Вот уж по-настоящему никогда не думала, что наступит день, когда я так безумно устану от самой жизни. Словно выжатый лимон, лежу по утрам в постели, еле-еле глаза могу приоткрыть, будто кто-то невидимый тянет их вниз невидимыми нитями. Сплю, казалось бы, как медведь в берлоге — по десять часов кряду, а всё равно просыпаюсь с ощущением, что меня сначала разобрали на части, а потом собрали обратно, но не совсем правильно. К обеду еле-еле прихожу в себя, как будто выныриваю из тяжёлого тумана, а к вечеру — снова краше в гроб кладут. Голова кружится, как будто я с утра выпила бутылку водки, хотя ни капли алкоголя во рту не было уже лет десять, если не больше. Тошнота постоянная, будто я вечно на похмелье, только без вчерашнего вечера. Волосы стали вылезать так, что в ванной уже не мою их, а скорее собираю, как урожай. Пряди вырываются почти целиком, и я с ужасом думаю, что скоро вообще буду лысой, словно картошка в конце зимы. Похудела до неузнаваемости — двадцать килограмм за какие-то полгода, будто кто-то невидимый вытягивает из меня плоть и силы. А раньше, бывало, месяц сидишь на гречке, пять килограмм скинешь — и те, как назло, возвращаются, будто обиженные и мстительные.
Андрей, мой муж, просто сходит с ума от тревоги. Он, как настоящий герой из старых сказок, каждый день тащит меня к новым врачам, будто где-то там, за очередным кабинетом с белым халатом, спрятана волшебная таблетка от всех бед. Мы прошли через целую армию специалистов — анализы, обследования, консультации, заключения, которые похожи на кроссворды, где ответов нет. Денег ушло столько, что можно было бы купить целый внедорожник, а может, и не один. Но толку — ноль. Все пожимают плечами, как будто мы пришли к ним не за помощью, а за загадками. Прописывают витамины, советуют отдых, как будто я не знаю, что нужно отдохнуть. Но как отдохнёшь, если сил нет даже встать?
— Верунь, ты давай ложись, — говорит Андрей, хлопоча вокруг меня, как заботливая наседка. — Я тебе пледик постелю, подушечку поправлю… Сейчас супчик сварганю и чайку травяного заварю, ты ж любишь мятный, с мелиссой-то?
Я благодарно кивала, провожая взглядом его широкую спину. Пятнадцать лет вместе — целая эпоха. И он всё такой же заботливый, всегда рядом. А сейчас, когда я совсем расклеилась, он вообще стал как тень, не отходит ни на шаг. Даже отпуск на работе выпросил, и это при том, что его начальник — человек, от которого все шарахаются, как от огня. А тут — неожиданно смилостивился. Словно сама судьба решила нам подыграть.
— Вылечим тебя, моя хорошая, — шепчет он мне в висок, целуя в щёку. — Прорвёмся, только не раскисай.
Родители мои давно уже ушли, оставив меня одну на этом свете. Всё из-за проклятой аварии, после которой я не могу без слёз вспоминать их лица. Сестра живёт в Новосибирске, у неё свои заботы — муж, дети, работа, которая съедает всё время. Подруги? Ну, какие подруги в нашем возрасте? Они давно разлетелись, как осенние листья — у кого дети, у кого ссоры с мужем, у кого — новый роман. Приходят на день рождения, чмокают в щёку и снова убегают в омут своих проблем. Так что единственным моим оплотом, стеной, за которой можно спрятаться, стал мой Андрюха. Как будто он — живая крепость, и в ней я в безопасности.
В середине марта, когда за окном стояла мерзкая слякоть, Андрей записал меня к новому врачу — Сергею Палычу, онкологу из частной клиники. Муж буквально ломал себе шею, чтобы попасть к нему — через знакомых, через связи, за это всё пришлось заплатить немало. В регистратуре он даже повысил голос, чуть ли не рявкнул:
— Хватит мурыжить мою жену! Полгода уже мотаемся по врачам, а толку — ноль! Нужен самый лучший специалист, хоть кровь из носу!
Регистраторша сжалась вся, как будто её застали с кражей, и быстро оформила нам приём. Так мы и оказались у Сергея Палыча.
