– Сынок! – воскликнула Вера Антоновна, вдруг замерев на пороге своей квартиры. Её глаза расширились от изумления и счастья, руки взметнулись вверх, словно птицы, готовые к полёту. Она бросилась к сыну, который только что вошёл, оставив дверь слегка приоткрытой, будто не веря собственным глазам. – Как же ты меня напугал! Почему не сказал? Я думала, тебе ещё целых полгода томиться за решёткой! А адвокат вообще молчал как партизан!
Мать не могла удержаться — она обхватила его лицо ладонями, гладила волосы, щеки, плечи, будто проверяя, настоящий ли он, живой или ей снова мерещится в кошмарных снах. Его тело стало худым, угловатым, будто бы годы заключения вытянули из него силы и молодость. Но взгляд… взгляд оставался прежним — ясным, прямым, мужественным.
– Илюшенька, родной мой сердцу… Какое же это счастье! – всхлипывала она, голос дрожал, переполненный эмоциями, которые долгие годы ждали выхода.
– Мам, ну что ты опять, – попытался успокоить её Илья, крепко прижав к себе и поцеловав в мокрую от слёз щеку. – Всё уже позади. Я дома. А насчёт адвоката… Я сам просил его помолчать. Хотел сюрприз устроить.
– Ох, ну и шалопай ты всё-таки, – покачала головой Вера Антоновна, но уже начала суетиться: – Нужно тебя накормить, согреть, да так, чтобы ты забыл, каково это — есть из алюминиевой миски под строгим оком надзирателя.
Она попыталась было скрыться на кухню, но Илья мягко, но уверенно остановил её, встав между собой и дверью.
– Постой, мам. Что-то ты не то говоришь. Ты ведь хочешь что-то скрыть. Что случилось?
Вера Антоновна опустила глаза, и в этом движении крылось столько невысказанных слов, что Илья сразу понял — новости плохие.
– Лерка твоя… – прошептала она, как будто произнеся имя было больнее, чем сказать правду. – Ушла, как только ты оказался за решёткой. Вот какова она…
Её виноватый взгляд, сбитое дыхание, вся поза — всё это говорило о многом. Но Илья давно знал ответ. Он ни разу не видел её на свиданиях, ни одного письма, ни одного звонка. Она исчезла без следа.
– Да уж, я этого ожидал, – горько усмехнулся он. – Ни разу ведь не навестила. Бог ей судья.
– Верно, – коротко согласилась Вера Антоновна и, чтобы отвлечь себя от грустных мыслей, направилась на кухню. – Пойду, постараюсь приготовить что-нибудь вкусное.
– Мамуль, – окликнул её Илья, снова обняв. – А я сначала в ванную хочу. Мечтал об этом все полтора года. Хочу расслабиться, очиститься, забыть этот запах казённого мыла.
– Конечно, сынок, иди, – кивнула она, смахнув слёзы. – Я даже пену с кедровым маслом купила, будто знала, что сегодня ты вернёшься.
Лежа в тёплой воде, Илья закрыл глаза и медленно погрузился в воспоминания. Аромат кедра щекотал ноздри, пузырьки пены играли на коже, как давние поцелуи любимой женщины. Они с Лерой поженились, когда ей было всего двадцать два, но тогда казалось, что она повидала в жизни больше, чем большинство людей за всю жизнь. Умная, собранная, с пронзительным взглядом и холодной улыбкой, она была загадкой, которую он так и не разгадал.
После свадьбы они поселились у него дома — трёхкомнатная квартира, где одна комната принадлежала матери, другая — им, молодожёнам. Илья обещал, что скоро начнёт работать, заработает, и они переедут. Но время шло, а обстоятельства всё чаще становились против них.
В день третьей годовщины свадьбы они решили отметить скромно, но всё пошло не так. Лера немного перебрала, кто-то предложил проводить друга, и она, смеясь, потянула Илью за собой.
– Пойдём, Илюша, развеемся! – звенела её весёлая интонация, но в тот вечер воздух был плотным, как будто чувствовал надвигающуюся беду.
Илья согласился, хотя внутри него возникло беспокойство. Даже мать, обычно сдержанная, предостерегла:
– Сынок, может, не стоит? У меня душа не на месте.
– Ну что ты, мам, мы быстро, – отмахнулся он, не зная, что эта ночь изменит всё.
На улице было темно, лето клонилось к осени, и по тротуарам шли компании, напившиеся до красноты. Кто-то кричал, смеялся, другие просто спешили домой. Лера, выпив, случайно задела компанию парней, крикнув что-то резкое и обидное.
– Пошёл вон, недоделанный! – выкрикнула она в ответ на чей-то вызывающий взгляд.
