую встречу.
После короткого приветствия он вошёл, оглядывая комнату с фотографиями учеников и афишами концертов.
«Слышал твоё последнее выступление», — заметил он. «Ты всё такая же».
«А ты изменился?» — поинтересовалась она, устраивая цветы в вазу.
«Я много передумал», — признался он с грустной улыбкой. «Все эти годы следил за твоими успехами. Даже вырезал рецензии…»
Старые обиды уже не жгли её, превратившись в едва заметные рубцы.
«Зачем ты здесь, Серёжа?»
«Хочу попросить прощения. За тот вечер. За все моменты, когда не ценил тебя.»
Она повернулась к окну.
«Ты был прав в чём-то — я действительно была бедна. Но не талантом, а уверенностью. Твоя боль помогла мне найти себя.»
Он приблизился, но сдержался от прикосновения.
«Я рад за тебя. И… можно попросить…»
«Да?»
«Сыграй для меня ещё раз. Сейчас я смогу по-настоящему услышать.»
После паузы она согласилась. Села за фортепиано и начала ноктюрн Шопена — ту самую мелодию, что связала их двадцать три года назад.
Он слушал, закрыв глаза, не стесняясь слёз.
Когда музыка стихла, он тихо сказал:
«Теперь я вижу. Нищим был я. Благодарю тебя.»
Она лишь улыбнулась — впервые за долгие годы искренне и без горечи.
За окном дождь прекращался, омывая мир к новой жизни.