Внешность у доктора — что надо: лет сорок пять, аккуратная бородка, умные, внимательные глаза. Он сидел за столом, листал мои анализы, как будто разгадывал загадку, которую никто не мог разгадать до него.
— Значит, слабость, потеря веса, тошнота, выпадение волос? И всё это уже полгода? И с каждым днём становится хуже?
Я чуть кивнула — сил на разговор не было. Рядом сидел Андрюха, держал меня за руку так крепко, будто боялся, что я сейчас исчезну.
— Доктор, жена тает на глазах! — голос его дрожал. — Что делать-то? Рак, да? Или что похуже? Почему все молчат?
Сергей Палыч посмотрел на него, потом на меня — взгляд как будто с жалостью.
— Онкология исключена, — сказал он задумчиво. — Но симптомы действительно тревожные. Нужны дополнительные исследования. Более точные.
— Любые! — Андрей даже вскочил, доставая бумажник. — Только спасите мою жену!
— Хорошо, — кивнул доктор. — Я выпишу направления. А вас, Вера Николаевна, попрошу прийти через три дня. Одну. Без мужа.
— Это ещё почему? — взорвался Андрюха. — Она же совсем слабая!
— Нужна личная консультация, — объяснил врач. — Есть вопросы, которые требуют конфиденциальности.
Муж недовольно скривился, но возражать не стал.
Следующие три дня я провела как в тумане. Спала, просыпалась, пила чай, который мне заваривал Андрюха. Он не отходил от меня ни на шаг, готовил супы, следил за таблетками, как будто я была хрупкой фарфоровой статуэткой. И вот настал день приёма у Сергея Палыча.
Когда я вошла в кабинет, врач уже ждал, что-то записывал в блокнот.
— Присаживайтесь, Вера Николаевна, — кивнул он. — Как вы себя чувствуете сегодня?
— Чуть получше, — ответила я. — Тошнота немного утихла. Может, лекарства начали работать?
— Какие именно вы принимаете?
Я перечислила всё, что мне назначали до этого. Добавила, что Андрюха заваривает мне травяные чаи, и следит за режимом.
— Кто именно готовит эти чаи?
— Муж, кто же ещё? — улыбнулась я. — Он у меня золото, а не мужчина.
Сергей Палыч кивнул и что-то записал.
Потом он встал, проверил дверь, вернулся и заговорил тихо, почти шёпотом:
— Вера Николаевна, то, что я сейчас скажу, может показаться вам диким. Но прошу — выслушайте внимательно.
Я напряглась. Подумала, что сейчас услышу приговор.
— Это не рак, — произнёс он, глядя на силуэт Андрюхи за матовым стеклом. — Тебя медленно отравляют. В вашей крови — следы мышьяка. Это яд, который вызывает все ваши симптомы.
У меня в голове закружилось. Мышьяк? Яд? Кто? И тут — как молния: кто, кроме Андрюхи, готовит мне еду и чай?
— Нет, — я замотала головой. — Не может быть. Он меня любит!
— Я понимаю, — врач показал мне бумагу с цифрами. — Но это не ошибка. Кто-то систематически подмешивает вам яд.
— Зачем ему это? — прошептала я.
— Мотивы бывают разные. Страховка, наследство… Или синдром Мюнхгаузена — когда человек сам вызывает болезнь у близкого, чтобы потом героически за ним ухаживать. Все восхищаются: какой заботливый муж!
И вдруг я вспомнила — как Андрей расписывал мою «тяжёлую болезнь», как все ему сочувствовали, как он жаловался на усталость, заботясь обо мне.
— Что делать? — я чуть не плакала.
— Ведите себя как обычно, — сказал доктор. — Не принимайте ничего от мужа. Еду выливайте, чай — тоже. Скажите, что тошнит. А я займусь делом.
Он дал мне рецепт и баночку с таблетками.
— Принимайте втихаря. И вот моя визитка — звоните, если что.
Я вышла из кабинета, как будто в нейросеть попала — всё плывёт, всё не настоящее. Андрюха сразу набросился с вопросами:
— Ну что? Диагноз есть?
— Вроде не рак, — пробормотала я, стараясь не смотреть ему в глаза. — Новые лекарства, диета… Гулять больше надо.
А внутри меня уже рос страх. Потому что рядом со мной — не герой. А предатель.
