— Марина, я не могу. Пойми, я не в состоянии быть с человеком, который… инвалид.
Артём произнёс это почти шёпотом, не глядя на неё, а на стоявшее рядом инвалидное кресло — чужое, ненавистное. Он смотрел на него как на зверя, разорвавшего их будущее.
Марина сидела молча, белые стены больничной палаты расплывались перед глазами от горячих слёз. В голове до сих пор стоял оглушительный гул аварии, но он был ничто по сравнению с той убийственной тишиной, которая повисла между ними сейчас.
Ещё месяц назад они вместе выбирали обручальные кольца. Месяц назад спорили, какие обои поклеить в детской, смеясь и мечтая о жизни. Артём носил её на руках по их маленькой квартире и клялся, что так будет всегда.
Но случилась дорога. Чужая машина, выскочившая на встречную полосу, словно пуля. Оглушительный удар. Темнота, пропитанная запахом бензина и крови.
И вот диагноз. Не от врачей в белых халатах — от самого любимого человека, чьи глаза теперь были холоднее льда.
— Артём… но мы же любим друг друга… — прошептала она, голос дрожал, как и всё её тело. Внутри сжалось что-то животное, болезненное. Она ловила его взгляд, надеясь найти там хотя бы след прежней любви.
— Любили, — жестко перебил он. — Я любил женщину, с которой можно путешествовать, подниматься в горы, строить жизнь. А ты… ты больше не вписываешься в мою жизнь. У меня есть цели, карьера, мечты. Прости, но правда горька, зато честна.
В его глазах не было ни капли сострадания. Лишь расчётливое раздражение и страх за собственное будущее, которое, как ему казалось, испортилось.
Она всё ещё пыталась удержать его, как утопающий хватается за последнюю соломинку. Надеялась достучаться до того Тёмы, которого знала раньше.
— Я смогу встать! Есть шанс! Мне нужно только твоё поддержка, Тёма… пожалуйста…
Эта мольба стала для него пределом. Его лицо исказилось. Ложное терпение исчезло, и он сорвался:
— Какие шансы?! Разве ты не слышала врачи? Их нет! Мы уже всё перепробовали, денег потратили кучу — и ничего! Я устал. Устал ждать чуда, которого не будет. Я больше не могу так жить!
Тяжело дыша, он замолчал, выплеснув свою ярость. Марина сидела, придавленная его словами. Слёзы текли, но она всё равно прошептала:
— Мне не нужно чудо… Только ты. Просто будь рядом. С тобой я справлюсь… Прошу…
Эти слова, полные веры, окончательно вывели его из себя. Её зависимость вызывала у него лишь отвращение. Он решил не просто уйти — он хотел разрушить её окончательно.
— Поддержка? — он скривился, и эта гримаса была страшнее любого крика. — Чтобы я водил тебя по клиникам и менял утку? Ты теперь — бесполезный груз. Понимаешь? Груз, который я не собираюсь тянуть всю жизнь.
«Бесполезный груз».
Слова ударили сильнее, чем столкновение металла в тот день. Они разорвали сердце. Дыхание остановилось. Весь мир сузился до его жестоких слов.
Он положил на тумбочку ключи от квартиры. Звук был сухим и окончательным — звуком конца.
— Я съехал. Вещи забрал. Не ищи меня. Прощай.
Он ушёл, даже не обернувшись. Его шаги эхом отдавались в коридоре и в её опустошённой душе. Марина смотрела на закрывшуюся дверь и беззвучно плакала, как раненый зверь.
Первые недели она существовала в бесконечном мраке. Не хотела видеть потолок палаты, сочувствующие лица медсестёр, мамину скорбь в коридоре. Не хотела видеть это проклятое кресло, ставшее её тюрьмой.
Но где-то на самом дне отчаяния, когда сил не осталось даже на то, чтобы дышать, внутри начало зарождаться что-то новое. Холодная, звенящая ярость.
Однажды она случайно увидела фото Артёма в журнале — он смеялся на светском мероприятии рядом с красивой девушкой. В этот момент что-то внутри взорвалось. Слёзы сменились решимостью.
Бесполезный груз? Она докажет обратное. Себе, ему, всему миру.
Первым делом, выписавшись, она продала помолвочное кольцо, которое он так и не забрал. На вырученные деньги купила мощный компьютер.
До аварии она была талантливым аналитиком в IT, но работала «на других». Теперь у неё остались только время, острый ум и всепоглощающая ярость.
Она работала по восемнадцать часов в сутки, забывая есть и спать. Мир сузился до экрана, строк кода и графиков.
