В тихом, уютном селе Подгорное, где каждое событие моментально становилось достоянием общественности, словно гром среди ясного неба, прогремела новость, от которой у многих захватило дух и защемило сердце. Ушел из семьи Максим Петров, ушел к двадцатилетней Веронике, только-только получившей диплом медсестры и начавшей работать в местном фельдшерско-акушерском пункте.
Максим, лучший автомеханик в сельском гараже, мужчина в самом расцвете сил, тридцати шести лет от роду, оставил свой уютный дом, одиннадцатилетнего сына Артема и жену Ларису — женщину умную, красивую, настоящую хранительницу очага. Лариса была тем человеком, на котором держалось все хозяйство, чья улыбка могла осветить самый хмурый день. А что нашел этот взрослый, состоявшийся мужчина в Веронике? Фигуры особой нет, девица полновата, голос громкий, на всю улицу, могла и крепким словцом в сердцах выразиться, характер бойкий, до дерзости.
— Молодостью взяла, вот что! Ни стыда, ни совести у этой Вероньки! Увела кормильца из семьи, подлым образом разрушила счастливый брак! — судачили на лавочках у почты местные жительницы, качая головами и с жалостью поглядывая на опустевший дом Ларисы. — А ведь у Максима была жизнь спокойная, налаженная, настоящая семейная идиллия!
А старейшая жительница села, бабка Ефросинья, чей глаз был зорок, а ухо чутко улавливало любой, даже самый тихий шепоток, важно говорила на каждом углу, опираясь на резную трость:
— У Максима, детки, кризис среднего возраста! Слышала я намедни по телевизору одну очень умную докторшу, она так и говорила — «кризис среднего возраста». Я даже для памяти записала, вот, смотрите! — И она с торжеством доставала из глубокого кармана своего фартука затертый клочок бумаги, испещренный неровными старческими буквами. — Так вот, это как раз про нашего Максима. Объясняла та докторша, что ко многим мужчинам в такие годы эта напасть приходит, душа мечется, ищет чего-то нового, неведомого.
— Ой, полно тебе, Ефросинья, нести-то чепуху! — тут же вставляла свое веское слово Валентина, местная продавщица, завсегдатай всех сплетен. — Обыкновенный он кобель, как и все мужики на свете! Не зря ведь в народе говорят: «Седина в бороду, бес в ребро». Вон, присмотрись, у Максима уже на висках серебро пробивается, хоть и молод еще. Вот бес-то его в это самое ребро и кольнул!
Но что бы ни говорили злые языки, а у Максима и Вероники закрутился страстный, бурный роман. Все село осуждало их, шипело вслед, но Максим, ослепленный новой, пьянящей страстью, словно не замечал ничего вокруг. Он ушел от жены, подал на развод и вскоре женился на Веронике. Лариса, сломленная предательством, но не сломленная духом, собрала нехитрые пожитки, взяла за руку сына Артема и уехала в соседнюю деревню, к своим старикам-родителям. А Вероника с triumphом переступила порог дома Максима. Разговоров, пересудов, осуждений было море разливанное.
— Да куда им вместе? Разбегутся они, вот увидите! Немного погодя, страсть уляжется, пелена с глаз упадет, и побежит Максим на поклон к Ларисе, назад, в семью, на коленях будет ползти, прощения просить! — предрекали самые опытные в житейских делах сельские бабушки.
Однако, к всеобщему изумлению и недоумению, Максим с Вероникой жили душа в душу. Хоть и молодая была Вероника, а оказалась хваткой, хозяйственной, рукастой. Прошло три года, а они не просто жили, а жили хорошо, крепко, обустраивали быт. Артем на выходные приезжал к отцу на велосипеде из соседней деревни. И что удивительно — он быстро нашел общий язык с мачехой. Они даже вместе катались на великах, и он смеялся ее громкому, заливистому смеху. Но вот своих, общих детей у пары все не было.
И только страсти поутихли, разговоры стали сходить на нет, как новая весть всколыхнула все село: Максим с Вероникой решили усыновить ребенка из детского дома. Оказалось, родить своего они не могут. И вновь заговорила, найдя новых слушателей, бабка Ефросинья:
— Это Господь наказывает Веронику! За дело! Разбила чужую семью, влезла, куда не просили, а там ребенок малый был. Вот теперь и мучается, не получается дитя зачать. Справедливость!
Из детдома Максим с Вероникой привезли не одного, а сразу двух детей — мальчика и девочку, двойняшек, брата и сестру, которых нельзя было разлучать. И молодая женщина не испугалась, не отступила, всем сердцем полюбила этих малышей, отдавая им всю свою нерастраченную нежность.