— Самой? — Андрей взвился, будто его облили ледяной водой. Его лицо пошло красными пятнами, глаза налились гневом. — Ты вообще в своём уме? Какого чёрта? Ты же еле на ногах стоишь! Этот доктор вообще в своём уме?
— Он говорит, что моё состояние во многом зависит от головы, — я старалась говорить мягко, почти ласково, хотя внутри дрожала от страха и ненависти. — Что это, мол, психосоматика. Я слишком привыкла быть больной, и мне нужно вернуться к нормальной жизни. Снова стать собой.
— Бред! — прорычал он, сжав кулаки. — Полный бред! Завтра же найдём другого врача! Этот, наверное, с какого-то цирка сбежал — воняет от него бредом на десять шагов!
— Нет, — я резко отстранилась от него, чувствуя, как по коже бегут мурашки от его прикосновения. — Давай просто попробуем то, что он сказал. Мне кажется, он прав.
Андрюха скривился, как будто проглотил лимон целиком. Но спорить не стал, и на том спасибо. По крайней мере, пока.
Дома он, как обычно, усадил меня в кресло, закутал в плед, будто я новорождённый щенок, и умчался на кухню, как фея-крёстная, готовая сотворить чудо. Слышно было, как он гремит посудой, открывает и закрывает шкафчики, что-то бормочет себе под нос. Полчаса спустя он появился с подносом в руках: на нём дымящаяся тарелка с супом и кружка с травяным чаем.
— Бульончик куриный, — щебетал он, как певчий соловей, но в его глазах мелькало что-то неуловимо холодное и чужое. — И чаёк с мятой и мёдом. Пей, солнышко, тебе силы нужны. Без сил — никуда.
Я смотрела на этот суп, и меня чуть не вывернуло. Неужели в нём действительно…?
— Спасибо, Андрюш, — пролепетала я, изо всех сил стараясь улыбнуться. — Но что-то совсем нет аппетита. Может, позже?
— Вера, ты должна есть! — его голос стал жёстким, почти командирским. — Посмотри на себя — кожа да кости. Хочешь, чтобы тебя в гроб в гробовую втиснули? Давай, хоть пару ложек!
Он сел рядом, не сводя с меня глаз, как будто охотник, который не позволит добыче ускользнуть. Мне оставалось лишь подыграть. Я взяла ложку, медленно поднесла к губам, сделала вид, что ем, но на самом деле аккуратно вылила суп обратно в тарелку.
— Не могу, — отодвинула посуду. — Мутит сильно. Прости.
— Тогда чай, — он не отступал. — Он от тошноты хорошо помогает.
Я взяла чашку, пригубила, но не проглотила ни капли. А Андрей сидел и пялился на меня с таким напряжением, что по коже пробежал холодок. Раньше мне казалось, что это взгляд любящего мужа. Теперь же он напоминал взгляд охотника, который следит за тем, как его добыча медленно лишается сил.
— Прилягу, пожалуй, — сказала я, отодвигая чашку. — Голова опять кружится.
— Конечно, родная, — он тут же подхватил меня под руку, будто я хрупкая статуэтка, которую нельзя оставить без присмотра. — Я помогу тебе дойти до спальни.
Ночью я притворилась, что сплю, но на самом деле наблюдала за Андреем сквозь полуопущенные ресницы. Он сидел рядом и смотрел на меня, как будто я — его тайна, которую он ещё не разгадал. Взгляд его был настолько пристальным и жутким, что я чувствовала, как мурашки ползают по коже. То ли он действительно переживал за меня, то ли просто подсчитывал дни, сколько мне ещё осталось…
Утром я заявила, что немного пришла в себя и хочу сама приготовить себе завтрак.
— Ты чего? — он опешил. — Я же всё сделаю! Тебе нельзя уставать.
— Доктор сказал, что мне нужно больше двигаться, — настаивала я. — И правда, вроде появилась какая-то энергия. Хочу сама себе кашку сварить. Хватит уже лежать, как развалина.
— Нет! — рявкнул он, и в его голосе прозвучал такой стальной холод, что я вздрогнула. — Я лучше знаю, что тебе нужно. Лежи и не выёбывайся!
Он умчался на кухню, а я, едва его шаги стихли, достала из сумочки таблетки, которые дал мне Сергей Палыч. Проглотила одну, запила водой из стакана на тумбочке. Эти таблетки были моим единственным шансом — шансом выжить, очистить организм и, возможно, вернуть себе разум.
