Эта история случилась с моим другом, с которым мы когда-то сидели за одной партой в институте. Его зовут Сашка, ему всего двадцать два, и живёт он в родительской “трёшке” в одном из спальных районов Екатеринбурга. Вроде бы обычное дело: три поколения под одной крышей — родители, он сам да семья старшего брата, у которого недавно появился ребёнок.
Брат Саши, Витя, не шибко балует зарплатой, чтобы снимать свою квартиру, потому он с женой Катей и новорождённым вынуждены ютиться вместе с родителями и младшим братом. У каждого своя комната, кухня и санузел — общие. Да, бывает тесно, но раньше все как-то уживались. Сашка не жаловался — держался особняком, учился, подрабатывал и, как говорится, никому не мозолил глаза.
Но в один совсем не радостный день Катька, жена брата, подкатила к Сашке с “гениальным” предложением:
— Санек, ну у нас же маленький… Может, поменяемся комнатами? У тебя же окна на солнечную сторону, светло! А у нас хоть глаз коли — вечный полумрак, да ещё и сырость, кажись. Для ребёнка это вредно!
Сашка опешил. Он-то знал, что про сырость — полная лажа, раньше никто не ныл. Да и комната у него хоть и меньше на пару квадратов, но удобная: квадратная, тёплая, уютная. А у Вити с Катькой — балкон, длинные стены и вечный сквозняк. Не говоря уж о том, что мать там бельё сушит, отец инструменты складирует, а Витя на балконе дымит как паровоз.
Катя не унималась:
— Да у нас комната всё равно просторнее! А если продувает — ты же мужик, взял да запенил щели. Небось в армии не служил, раз такие пустяки для тебя проблема?
Сашку начало колотить. Его угол хотели отжать под соусом “ради ребёнка”. Витя молчал, как партизан на допросе. Ни разу даже не заикнулся, что хочет переехать. Только Катя ходила ходуном, давила, втюхивала, что так надо, что он просто обязан…
Александр отказал. Вежливо, но жёстко. Он не хотел жить в проходной комнате с балконом, куда каждые полчаса будут лезть за пелёнками, носками и сигаретами. Он не хотел лишаться права привести девушку и не краснеть, когда в самый неподходящий момент кто-то начнёт греметь кастрюлями.
— Комната родителей — их крепость. Комната брата — их семья. А моя — единственное, что у меня есть, — бросил он Кате. — Извини, но менять ничего не собираюсь.
После этого в доме запахло жареным. Катя перестала с ним разговаривать, ходила мимо, будто он воздух, косилась, как на врага народа. Витя делал вид, что ничего не происходит. Родители держались в стороне, не лезли в разборки.
Сашка видел это, но не велся. Он знал, что у Катьки любимый приём — давить через “заботу о ребёнке”. Только в этой заботе не было ни грамма уважения к нему.
— Я не против помочь, — сказал он мне позже. — Но почему это должно быть за мой счёт? Почему я должен уступать, а не они искать выход сами?
Он прав. У каждого есть право на свои границы. Даже если живёшь с родителями. Даже если тебе двадцать два. Даже если у кого-то появился ребёнок.
Катя обиделась. Естественно. Не удалось продавить своё. Но Сашка уверен — он ни в чём не виноват. И не собирается корчиться из-за того, что не отдал последнее, что у него было.
Иногда, чтобы не сломаться, нужно просто твёрдо сказать “нет”.