Снова закрутилась молва, снова все село с любопытством и недоверием разглядывало чужих детей, гадая, справится ли молодая мачеха. А Максим с Вероникой заботились о малышах, лелеяли их, окружали любовью. И тут случилось новое потрясение — Артем, сын Максима, вдруг собрал вещи и переехал жить к отцу и мачехе. Вероника ушла с работы, целиком и полностью посвятив себя семье и детям. И село с изумлением заметило, как она меняется: стал покладистее ее буйный нрав, усмирился, ни одного грубого слова от нее теперь не слышали, только ласковые речи да звонкий смех, заливавшийся на весь двор.
Шло время, все утихомирилось, жизнь вошла в свою колею, как новый переполох всколыхнул Подгорное: в село приехала съемочная группа с районного телевидения. Снимали передачу про Веронику и Максима, про их большую приемную семью. Основное внимание уделяли, конечно, Веронике — приемной матери троих детей, ведь повзрослевший Артем тоже жил с ними. Юноша, как выяснилось, обожал шумный, полный жизни дом, где всегда пахло свежей выпечкой и яблочным пирогом, а мачеха относилась к нему как к родному, с теплотой и уважением.
Когда Артем окончил школу и собрался ехать в город поступать в институт, Вероника поехала вместе с ним. Ей было уже около тридцати, но выглядела она, увы, старше своих лет — сказывались лишний вес, постоянные заботы, нехватка времени на себя. Когда тут следить за собой, если трое детей, большое хозяйство и муж? Когда они подавали документы в приемную комиссию, никто и не усомнился, что она — его родная мать.
Вернувшись домой, Вероника долго стояла перед зеркалом, и впервые за много лет внимательно, строго посмотрела на свое отражение.
— Все, хватит! — решительно сказала она сама себе. — Нужно брать себя в руки и худеть. В тридцать лет выглядеть на все сорок — это никуда не годится! Вон, в городе какие женщины ухоженные, красивые…
Жизнь с Максимом давно наладилась. Дом — полная чаша, муж любящий, понимающий, дети здоровы, все прекрасно. Но она забыла о себе, полностью растворилась в семье, доказывая всему селу, что их брак с Максимом — не ошибка, что он лучше, крепче и счастливее первого, который она когда-то сгоряча разрушила. Она забыла, что она — женщина.
И Вероника со свойственной ей целеустремленностью взялась за преображение. Штудировала статьи о правильном питании, начала делать зарядку, купила электронные весы. Процесс давался тяжело, но она не сдавалась. И примерно через два года упорного труда цифры на весах наконец-то стали ее радовать. Сельские опять ахнули:
— Вероника, да ты похорошела! Стройная такая, цветущая! Что с тобой случилось?
А она сияла от счастья, и Максим сиял рядом, гордясь своей красавицей-женой. И вот снова в село пожаловало районное телевидение. До них дошел слух о том, как приемная мать троих детей, Анастасия (так она теперь представлялась), совершила невероятное преображение из полной, уставшей женщины в ухоженную, стройную красавицу.
Ее пригласили в город на телестудию. Перед съемками профессиональные визажисты и стилисты поработали над ней: сделали элегантную прическу, безупречный макияж, облачили в стильное платье. Когда Веронике подвели к большому зеркалу в гримерке, она не узнала себя:
— Неужели это я? — прошептала она, завороженно глядя на свое отражение. — Какая же я… красивая… Оказывается, я могу быть такой… А раньше была просто бесформенной теткой в растянутом свитере…
Односельчане, увидев Веронику по телевизору, тоже сначала не поверили своим глазам. Эта элегантная, молодая, сияющая женщина — их Веронька? Сразу же в селе ею загордились, стали относиться с новым, глубоким уважением. Но дальше — больше. Ее заметили на телевидении и предложили сняться в рекламе одного известного чая для похудения. Гонорар называли такой, что у нее на мгновение закружилась голова. Съемки должны были проходить в областном центре.
Сначала планировали ехать всей семьей, но Максим, всегда практичный, рассудил:
— Верочка, всем ехать — и хлопотно, и дорого. Гостиница нынче кусается. Поезжай ты с Артемом. Он с работы отпросится, тебе будет кому помочь, и ты не одна.
Так и решили. В областной центр Веронику сопровождал взрослый, серьезный Артем. Эти несколько дней стали для них сказочными: яркие съемки, новые интересные знакомства, экскурсии по огромному торговому центру. Они вернулись домой переполненные впечатлениями, сблизившиеся за это время еще больше.
