Выбор ресторана для нашей второй годовщины дался мне непросто. Хотелось не просто уютного места с хорошей кухней — я мечтала о пространстве, где каждая деталь будет создавать особую атмосферу праздника, где мы сможем почувствовать себя по-настоящему особенными.
Окончательно я остановилась на «Жар-птице» — новом заведении, расположенном в старинном особняке с витражами, лепниной и хрустальными люстрами. Всё это обещало быть красиво и запоминающе.
Но Антон сразу отреагировал скептически. Когда я показывала ему фотографии интерьера, он поморщился:
— Зачем так размахиваться? Можно же просто отметить вдвоём где-нибудь. Не понимаю, зачем тебе этот дешёвый блеск?
Я настояла. Решила сделать вечер большим: пригласила шестьдесят гостей, заказала живую музыку и профессионального ведущего. После той аварии полгода назад мне хотелось чего-то яркого, жизнеутверждающего — настоящего, большого праздника.
Подготовка заняла несколько недель. Я лично контролировала всё: оформление зала, меню, программу вечера, даже маленькие подарки для гостей. Мне нужно было, чтобы всё было идеально. Возможно, потому что это был мой первый выход в свет после больницы. А может, просто потому, что эту годовщину я хотела запомнить навсегда — во всех подробностях, вплоть до дизайна помещения.
Перед самым началом вечера я поправила складки своего темно-фиолетового платья и бросила взгляд на часы. Гости должны были подъезжать с минуты на минуту. Антон стоял у окна, задумчиво глядя на улицу. Его лицо в отражении стекла казалось напряжённым.
— О чём ты думаешь? — спросила я, подходя ближе.
— Да так… — он пожал плечами. — Не люблю эти мероприятия. Суета, формальности… И ради чего? Чтобы показать всем своё счастье?
Я промолчала. За два года брака научилась проходить мимо его резкостей. Особенно сегодня — день, к которому я готовилась столько месяцев.
Первыми приехали мои родители. Папа был элегантен, как всегда, а мама надела новое платье нежно-розового цвета, которое ей очень шло. Она сразу заключила меня в объятия:
— Доченька, я так рада, что ты с нами! После всего, что случилось, я боялась потерять тебя…
— Мам, давай сегодня только о хорошем, — мягко остановила я её. — Мы же договорились.
Постепенно стали собираться другие гости: коллеги, друзья, родственники. Я встречала каждого с улыбкой, но изредка поглядывала на мужа. Он держался в стороне, то и дело прикладываясь к бокалу с виски — необычное поведение для него.
Когда ко мне подошла Ирина Владимировна, наш главный бухгалтер, я заметила, как она невольно побледнела, глядя на меня.
— Карина, ты просто сияешь! Такая преображённая!
— Спасибо, — ответила я, хотя в её голосе проскользнуло что-то странное.
Может быть, воспоминания о больнице. Я лежала тогда вся в трубках, врачи предупреждали, что шансы невелики…
Праздник набирал обороты. Тосты, смех, музыка. Казалось бы, всё идёт как надо. Но внутри меня росло тревожное напряжение.
Антон продолжал держаться особняком, вяло отвечая на вопросы гостей. Я неоднократно замечала, как он бросает какие-то странные взгляды на Ирину Владимировну, которая делала вид, что ничего не замечает.
— Может, потанцуем? — подошла я к мужу. — Всё-таки наш праздник.
— Не сейчас, — отрезал он. — Голова кружится.
— Ты весь вечер какой-то странный.
— Просто устал. Большие компании меня выматывают. Не придумывай лишнего.
Тамада — молодой человек в стиле модного стендап-комика — уверенно вёл вечер. Гости смеялись, танцевали, веселились. Только я знала, что впереди ещё один сюрприз. Нужно было немного подождать.
Антон снова исчез в коридоре. Туда же направилась Ирина Владимировна. Выждав пару секунд, я последовала за ними.
