Когда арендодатель Нэнси потребовал, чтобы она с тремя дочерьми покинула их арендованный дом на неделю, она подумала, что хуже быть не может. Но неожиданная встреча с братом арендодателя раскрыла шокирующее предательство.
Наш дом — это не что-то великое, но он наш. Полы скрипят при каждом шаге, а краска на кухне так сильно облезла, что я начала называть это “абстрактным искусством”.
Но это дом. Мои дочери, Лили, Эмма и Софи, делают его таким, своими смехом и маленькими вещами, которые напоминают мне, зачем я так стараюсь.
Деньги всегда были на первом месте. Моя работа официанткой едва покрывала арендную плату и счета. Не было никакой подушки безопасности, никакого запасного плана. Если что-то пошло бы не так, я не знала, что нам делать.
На следующий день, когда я развешивала белье, раздался звонок.
“Алло?” — ответила я, прижимая телефон к плечу.
“Нэнси, это Питерсон.”
Его голос вызвал у меня напряжение в животе. “О, привет, мистер Питерсон. Все в порядке?”
“Мне нужно, чтобы ты покинула дом на неделю,” — сказал он, как будто просил меня полить его цветы.
“Что?” — я застыла, держа в руках носки Софи.
“Мой брат едет в город, и ему нужно место для проживания. Я сказал ему, что он может пожить в твоем доме.”
Я подумала, что ослышалась. “Подождите — это мой дом. У нас есть договор аренды!”
“Не начинай с этим договором,” — огрызнулся он. “Помнишь, когда ты опоздала с арендой в прошлом месяце? Я мог бы выгнать тебя тогда, но не стал. Ты мне должна.”
Я крепче сжала телефон. “Я опоздала всего на один день,” — сказала я, голос дрожал. “Моя дочь болела. Я объясняла это тебе…”
“Не имеет значения,” — перебил он. “У тебя есть до пятницы, чтобы съехать. Уходи, или, возможно, ты вообще не вернешься.”
“Мистер Питерсон, пожалуйста,” — сказала я, пытаясь не допустить, чтобы в голосе прозвучала отчаяние. “У меня нет другого места.”
“Не моя проблема,” — холодно ответил он, и линия обрывалась.
Я села на диван, глядя на телефон в руках. Мое сердце колотилось в ушах, и я чувствовала, что не могу дышать.
“Мама, что случилось?” — спросила Лили, моя старшая дочь, стоя в дверях с обеспокоенным взглядом.
Я заставила себя улыбнуться. “Ничего, дорогая. Иди поиграй с сестрами.”
Но это было не “ничего”. У меня не было сбережений, рядом не было семьи и не было способов бороться. Если бы я встала на защиту, Питерсон нашел бы повод выгнать нас окончательно.
К вечеру четверга я собрала все, что мы могли унести, в несколько сумок. Девочки задавали много вопросов, но я не знала, как объяснить им происходящее.
“Мы отправляемся в приключение,” — сказала я им, стараясь звучать радостно.
“Это далеко?” — спросила Софи, прижимая к груди своего зайца.
“Не очень,” — ответила я, избегая ее взгляда.
Хостел оказался хуже, чем я ожидала. Комната была крошечной, едва хватало места для нас четырех, а стены были такими тонкими, что мы слышали каждый кашель, каждое скрипение, каждый громкий голос с другой стороны.
“Мама, здесь шумно,” — сказала Эмма, прижимая руки к ушам.
“Я знаю, детка,” — ответила я тихо, гладила ее по голове.
Лили пыталась отвлечь сестер, играя в игру “Угадай что”, но это не помогло надолго. Лицо Софи исказилось от страха, и слезы начали катиться по ее щекам.
“Где мой заяц?” — всхлипнула она, голос задрожал.
Мое сердце сжалось. В спешке я забыла ее игрушку.
“Он остался дома,” — сказала я, душа сжалась.
“Я не могу спать без него!” — рыдала Софи, крепко держась за мою руку.
Я обняла ее, стараясь успокоить и шепча, что все будет хорошо. Но я знала, что это не так.
Той ночью, пока Софи плакала в объятиях сна, я смотрела на трещины на потолке и чувствовала полную беспомощность.
На четвертую ночь слезы Софи не прекратились. Каждый ее всхлип был как нож в мое сердце.
“Пожалуйста, мама,” — шептала она, голос был срывающимся. “Я хочу зайца.”
Я крепко держала ее, покачивая взад-вперед.
Я больше не могла это выносить.
“Я его принесу,” — прошептала я, больше себе, чем ей.
Я не знала как, но я должна была попробовать.
Я припарковалась у дома, сердце бешено колотилось, когда я смотрела на дом. А что если меня не пустят? А что если мистер Питерсон будет там? Но лицо Софи, наполненное слезами, не давало мне покоя.
Я сделала глубокий вдох и подошла к двери, в ушах звенело ее отчаянное “пожалуйста”. Мои костяшки постучали по дереву, я задержала дыхание.
