ПОСЛЕДНЯЯ ПОЕЗДКА, КОТОРАЯ ИЗМЕНИЛА МОЮ ЖИЗНЬ
Был поздний вечер, когда я решил закончить смену. Глаза слипались, а мысли вертелись вокруг Алены и детей. Они всегда спрашивали, почему я работаю так допоздна, и у меня никогда не было хорошего ответа, кроме стандартного:
— Счета сами себя не оплатят.
Я выключил «доступность» в приложении такси и уже собирался ехать домой, когда телефон завибрировал. Пришел новый заказ.
— Не сегодня, — пробормотал я, потянувшись к экрану, чтобы отклонить вызов.
Но что-то заставило меня замереть. Адрес находился всего в десяти минутах езды — в одном из тех старых районов с высокими викторианскими домами и тенистыми улицами.
Я вздохнул. Одна последняя поездка, один последний клиент. Это же так близко. Почему бы и нет? Каждая копейка на счету.
Я принял заказ и плавно влился в вечерний поток машин.
Через несколько минут я оказался перед темным домом. Казалось, плющ на стенах рос там десятилетиями, а некогда белая краска облупилась. В окнах не горел свет. Я посигналил. Тишина.
Я сверился с адресом. Все верно.
— Уезжай, Олег, — пробормотал я себе под нос. — Просто поезжай домой.
Но чувство, что я должен остаться, не отпускало. Вздохнув, я припарковался и направился к двери. Постучал.
— Минутку! — раздался изнутри слабый голос.
Я услышал, как что-то тяжелое медленно волочат по полу. Инстинктивно сжал пальцы в кулак.
Наконец дверь со скрипом открылась. Передо мной стояла крошечная пожилая женщина — ей, наверное, было не меньше девяноста. Она носила светло-голубую шляпку, напоминающую 60-е годы, и цветастое платье в тон. На шее поблескивали жемчужные бусы.
Дом за её спиной будто застыл во времени. Белые простыни скрывали мебель, на стенах виднелись выцветшие прямоугольники — там когда-то висели фотографии. В углу стояла картонная коробка, набитая старыми снимками с потрепанными краями. В воздухе витал легкий аромат лаванды и воспоминаний.
— Поможете вынести мою сумку? — попросила она, указывая на небольшой, но видавший виды чемодан.
— Конечно, — кивнул я и удивился, насколько он легкий. Взял его и протянул женщине руку.
Она ухватилась за нее с неожиданной легкостью — словно не шла, а плыла, как перед танцем.
— Осторожнее с третьей ступенькой, — предупредила она. — Она шатается с 1982 года. Виктор всё собирался починить, да так и не дошли руки. Знаете, какие мужья бывают.
Мы сели в машину, и она продиктовала адрес. Но потом замялась.
— Можно ли сделать крюк через центр? — тихо спросила она.
Я взглянул на часы.
— Это не самый короткий путь.
— Мне некуда торопиться, — шепнула она. — Я еду в хоспис.
Её слова ударили меня, как молот. В зеркале заднего вида я увидел, как её глаза блестят от слёз. Фонари на улице подсвечивали её седые волосы, и они сияли, как звезды.
— У меня не осталось родных, — продолжила она, поглаживая подол платья дрожащими пальцами. — Врачи говорят, что мне осталось недолго.
Я не смог отказать. Я ведь не бессердечный. Выключил таксометр и посмотрел на неё в зеркало.
— Куда поедем?
Следующие два часа мы колесили по ночному городу, и она рассказывала о своей жизни.
Она работала секретарем в старом здании «Госстройпроекта» 30 лет. Показала мне маленький домик, который когда-то делила с Виктором, её покойным мужем.
— Мы копили семь лет, чтобы купить его, — улыбнулась она, глядя в окно. — Все говорили, что это глупость — брать такую маленькую квартиру. Но нам было в ней уютно. Видишь тот старый дуб в саду? Виктор сам построил там домик на дереве для детей.
Проезжая мимо полуразрушенного склада, она попросила снизить скорость. Её глаза загорелись, когда она посмотрела на здание.
— Это был бальный зал… Здесь мы встретились с Виктором, — её голос наполнился теплом. — Он наступил мне на подол во время первого танца. Я подумала, что он ужасно неуклюжий.
Я усмехнулся:
— Он доказал, что это не так?
— О, нет, — рассмеялась она. — Он был неуклюжим до конца своих дней. Но он был моим неуклюжим дурачком.
Она замолчала. Мы просто смотрели на старое здание, когда-то наполненное музыкой и счастьем.
— Спасибо, что сделали это для меня, — наконец сказала она. — Как вас зовут?
— Олег, — ответил я.
— А меня Маргарита. Спасибо, Олег. Теперь я устала. Отвезите меня в хоспис.
На рассвете мы прибыли по указанному адресу. Когда санитары вышли с коляской, Маргарита потянулась к сумочке, но я остановил её.
— Вы должны зарабатывать, — мягко возразила она.
— Будут и другие пассажиры.
Она вдруг обняла меня, и её слабый голос прошептал:
— Ты подарил старой женщине немного радости. Спасибо, Олег.
Через месяц диспетчер вызвал меня в тот же хоспис. У входа ждал мужчина в дорогом костюме.
— Олег? — спросил он. — Я адвокат Маргариты. Она просила вас приехать.
В палате она выглядела ещё более хрупкой.
— Я знала, что ты придешь, — прошептала она. — У меня мало времени, слушай…
Адвокат открыл папку. Оказалось, она оставила мне свою квартиру и 7 миллионов рублей.
— Маргарита, я не могу это принять…
— Можешь, — твёрдо сказала она. — Двадцать лет мои родные обо мне забыли. А ты был рядом.
Я навещал её каждый день. Когда она ушла, я организовал похороны.
Но в день прощания появились трое незнакомцев.
— Мы её внуки, — фыркнул один. — А ты кто?
Вышел ещё один мужчина, холодно взглянул на меня.
— А я её сын. Я здесь, чтобы получить наследство.
Спустя неделю мне пришла повестка в суд. Они обвинили меня в мошенничестве.
Но судья включил запись.
— Вы забыли меня, — твёрдо сказала Маргарита. — Этот человек дал мне больше за одну ночь, чем вы за двадцать лет.
Судья закрыл дело.
А вечером я пошел в парк с Аленой и детьми. Мы смотрели закат, и я поклялся: всегда видеть в людях то, что увидел в Маргарите.
Я поклялся всегда видеть в людях то, что увидел в Маргарите — ценность, которую нельзя измерить деньгами.
С тех пор, каждый раз, когда в моё такси садился новый пассажир, я вспоминал ту ночь. Я научился слушать. Научился замечать одиночество в глазах людей, научился понимать, что иногда им нужно не просто доехать из точки А в точку Б, а почувствовать, что их видят, слышат, что они не одни.
Дом Маргариты я не продал. Я сделал в нём ремонт, но оставил его дух неизменным. В её маленьком саду по-прежнему рос старый дуб, а на чердаке осталась коробка с её фотографиями. Иногда я открывал её, смотрел на пожелтевшие снимки и мысленно благодарил судьбу за ту последнюю поездку, которая изменила не только её ночь, но и всю мою жизнь.