Потом началась странная игра. Я делала вид, что слабею всё больше, чтобы не вызывать подозрений, но при этом следила за Андреем. А он становился всё более нервным и раздражительным, видя, что я почти ничего не ем и постоянно жалуюсь на тошноту.
— Ешь, а то так и помрёшь слабачкой! — кричал он, почти силой поднося ложку к моим губам. — Ну давай, ещё кусочек!
— Не лезет, — отворачивалась я. — Извини, Андрюш.
Однажды вечером, когда он ушёл в магазин, я решилась обыскать кухню. В дальнем углу шкафчика с чаями нашла коробочку без надписей. Открыла — там белый порошок. Сердце ушло в пятки. Неужели это и есть тот самый яд?
Я сразу позвонила Сергею Палычу.
— Я нашла какой-то белый порошок, — шептала в трубку, боясь, что Андрей вернётся раньше. — Кажется, это он.
— Не трогайте его, — быстро ответил врач. — Мы выезжаем. Муж где?
— В магазине, но скоро вернётся.
— Уходите из дома немедленно! — голос его стал тревожным. — Возьмите документы, телефон, деньги и уходите. В кафе, к соседям — куда угодно. Только не оставайтесь одна.
Я схватила сумку, впихнула в неё всё необходимое и выскочила из квартиры. Дождь моросил противный, холодный, но мне было не до погоды — адреналин бушевал в крови, гнал вперёд. Добежала до кафе на углу, забилась в самый дальний угол и заказала чай, к которому даже не притронулась.
Через сорок минут в кафе вошёл Сергей Палыч, за ним двое мужчин в гражданском. По их суровым лицам было ясно — это не просто врачи.
— Теперь вы в безопасности, — сказал доктор, усаживаясь рядом. — Это сотрудники полиции. Они вам помогут.
— Вы уверены, что это был мышьяк? — спросила я, всё ещё надеясь на чудо.
— К сожалению, да, — ответил он, сочувственно глядя на меня. — Мы взяли образцы у вас дома, они уже в лаборатории. Но предварительный тест показал — да, это он.
— Зачем? — я не сдерживала слёз. — Зачем он это делал?
— Страховка, — сказал один из полицейских. — У вашего мужа огромные долги. А на вас оформлена страховка на крупную сумму. Если бы вы умерли, он получил бы деньги.
Я вспомнила, как он уговорил меня оформить эту страховку несколько месяцев назад. «Это ради тебя, чтобы ты чувствовала себя в безопасности», — говорил он тогда.
— То есть он хотел меня убить? — я не могла в это поверить. — Человек, с которым я прожила пятнадцать лет?
— Люди иногда меняются, — тихо сказал Сергей Палыч. — В худшую сторону. Но мы вовремя вмешались.
Той же ночью Андрея арестовали. При обыске нашли не только мышьяк, но и книги по токсикологии, записи с дозами, симптомами, графиками. Он вёл всё как настоящий злодей из детективного романа.
На допросе он сначала отрицал всё, но когда ему предъявили улики, раскололся. Долги, бандиты, страховая выплата — всё сложилось в кошмарный пазл. Он утверждал, что любил меня, что никогда бы не навредил. Но я уже не узнавала этого человека.
Суд приговорил его к двенадцати годам строгого режима. Я не ходила на заседания — не было сил. Вместо этого я начала новую жизнь. Лечилась, восстанавливала тело и душу, вымывая из себя яд — не только физический, но и душевный.
Теперь живу в другом городе, работаю в организации, которая помогает женщинам бороться с домашним насилием и предательством. Иногда думаю: а что, если бы не Сергей Палыч? Если бы он не заметил странностей в моих анализах? Наверное, меня бы уже не было.
Жизнь потихоньку наладилась. Я снова начала верить людям, но уже с осторожностью. И каждый раз, когда кто-то предлагает мне чай, я вспоминаю взгляд Андрея — полный фальшивой заботы и скрытой ярости. И вежливо отказываюсь. Сама себе заварю, спасибо.
Такие дела. И я не одна такая. Оказывается, близкие травят чаще, чем мы думаем. Просто не всем так везёт — встретить врача, способного разглядеть правду за фасадом «идеальной семьи».