Они стояли там, тихо переговариваясь. При моём появлении оба резко замолчали.
— Что происходит? — спросила я спокойно.
— Рабочие дела, — ответила женщина, пытаясь улыбнуться.
— На годовщине свадьбы?
— Карина, прекрати, — процедил Антон.
— Это ты прекрати! — повысила я голос. — Ты весь вечер не в себе. Объясни, что происходит!
Мы вернулись в зал. Музыка играла, папа произносил тост. Ирина Владимировна держала бокал так, что руки у неё дрожали.
— Антон, давай поговорим, — снова обратилась я к мужу. — Объясни, почему ты такой?
— Не хочу! Хватит уже! — он повысил голос. — Перестань лезть!
— Но я хочу понять…
— Отстань! — рявкнул он и резко отвернулся.
И в этот момент музыка внезапно смолкла. Воцарилась гробовая тишина. И в этой тишине его слова ударили, словно удар:
— Меня тошнит от тебя с самой первой ночи! Ты мне противна! Уйди с глаз долой!
Его слова вонзились, будто лезвие. Мир замер, голова закружилась, в ушах зазвенело. Все вокруг будто застыли в немом кино: поражённые гости, побледневшая Ирина Владимировна, и Антон — холодный, уверенный в себе. Как будто он давно ждал этого момента.
Я медленно вдохнула и так же размеренно выдохнула. Вот он — тот самый момент. Тот самый кадр, ради которого мы с отцом терпели столько месяцев. Странное дело — вместо боли я ощутила облегчение. Как будто тяжёлый камень, который я носила внутри, наконец-то начал сползать с плеч.
На губах самой себя появилась лёгкая усмешка. Я едва заметно кивнула тамаде.
Свет в зале погас. Все взгляды обратились к большому экрану, установленному для праздничного видеоролика. И вот на нём — не анимационная заставка и не наша совместная свадебная история, а кадры больничной палаты.
Чёрно-белое изображение. Тусклый свет от медицинских приборов. Я — без сознания, опутанная проводами и трубками. Дата в углу: три месяца назад.
Папа показал мне это видео через неделю после того, как я вернулась домой. Он долго не решался его включить, будто боялся, что я снова развалюсь на части.
— Прости, дочка… Мне нужно было знать, что с тобой всё в порядке, даже если ты не могла ответить, — сказал он тогда.
Теперь вся эта правда была перед глазами гостей. На экране открывается дверь. Входят двое. Антон и Ирина Владимировна. Они двигаются осторожно, почти шёпотом переговариваются.
— Тише… Вдруг она услышит? – шепчет женщина.
— Не услышит, — холодно отвечает муж. — Шансов у неё почти нет. Она уже мертва. Остаётся только дождаться конца.
Они подходят ближе. Он притягивает её к себе. Целует жадно, страстно. Рядом с моим полуживым телом, будто ничего страшного в этом нет. Будто любовь может цвести среди боли и предательства.
— Теперь мы сможем быть вместе, — говорит он между поцелуями. — Нужно просто подождать немного.
— А если она выживет?
— Не выживет. Я всегда всё просчитываю наперёд.
Запись продолжается. Они говорят о планах. О том, как распорядятся долей компании. О романе, который начался задолго до нашей свадьбы. Об играх, которые они вели все эти годы. Об уверенности в своей безнаказанности.
Каждый кадр — словно удар. Каждое слово — как гвоздь в крышку их будущего.
Я нажала кнопку на пульте. Экран застыл на особенно красноречивом кадре: они в объятиях, а на заднем фоне — мои жизненные показатели.
Молчание в зале было таким плотным, что казалось — воздух застыл.
Первым его нарушила мама. Её крик резко разрезал тишину:
— Господи… Как ты мог?! Ты хотел её смерти?!
Она бросилась к Антону, но отец удержал её. Пальцы сжались в кулаки, голос дрожал от гнева.
Ирина Владимировна попыталась незаметно скользнуть к выходу, но охрана, предусмотрительно расставленная ещё отцом, перекрыла путь.