И создала уникальный программный продукт — аналитический софт, способный с невероятной точностью предсказывать колебания финансового рынка.
Чтобы никто не узнал о её состоянии, она выбрала псевдоним.
Так родилась легенда делового мира — загадочная и недосягаемая «Леди Венера», гений финансов, никогда не показывающаяся лично, общаясь только через видеосвязь из высокого кресла, наполовину скрытого в тени.
Год прошёл. У Артёма дела шли из рук вон плохо. Его отношения с дочкой влиятельного чиновника рухнули, как карточный домик, когда стало ясно, что он — не будущий олигарх, а всего лишь мечтатель.
Фирма, которую он открыл с гордостью и надеждами после расставания с Мариной, теперь была на грани краха. Партнёры разбежались, инвесторы требовали возврата денег, кредиторы угрожали судом. Он был в панике, на грани нервного срыва.
Однажды вечером в полутёмном баре один из его бывших коллег, уже порядком захмелевший, с издёвкой обронил:
— Слышал про Леди Венеру? Говорят, она умеет спасти даже то, что тонет. Только тебе, Соколов, до неё, как до луны — не твой уровень. Ты уже не просто внизу — ты подошв пройдохам.
Эти слова ударили Артёма сильнее, чем банкротство. Это была последняя капля. Целую неделю он унижался: звонил по старым знакомым, просил, предлагал проценты, льстил — всё ради того, чтобы получить встречу с этой загадочной женщиной.
Через десятки передач по цепочке ему назначили приём в самом фешенебельном бизнес-центре города. Он вычистил свой лучший костюм, несколько часов тренировал перед зеркалом свою жалобную речь, готовый пасть на колени и молить о помощи.
Представлял он себе строгую, опытную бизнесвумен, которая ценит силу и решимость.
Роскошный офис на верхнем этаже. Панорамные окна открывают вид на весь город. За огромным столом из чёрного дерева, в массивном кресле, спиной к входу, сидела женщина. Она смотрела на город, будто держала его в ладонях.
Артём вошёл, сердце билось так громко, что заглушало мысли. Он глубоко вздохнул и начал:
— Госпожа Венера… Здравствуйте. Я Артём Соколов. Вы моя последняя надежда. Мой бизнес рушится, я на грани финансовой катастрофы… Но я знаю, что вы можете всё. Ваш талант легендарен. Прошу вас, помогите мне…
Он говорил долго, почти истерично, перечисляя свои проблемы, обвиняя партнёров, сетуя на судьбу, просил помощи. Женщина не двигалась, слушая молча. Ему показалось, что это знак внимания, и он продолжал ещё более отчаянно.
Когда он закончил, голос его дрожал, лицо покраснело от унижения и страха. Кресло медленно, без единого звука, повернулось.
Артём замер. Перед ним сидела Марина. Та самая. Но совсем другая. Холодная, уверенная, с блеском победительницы в глазах.
Только сидела она не в обычном офисном кресле, а в самом современном инвалидном, отделанном кожей и металлом. Оно не выглядело символом поражения — скорее, троном королевы, которая правит своим миром.
У него перехватило дыхание. В голове промелькнуло воспоминание — больница, её слёзы, его жестокие слова…
— Ма… Марина? Это ты? Как?.. — еле вымолвил он.
Она медленно оглядела его с ног до головы — потёртый костюм, запавшие щёки, взгляд полный боли и надежды.
— Помочь? — спросила она холодно, с ноткой презрения. — А зачем мне тратить время на то, что не приносит прибыли?
Нажав кнопку на подлокотнике, она вызвала охрану. Дверь бесшумно распахнулась, и двое крупных мужчин в строгих костюмах вошли внутрь.
— Проводите господина Соколова. Его время истекло.
Артём стоял, как парализованный. Только когда охранники взяли его под руки, Марина добавила, не сводя с него взгляда:
— Для моей компании он — бесполезный груз.
Месяц спустя фирма Артёма официально обанкротилась. Он потерял всё — бизнес, связи, самоуважение. Говорят, он вернулся к родителям в провинцию и работает менеджером в местном магазине бытовой техники.
А Марина, известная теперь всему деловому миру как «Леди Венера», стала одной из самых влиятельных фигур в финансовой сфере.
Часть своего состояния она направила на создание высокотехнологичного реабилитационного центра для людей с ограниченными возможностями. Не месть — помощь. Она не хотела мстить. Она просто доказала миру, и прежде всего себе, что настоящая сила — не в теле, а в непоколебимом характере.
И что ни одна боль, ни одно предательство не способны сломить дух, если в нём живёт вера и огонь.