Привет всем, это снова я, Мила. Быть мамой годовалого малыша — это и так тяжело, но то, что произошло недавно, выбило меня из колеи. Когда вас выгоняют из дома с грудным ребёнком — это шок, который не забудешь никогда.
Когда мы с мужем Адамом решили пожить с его родителями, Георгием и Галиной Андреевыми, всё казалось мило. Большая дружная семья, помощь с ребёнком, уют… Но на деле это было всё равно, что посыпать кактус сахаром и наивно ждать, что он станет мягким.
Ссоры у свёкров происходили каждый день. Без исключений.
Из-за пульта от телевизора, из-за того, кто выключил свет, кто не убрал за собой чашку — и всё это с криками на полдома.
И если бы дело было только в раздражении! Но когда ты, обессиленная мама, только-только укачала малыша, а они снова начинают громко ругаться — это доводит до отчаяния.
В тот день я не выдержала.
Спустилась вниз и, стараясь говорить спокойно, сказала:
— Эй, просто имейте в виду, что малыш спит.
— И что с того? — буркнул Георгий Сергеевич, даже не отрываясь от экрана.
— А то, что ваши крики его будят, — повысила я голос, несмотря на желание остаться спокойной.
— Да брось ты, — вмешалась Галина Сергеевна, закатив глаза. — Дети должны привыкать к шуму.
— Я просто прошу говорить потише. Сегодня. Ради малыша.
— Когда Адам был младенцем, он спал при любом шуме, — парировала свекровь. — Может, ваш Томочка просто слишком избалован.
Я сдержалась. Развернулась и ушла. Через пару минут до меня донёсся оглушительный рёв:
— Да как она смеет?! — и за этим последовали такие выражения, которые я даже воспроизводить здесь не могу.
Георгий Сергеевич буквально ворвался в нашу комнату без стука, будто я ему кто-то чужой.
— Чтобы ты знала: ты не смеешь мне затыкать рот в МОЁМ доме. Я дал сыну деньги на этот дом, так что ты здесь никто. Думаешь, умная? Вот и живи у своей мамочки, в тишине и уюте. Может, когда Адам вернётся из командировки, он подумает, пускать ли тебя обратно.
Я онемела.
А он стоял и смотрел, как я молча собираю вещи и одежду Томочки, кладу бутылочки и игрушки в сумку.
И ушла. Без единого слова от них на прощание.
Следующие дни я провела у мамы. Место, хоть и тесное, стало моим спасением. Я рассказала Адаму всё по телефону.
— Они выгнали тебя?! — взревел он. — Я прилетаю первым же рейсом.
Он вернулся уже ночью. Обнял нас с сыном крепко, не в силах скрыть ни злость, ни тревогу.
— Мы всё уладим. Я тебе обещаю.
На следующее утро мы вернулись в дом Андреевых.
Адам был спокоен, но решителен.
— Что это было? — начал он холодно. — Вы действительно выгнали Милу и Томочку?
— Это наш дом, — скрестил руки Георгий Сергеевич. — И в нём действуют наши правила.
— Вы не имеете права так поступать, — тихо, но жёстко сказал Адам. — Это моя семья. Вы выгнали мать с ребёнком!
— Просто хотелось немного тишины, — фыркнула Галина Сергеевна.
— Тишины? — поднял голос Адам. — А что тогда эти вечные ссоры каждый вечер? Это не дом, это хаос. Томочка нужен покой, а не постоянное напряжение!
— Тон-то сбавь, — мрачно сказал тесть. — Если не устраивает, можешь уходить и ты.
У меня перехватило дыхание.
Адам глубоко вдохнул.
— Мы семья. Мы должны искать решение. Но сейчас важнее всего — наш ребёнок. И если ради него нужно уйти — мы уйдём.
— Удачи, — скривилась свекровь.
Несколько дней мы терпели. Они специально стали ругаться громче, будто издеваясь.
Но потом случилось нечто неожиданное.
Раздался звонок в дверь. Георгий Сергеевич открыл её… и побледнел.
На пороге стояли два полицейских.
Оказалось, Адам подал заявление. За незаконное выселение жены с младенцем из собственного дома.
А потом он признался:
Деньги отца, якобы вложенные в дом, на самом деле пошли на провальный бизнес.
А сам дом Адам купил на моё имя, используя все свои сбережения, и скрыл это как от меня, так и от родителей.
В тот вечер я сидела в комнате Томочки, держа его на руках.
И вдруг зазвонил телефон.
— Мила, — прозвучал голос Галины Сергеевны, непривычно мягкий, — мы не знали, что это твой дом. Если бы знали…
— Это не о документе, — перебила я. — Вы выгнали мать с младенцем. Просто потому, что вам не понравилось, что вас попросили потише. Это не про бумаги. Это про человеческое отношение.
— Мила, — пробормотал Георгий Сергеевич, — нам правда жаль. Мы… не хотели…
— Вы хотели показать, кто главный. А теперь спрашиваете, можно ли вернуться?
Повисла тишина.
— Так можно? — спросила Галина Сергеевна.
— Нет, — ответила я спокойно. — Этого достаточно, чтобы понять, на что вы способны. Я не хочу видеть вас в своём доме.
Трубка замолчала.
Я посмотрела на спящего Томочку и почувствовала, как уходит груз.
— Мы дома, малыш, — прошептала я. — И мы никуда больше не уйдём.
Хочу знать ваше мнение: я поступила правильно? Или перегнула палку? Спасибо, что выслушали.