Гости начали вставать со своих мест. Кто-то судорожно щупал телефон. Кто-то, побледнев, просто смотрел на экран.
Антон попытался взять себя в руки:
— Это не то, что вы думаете! Карина, ты всё неправильно поняла…
— Что именно? — я медленно подошла к нему. — То, как вы обсуждали моё наследство, пока я боролась за жизнь? Или как целовались возле моей койки, уверенные, что я больше не очнусь?
По залу прокатился ропот. Кто-то записывал происходящее. Кто-то шептал соседу. Кто-то просто сидел, поражённый.
— Ты всё подстроила! — выплюнул Антон. — Этот вечер — фарс, чтобы устроить показуху!
— Да, подстроила. По вашим же правилам. Как вы подстроили нашу свадьбу, когда уже были любовниками. Как ты женился на мне ради компании. Как подстроили аварию, чтобы я исчезла.
Я замолчала. Его лицо исказилось от ярости. Он резко встал и направился к выходу. За ним — Ирина, спотыкаясь на высоких каблуках.
— Вы пожалеете об этом! — бросил он через плечо.
— Нет, — ответила я спокойно. — Это вы будете жалеть. О многом.
Когда дверь закрылась за ними, в зале повисло глубокое молчание. Мама плакала, уткнувшись в плечо отцу. Гости не знали, что делать: остаться или уйти. Улыбнуться или осудить.
Я подняла свой бокал и тихо произнесла:
— Прошу прощения за испорченный праздник. Но я должна была это сделать. Показать правду. А теперь пусть этим занимаются те, кто должен.
Прошло три месяца.
Я сидела в кабинете следователя, слушая однообразный голос, повторяющий одно и то же: «Отказ в возбуждении уголовного дела». Формулировки разные, суть одна — недостаточно доказательств.
— Мы проверили всё, что могли, — вздохнул мужчина, снимая очки. — Автосервис, механиков, записи с камер. Но времени прошло слишком много. Экспертиза не может однозначно установить умысел.
Я кивнула. Такого развития я ожидала. Но не ошиблась ли я, затевая этот вечер? Нет. Ни на секунду.
Другие последствия оказались куда серьёзнее.
На следующий день после банкета отец собрал внеочередное заседание совета директоров. Антон и Ирина Владимировна потеряли работу. Более того — отец использовал свои связи, чтобы двери других компаний для них тоже оказались закрыты.
Неделей позже Антон явился ко мне домой. Пытался говорить мягко, почти просил:
— Карина, давай поговорим. Мы можем всё обсудить, договориться…
— Можешь обсудить с адвокатом. Документы на развод уже оформлены.
— Но как же… Мы столько лет…
— Именно. Столько лет ты играл роль идеального мужа. Но спектакль окончен. Занавес.
Хлопнула дверью. И почувствовала не боль, а свободу.
Ирина уехала первой — в Новосибирск, к родне. Антон держался чуть дольше, но, когда стало ясно, что ни одна компания не примет человека с такой репутацией, тоже исчез.
Я не интересовалась, куда.
— Доченька, — папа обнял меня, когда я вернулась из прокуратуры, — главное — мы знаем правду. И они получили по заслугам.
— Знаешь, пап, — я улыбнулась, — я совсем не жалею о том вечере. Да, было страшно. Больно. Но лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
Мама накрыла на стол. Мы сидели втроём, как раньше. Мир медленно возвращался ко мне.
Через несколько дней должно было начаться судебное разбирательство по нашему разводу. Антон звонил, предлагал договориться мирно. Но я хотела, чтобы всё было официально. Чтобы каждый шаг был чётким, документальным. Чтобы точка была поставлена не просто в отношениях — в целой эпохе.
А вчера я впервые за долгое время посмотрела в зеркало и увидела в своих глазах не боль, не страх, не усталость — а надежду.
Надежду на новую главу.
Надежду на новое начало.