С тех пор в селе больше не видели Веронику в стоптанных тапочках и застиранном халате. Она всегда выглядела прекрасно, ухоженно, и часто ее сопровождал Артем — повзрослевший, получивший высшее образование, работавший в районном городе, но часто приезжавший в село. Высокий, статный, красивый мужчина.
За съемки Вероника получила очень хорошие деньги. Они купили машину, она сама отучилась на права и села за руль. Но главное — ей предложили работу на местном телевидении в городе. Она стала соведущей в популярной программе о здоровье и красоте. Она стала настоящей звездой.
Максим не мог нарадоваться успехам жены. Его женщину видели по телевизору, ею восхищались. Даже бабка Ефросинья как-то сказала ему, прищурившись:
— Ну, Максим, Веронька-то твоя звездой стала, мы ее по ящику почти каждый день видим. Смотри у меня, как бы у тебя ее городские не увели! Вон какая краля стала, на сельскую тетку уже и не похожа! Сама за рулем, детей в школу возит, сама на работу в город летает!
Максим хоть и радовался за жену, но в глубине души начинал чувствовать странную, щемящую тревогу. Он чувствовал, что постепенно перестает соответствовать своей блистательной жене, с каждым днем все острее ощущал свою ненужность, свою простоту на ее фоне. Зарабатывала она теперь в разы больше его, старого сельского автомеханика. Он старался изо всех сил: и дом содержал в идеальном порядке, и огороды, и машину ей всегда обслуживал, но тень невидимой опасности, нависшей над их браком, росла и сгущалась.
И вот по селу, словно ураган, пронеслась новая, сногсшибательная новость: Вероника подала на развод. К тому времени у них был уже новый, большой дом, который выделила им местная администрация, когда они взяли детей из детдома.
— Слыхали? Верка-то Максима бросила! — снова зашептались на лавочках. — А чего вы хотели? Она теперь молодая, стройная, знаменитая, с деньгами. Этого и следовало ожидать! — вещала Ефросинья у порога магазина, собирая вокруг себя кучку любопытных.
Максим, сгорбленный и постаревший, молча переехал в свой старый дом. Вероника с детьми осталась в новом, просторном. К ней даже приезжали представители органов опеки, чтобы проверить условия жизни детей. Но им все понравилось: полный порядок, идеальная чистота, холодильник, забитый продуктами, дети ухоженные, веселые, хорошо одетые. Придраться было абсолютно не к чему. С отцом дети общались регулярно. Да и как можно было придираться к Анастасии Петровой, телеведущей?
Когда проверяющие вышли из дома Вероники, у калитки их уже поджидала группа самых любопытных односельчан во главе с неумолимой Ефросиньей. Та, не выдержав, шагнула вперед, к женщинам с официальными лицами.
— Ну что, все у нее в порядке? — начала она заговорщически. — Хозяйка она, конечно, хорошая, это да… но…
— Да, все в полном порядке, — сухо ответила женщина с синей папкой в руках.
Но Ефросинья не сдавалась. Она была полна решимости открыть им «всю правду».
— Подождите вы! А вы знаете, к кому она ушла-то? Ради кого мужа, отца семейства, бросила? А вот и нет, не знаете!
Женщина с папкой устало поправила очки и внимательно посмотрела на важную сельскую жительницу, смотрящую на нее с вызовом.
— И к кому же?
— Да к пасынку своему, к Артемке! — торжественно изрекла Ефросинья. — Что творит эта ваша «звезда»! Стыда и совести у нее нет! Она ж старше его на целых десять лет! Вы уж ее накажите как следует! Жалко ведь Максима-то, отца родного!
Женщина открыла папку, пробежалась глазами по бумагам, потом подняла голову и четко, ясно объявила на всю улицу:
— Артему Владимировичу двадцать семь лет. Он взрослый, совершеннолетний мужчина, самостоятельно принимающий решения. Наказывать их мы не имеем никакого права. Так что пусть уж они сами разбираются в своей личной жизни. Для нас главное — чтобы дети были сыты, одеты, здоровы и жили в хороших условиях. С этим у Анастасии Ивановны все в идеальном порядке.
Обе женщины сели в машину, ожидавшую их у ворот, и уехали в город, подняв за собой облачко дорожной пыли. Односельчане еще долго смотрели им вслед, а потом медленно разошлись, ворча и качая головами. Вероника стояла у окна в своем светлом, новом доме и смотрела на них, и тихая грусть затуманила ее вдруг прояснившийся взгляд. Постепенно страсти утихли, жизнь в селе вновь потекла своим чередом, спокойно и размеренно, унося с собой старые обиды и открывая новые страницы. Слезами, как известно, прошлого не вернешь.