– За свои слова ответишь! – крикнул один из парней и, не обращая внимания на Илью, потянул Леру к себе.
Илья среагировал мгновенно. Он схватил Леру за руку, а потом ударил того, кто осмелился к ней прикоснуться. Парень упал как подкошенный. Кто-то бросился к нему, кто-то побежал за скорой. Но спасти его не смогли — патологоанатомы установили, что причиной смерти стала аневризма, которая могла лопнуть даже от чиха.
Но семья погибшего была влиятельной. Илья получил срок — за превышение пределов самообороны и убийство по неосторожности. Вера Антоновна, хоть и имела связи, ничего не смогла сделать. Судья решил, что нужно примерно наказать, чтобы другим неповадно было.
– Илюша, ты там не утонул? – раздался голос матери сквозь дверь ванной комнаты.
– Нет, мам, сейчас выхожу, – ответил он, открывая кран с горячей водой, чтобы снова согреться.
За столом его ждало истинное угощение — тушеная капуста, домашняя гречка, маринованные огурчики, пирог с рыбой. Всё было таким знакомым, родным, таким необходимым после долгих месяцев однообразной пищи.
– Как вкусно пахнет! – Илья закрыл глаза, вдыхая аромат. – Я так соскучился по этому!
– Ешь, ешь, – улыбнулась Вера Антоновна. – А я сбегаю в магазин — хлеб кончился, и яиц надо купить на завтра. Ты ведь любишь омлет?
Илья, набрав рот еды, радостно закивал и рассмеялся.
Магазин находился буквально за углом — шаговая доступность была единственной радостью района. Вера Антоновна покупала продукты, затем направилась к киоску, где всегда продавал азербайджанец Ахмет — он знал её с детства, а теперь рад встрече с её сыном.
– Как давно вас не было видно! – обрадовался Ахмет. – Как дела? Как ваш сын?
– Здравствуйте, Ахмет, – тепло ответила Вера Антоновна. – Илья вернулся. Выпустили его. Принесите мне яблоки — самые сочные, самые вкусные. Для сына.
Ахмет щедро насыпал в пакет яблок, как будто хотел этим показать своё участие.
Но вдруг за подол её платья потянула маленькая девочка — лет пяти-шести, в потёртом платьице, с грязными щёчками и огромными глазами.
– Бабушка, вам телевизор не нужен? Мне деньги нужны на лекарства для мамы…
– А где твои родители? – огляделась Вера Антоновна, но рядом никого не было.
– Мама дома, болеет, – тихо ответила девочка.
– А папа? – нахмурилась женщина.
– Папа умер, – равнодушно произнесла девочка, как будто давно смирилась с этой мыслью.
– Где вы живёте?
– Вон в том доме, – указала девочка на полуразвалившийся деревянный барак.
– Пойдём, посмотрю ваш телевизор, – решила Вера Антоновна.
По пути она узнала, что девочку зовут Настя, что отца она почти не помнила — только моменты, когда он кричал на маму, а та плакала. Дом, куда они пришли, был в ужасном состоянии: покосившийся, облупленный, с фанерой вместо окон.
Поднимаясь по скрипучей лестнице, Настя предупредила:
– Осторожно, здесь ступенька проваливается.
Внутри, несмотря на развал, было чисто и уютно. Вдруг Вера Антоновна застыла. На стене висела фотография — молодой человек, которого она не могла забыть. Это был тот самый парень, из-за которого её сын оказался в тюрьме.
Она медленно перевела взгляд на кровать, где лежала женщина, горячая от лихорадки. Настя подошла к ней, ласково потрогала лоб.
– Опять температура. Тётя-доктор приходила, лекарства выписала, а в аптеке сказали, что денег не хватает, – объяснила девочка. – И я подумала, может, телевизор продать…
— Бедные вы, — произнесла Вера Антоновна с глубокой скорбью в голосе, подходя к женщине на кровати. Её ладонь мягко коснулась горячего лба больной, и лицо матери исказилось от боли. — Где рецепт от доктора?
Настя молча протянула листок бумаги, испещрённый неразборчивыми каракулями, словно написанный в спешке или под давлением.
— А еда у вас есть? — внезапно спросила Вера Антоновна, оглядывая пустые полки и шкафчики.
Девочка опустила глаза, по-взрослому вздохнула:
— Я вчера всё доела… А мама только воду пьёт.
— Возьми яблоки, поешь, силы собери, аппетит разгони. Я скоро вернусь, обещаю, — сказала Вера Антоновна, аккуратно положив пакет с фруктами на стол.
