Когда моему отцу понадобилась дополнительная помощь по дому в его преклонные годы, я нашел человека, который должен был заботиться о нем, но в итоге он принес нам только проблемы. Однажды я вернулся домой и увидел страх в глазах отца, когда он заговорил о сиделке. Это стало для меня сигналом — я решил ее уволить.
Я думал, что нанять сиделку для моего отца, Фрэнка, будет хорошей идеей. Это должно было принести нам спокойствие, а не паранойю. Но все изменилось, когда наши личные вещи стали исчезать.
Мой отец всегда был гордым человеком — упрямым и независимым, из тех, кто никогда не спрашивает дорогу, даже если заблудился! Но после неудачного падения он получил травму и больше не мог ухаживать за собой. У него не осталось выбора.
Врач настаивал, что ему нужна помощь, и в этот раз я был непреклонен.
— Пап, я не могу быть здесь все время, — сказала я. — Тебе нужен кто-то.
У меня была напряженная работа, и я не могла постоянно быть рядом. Нам обоим был нужен кто-то надежный, заботливый. Ему это не нравилось, но он в конце концов согласился, когда понял, что я права. И вот тогда в нашу жизнь вошла Тесса…
Она пришла по рекомендации — знакомая одного моего друга. Женщина лет тридцати с небольшим, с таким теплым присутствием, что рядом с ней становилось спокойно. Терпеливая, добрая, внимательная, профессиональная — казалось, она идеальна!
К моему удивлению, она еще и хорошо разбиралась в темах, которые обожал отец: истории о войне, джазовая музыка, классические автомобили. Он проникся к ней симпатией гораздо быстрее, чем я ожидала!
Тесса заботилась о нем, следила, чтобы он ел, помогала с лекарствами и даже часами сидела с ним на веранде, слушая его бесконечные рассказы. Уже через несколько дней он начал смеяться — а я не слышала его смеха месяцами!
Она была… слишком идеальна.
Сначала я почувствовала облегчение. Впервые за долгое время мне не приходилось разрываться между карьерой и заботой о нем. Но это чувство не продлилось долго.
Однажды вечером, убирая со стола после ужина, я заметила, что отец вдруг крепко схватил меня за запястье. В его глазах был страх.
— Доченька, она не та, за кого себя выдает, — прошептал он, хотя в доме больше никого не было. Его голос был хриплым, а руки слегка дрожали. — И она берет вещи.
Я нахмурилась, не понимая.
— Берет вещи? О чем ты?
Отец посмотрел в сторону коридора, словно боялся, что она все еще где-то рядом и подслушивает. Он колебался, прежде чем продолжить:
— Мелочи. Мою старую фланелевую рубашку. Книгу, которая со мной с колледжа. Те карманные часы, что подарила мне твоя мать перед смертью.
Его голос задрожал.
— Я не знаю, зачем. Но я ей не доверяю.
Я вздохнула, стараясь говорить мягко.
— Пап, может, ты просто куда-то их положил и забыл? Ты в последнее время стал рассеянным.
Он сжал губы в тонкую линию, обдумывая мои слова, но не согласился. Однако больше ничего не сказал.
Я решила, что он просто забывчив или, возможно, негодует из-за того, что ему нужна помощь.
Но что-то все-таки не давало мне покоя. Отец никогда не обвинял людей просто так. И почему он выглядел таким напуганным?
На следующий день произошло кое-что, что окончательно вывело меня из равновесия.
Хотя отец изначально симпатизировал Тессе, в последнее время он начал отдаляться от нее. И вот однажды вечером я случайно подслушала странный телефонный разговор.
Я вернулась домой поздно и, чтобы не разбудить отца, тихонько вошла через заднюю дверь.
Но как только я вошла в коридор, я услышала голос Тессы — тихий и напряженный.
— Нет, еще не время, — шептала она. — Он слаб. Думаю, мне нужно еще неделя-две.
Я застыла на месте.
О ком она говорила? Отец? Зачем ей ждать? У меня сжались кулаки.
Я хотела ворваться в комнату и потребовать объяснений, но что-то меня остановило.
Я незаметно отступила и заперлась в своей комнате, сердце бешено колотилось.
Я почти не спала той ночью.
На следующее утро я внимательно наблюдала за Тессой. Теперь я замечала то, чего раньше не видела — как осторожно она передвигается по дому, как хорошо знает, где что лежит, хотя я ей не показывала, как она смотрит на отца, когда думает, что ее никто не видит.
Я решила: сегодня же вечером уволю ее.
Но я не успела. Судьба вмешалась первой.
Когда я пришла домой, в доме что-то было не так. Свет приглушен, слишком тихо. Отец не сидел у окна, как обычно. У меня сжалось сердце.
А потом я услышала — плач.
Не просто плач. Его плач.
Я бросилась на звук, сердце бешено колотилось.
В гостиной я увидела отца, сгорбленного на диване, с лицом, скрытым в ладонях. Напротив него на коленях сидела Тесса, слезы текли по ее лицу. В руках у нее была стопка бумаг.
Я застыла.
— Моника, — прошептала она, заметив меня. — Я могу все объяснить.
Я собиралась закричать, вызвать полицию, но потом мой взгляд упал на кофейный столик.
Там лежала папина фланелевая рубашка. Моя пропавшая блузка.
А в руках у Тессы — у меня перехватило дыхание — тест ДНК!
Тишина заполнила комнату.
— Мне нужно было знать, — выдохнула она. — Я не хотела никого обидеть. Я не крала деньги. Я не лгала. Я просто… искала подтверждение.
Отец медленно поднял голову, глаза покраснели от слез.
— Она моя дочь, — сказал он, его голос дрожал. — Твоя старшая сестра, Моника.
Мои ноги подкосились.
— Что?
Он сглотнул.
— Я… я оставил ее. Много лет назад. Я не знал, где она. Но теперь она нашла меня.
Все встало на свои места.
Исчезнувшие вещи? Не украдены. Собраны для теста.
А страх отца?
Не перед ней. Перед прошлым. Перед правдой.
И вдруг он сделал то, чего я не ожидала.
Он обнял ее.
И впервые за долгое время я знала — все будет хорошо.