Дверь открылась, и на пороге стоял мужчина, которого я никогда не видела. Он был высоким, с добрым лицом и острыми зелеными глазами.
“Могу чем-то помочь?” — спросил он, глядя на меня с недоумением.
“Привет,” — запинаясь, ответила я. “Извините, что беспокою, но я — арендатор здесь. Моя дочь оставила своего зайца дома, и я надеялась, что смогу его забрать.”
Он замер, удивленно посмотрев на меня. “Подождите. Вы здесь живете?”
“Да,” — сказала я, чувствуя комок в горле. “Но мистер Питерсон сказал, что нам нужно уехать на неделю, потому что вы будете здесь.”
Он нахмурился. “Что? Мой брат сказал, что дом пустует, и что я могу временно здесь жить.”
Я не могла остановить слова. “Он не пустой. Это мой дом. Мы с детьми живем в хостеле через весь город. Моя младшая не может спать, потому что у нее нет своего зайца.”
Его лицо потемнело, и на секунду я подумала, что он разозлился на меня. Но потом он пробормотал: “Этот сын…”. Он остановился, закрыл глаза и глубоко вздохнул.
“Извините,” — сказал он теперь мягким голосом. “Я не знал. Заходите, мы найдем зайца.”
Он отступил, и я колебалась, прежде чем войти. Знакомый запах дома поразил меня, и мои глаза наполнились слезами, которые я не позволяла себе выплакать. Джек — он представился как Джек — помог мне найти игрушку Софи, которая выглядела как будто ее никто не трогал.
“Вот он,” — сказал Джек, доставая зайца из-под кровати.
Я прижала его к себе, представляя, как обрадуется Софи. “Спасибо,” — сказала я, голос дрожал.
“Расскажите мне все,” — сказал Джек, садясь на край кровати Софи. “Что именно сказал мне мой брат?”
Я замешкалась, но рассказала все: звонок, угрозы, хостел. Он молча слушал, его челюсти сжимались с каждым словом.
Когда я закончила, он встал и достал телефон. “Это неправильно,” — сказал он.
“Подождите — что вы делаете?”
“Исправляю это,” — сказал он, набирая номер.
Разговор, который последовал, был жарким, но я слышала только его сторону.
“Вы выгнали мать-одиночку с детьми из их дома? Ради меня?” — голос Джека был резким. “Нет, так вам не сойдет. Исправьте это сейчас, или я исправлю.”
Он повесил трубку и повернулся ко мне. “Пакуйте вещи из хостела. Сегодня же возвращаетесь домой.”
Я застыла, не веря своим ушам. “А вы?”
“Я найду, где остановиться,” — сказал он твердо. “Не могу остаться здесь после того, что сделал мой брат. И он оплатит ваш аренду на следующие шесть месяцев.”
Тот вечер Джек помог нам вернуться домой. Софи засветилась, увидев зайца, крепко прижимая его как сокровище.
“Спасибо,” — сказала я Джеку, когда мы распаковывались. “Вы не обязаны были так много делать.”
“Я не мог бы оставить вас еще одну ночь там,” — просто сказал он.
На протяжении нескольких недель Джек продолжал помогать. Он починил протекающий кран на кухне. Однажды он привез продукты.
“Вы не должны были этого делать,” — сказала я, ощущая переполнение эмоциями.
“Это пустяки,” — сказал он с улыбкой. “Мне нравится помогать.”
Девочки обожали его. Лили попросила его совета по проекту по науке. Эмма втянула его в настольные игры. Даже Софи потеплела к нему, предложив “обнять” зайца, чтобы он присоединился к их чаепитию.
Я начала видеть больше человека, стоящего за добрыми поступками. Он был веселым, терпеливым и искренне заботился о моих детях. Постепенно наши ужины вместе перерастали в романтику.
Однажды вечером несколько месяцев спустя, когда девочки уже спали, Джек тихо заговорил.
“Я много думал,” — сказал он, глядя в сад.
“О чем?”
“Я не хочу, чтобы ты и девочки снова чувствовали это. Никто не должен бояться потерять свой дом за одну ночь.”
Его слова повисли в воздухе.
“Я хочу помочь тебе найти что-то постоянное,” — продолжил он. “Ты выйдешь за меня?”
Я была ошеломлена. “Джек… Я не знаю, что сказать. Да!”
Через месяц мы переехали в красивый домик, который Джек нашел для нас. У Лили была своя комната. Эмма покрасила свою в розовый. Софи побежала в свою комнату, держа зайца как щит.
Когда я укладывала Софи в ту ночь, она прошептала: “Мама, я люблю наш новый дом.”
“Я тоже, детка,” — сказала я, целуя ее в лоб.
Джек остался на ужин той ночью, помогая накрывать на стол. Пока девочки болтали, я смотрела на него и знала: он был не просто нашим героем. Он стал семьей.