— Бабушка… мама не умрёт, как папа? — вдруг прошептала Настя, её голос дрожал, будто она задавала этот вопрос уже много ночей подряд.
Вера Антоновна присела перед девочкой, взяв её за руки:
— Конечно, нет, моя хорошая. Зови меня тётей Верой, хорошо? Я теперь рядом буду.
— Хорошо, — ответила Настя, и на её щеках, покрытых дорожками слёз, впервые за долгое время расцвела улыбка — робкая, но живая, как весенний росток сквозь трещины асфальта.
Не теряя ни минуты, Вера Антоновна достала телефон и набрала сына:
— Сынок, у нас ЧП. Нужна твоя помощь. И срочно.
Она коротко описала ситуацию, стараясь говорить чётко и спокойно, чтобы не пугать его раньше времени.
— Жди, — сказал Илья просто и повесил трубку.
Через полчаса они встретились у дома, где жили Катя и Настя. Мать подробно рассказала всё, что видела, чувствовала и поняла. Её сердце, пережившее столько боли из-за сына, снова открылось для сострадания.
— Я зайду в аптеку, а ты — в продуктовый, – предложила Вера Антоновна.
Илья забрал у неё рецепт, внимательно изучил записи и направился в ближайшую аптеку. У прилавка он терпеливо ждал своей очереди, пока фармацевт с любопытством рассматривала бумажку.
— Это от гриппа, — сказала женщина, наморщив лоб. — Почему раньше не пришли?
— Мы только сегодня узнали о больной, – объяснил Илья. – А больше некому было сходить. У вас всё это в наличии?
Аптекарша кивнула и начала выкладывать препараты: парацетамол, противовирусное средство, полоскание для горла, витамины.
— Вот это вам уже не нужно, – указала она на один из препаратов. – Его принимают в первые 48 часов после начала заболевания. Не стоит тратить деньги попусту. А вот эти возьмите. Полоскайте горло, проветривайте помещение, пейте побольше тёплого, ешьте лёгкие супы, заваривайте шиповник, компоты с витаминами. Главное — тепло и забота.
— Большое вам спасибо, — сказал Илья, аккуратно укладывая лекарства в сумку.
— Всего вам доброго, – ответила женщина, немного растроганная его серьёзностью и заботой. – Выздоравливайте.
Тем временем Вера Антоновна бродила по торговому залу продуктового магазина, держа в руках почти пустую тележку. Она явно растерялась.
— Мам, ну ты чего? – удивился Илья, подойдя к ней. – Так и будешь ходить с пустой корзиной?
— Да как-то не знаю, что купить, — вздохнула она. – Уже и не помню, что нужно молодой девушке и маленькой девочке.
— Тогда я помогу, — сказал Илья и начал быстро наполнять тележку: сочная курица, свежий картофель, лук, морковь, молоко, хлеб, пряники, конфеты, лимоны, ароматный чёрный и зелёный чай. Он добавил колбасу, сыр, масло и даже пару бутылок минеральной воды.
— А фрукты? – задумался он, потирая подбородок.
— К Ахмету заглянем, – улыбнулась Вера Антоновна. – Там всегда лучшие.
Они купили персики, виноград, яблоки и абрикосы, и вскоре тележка буквально ломилась от еды.
— Ну как же это всё донести? – рассмеялся Илья. – Сейчас машину подгоню.
— Ах, какая женщина! — воскликнул Ахмет, глядя на Вера Антоновну. — Такую и в портрет!
— Согласен, мама богиня, — засмеялся Илья, закидывая пакеты в багажник.
— Ах, какие вы тут романтики! – Вера Антоновна села в машину, улыбаясь, хотя в уголках глаз блестели слёзы.
Когда они вернулись в дом Кати и Насти, хозяйка, заметив их, попыталась сесть, но Вера Антоновна мягко уложила её обратно.
— Лежи, отдыхай. Мы сами управимся.
Пижама Кати была мокрой от пота — температура, кажется, начала спадать. Вера Антоновна осмотрелась:
— Где у вас сменное бельё?
Катя слабо махнула рукой в сторону комода. Илья тактично вышел из комнаты, а мать принялась переодевать больную и менять постельное бельё, будто делала это всю жизнь.
Тем временем Илья занялся кухней. Он заварил чай, поставил вариться картошку, сделал воздушное пюре, достал из бульона курицу, разделил её на аккуратные кусочки, добавил морковь и лук. Всё пахло домом, заботой и надеждой.
— Вы кто? — прохрипела Катя, с трудом открывая глаза.
— Соседи, — улыбнулась Вера Антоновна. — Лежи, не разговаривай. Сейчас всё будет, как надо.
Илья принёс кружку горячего бульона:
— Подождите немного, пусть остынет. А потом по чуть-чуть, глоточек за глоточком.
— Почему вы это делаете? — спросила Катя, глядя на них с недоумением и благодарностью одновременно.
— Вам нужна помощь, а ждать её больше не от кого, — твёрдо ответила Вера Антоновна, проверяя температуру бульона. — Пейте маленькими глотками.
Пока мать ухаживала за Катей, Илья починил ступени на скрипучей лестнице и установил новые перила у входа. Он двигался уверенно, точно знал, что делает и зачем.
— Мамочка, тётя Вера и дядя Илья нам так помогают! — вбежала Настя, сияя от счастья, которое казалось ей чем-то невероятным, почти сказочным.
Катя посмотрела на дочь и почувствовала, как внутри просыпается давно утраченная радость. В последнее время Настя стала слишком серьёзной, слишком взрослой для своих лет. Но сейчас её глаза снова светились детской безмятежностью.
Когда Вера Антоновна и Илья собрались уходить, женщина сказала:
— Завтра обязательно придём. Никуда не денемся.
На следующий день Вера Антоновна поехала по аптекам, собирая необходимые лекарства, а Илья снова навестил Катю и Настю.
— Ну как вы тут? — спросил он, заглянув в холодильник, где еды стало меньше — хороший знак.
— Спасибо, уже намного лучше, — смущённо улыбнулась Катя, прикрываясь одеялом.
Илья перевёл взгляд на фотографию на стене — тот самый человек, который когда-то был причиной его заключения.
— Кто это?
Катя замерла, её лицо стало каменным.
— Это мой бывший муж, — тихо ответила она. — Олег Павлович, по кличке Багор. — Она усмехнулась и продолжила, как будто давняя боль нашла наконец выход: — Я из детдома. После школы пошла учиться на швею. Рядом была автомастерская, там работал Олег. Он стал меня провожать, дарил подарки, говорил красиво. Думала, влюбился. А он предложил руку и сердце. Девчонки из общаги сказали, кто его отец, и я решила — мне повезло. Привёл меня сюда, в эту лачугу, и сказал, что переедем после свадьбы.
Я забеременела, родилась Настя, а он дома почти не появлялся — с друзьями, по пьянкам. Когда Насте исполнилось три года, его убило аневризмой, ударили, говорили. Парня посадили. Отец Олега постарался. Потом узнала, что родители выгнали его из дома, денег не давали. От мастерской остались только долги и эта развалюха. А после его смерти они пришли ко мне и сказали: «Не жди помощи». Лачугу оставили. Щедрые люди. Только вот кто из-за них сел за решётку…
— Это были вы? — Катя ахнула.
— Да, — признался Илья. — Похоже, судьба решила, что нам с вами ещё доведётся встретиться.
— А ваша жена? — неожиданно спросила Катя.
— Она бросила меня, — спокойно ответил Илья, но в его голосе сквозила горечь. — И, наверное, к лучшему. Иначе бы я никогда не познакомился с такими замечательными людьми. Правда, Настён?
Настя, сидевшая перед телевизором, оторвалась от мультиков и захихикала, мотнув головой.
— Как вы жили эти два года вдвоём? — спросил Илья, подавая Кате чай с лимоном.
— В целом нормально, — пожала плечами Катерина. — Я закончила колледж, шила на дому. Клиенты находились. Настя ходила в садик, пока я не заболела. Как-то резко слегла — даже подготовиться не успела. Доктора моя клиентка вызвала, а Настенька… она тут хозяйничала.
— Натерпелась девочка, — вздохнул Илья. — Но теперь всё позади, правда, Настён?
Та снова кивнула, счастливая, что её не забывают.
С каждым днём Катя становилась сильнее. Илья и Вера Антоновна стали постоянными гостями в этом доме. Он помогал с ремонтом, покупал вещи, вариантовал супы, играл с Настей. А когда Илья вернулся на прежнюю работу, его встретили с распростёртыми объятиями — таких специалистов ценят. Спустя полгода Катерине выделили небольшую квартиру от государства. Илья добавил свои сбережения, а Вера Антоновна помогла финансово.
— Мам, я верну тебе всё, — пообещал он тогда.
Старую лачугу они продали выгодно — соседи искали место под дачу. А в новую трёхкомнатную квартиру Илья вносил Катю на руках, как невесту. Перед ними шагала в белом платье и бантиках Настя, сияющая, как праздничная ёлка. За ними, взявшись за руки, вошли Вера Антоновна и Ахмет — он, как всегда, улыбался, а она, кажется, впервые за много лет почувствовала себя по-настоящему счастливой.
Этот день стал началом новой жизни.