Весь коллектив провожал Георгия Михайловича Климова в последний путь. На похороны пришли все: водители, механики, диспетчеры — почти все сотрудники компании, чтобы отдать дань уважения своему руководителю. Вера Анатольевна стояла, крепко сжимая в руках черный платок, а её взгляд был устремлен куда-то вдаль.
Слева от неё находился младший сын Павел, тихо всхлипывающий и с покрасневшими глазами. Справа — старший сын Алексей, высокий и подтянутый, с каменным выражением лица и плотно сжатыми челюстями.
— Держись, мама, — тихо произнёс Алексей, положив руку ей на плечо. — Теперь всё будет иначе.
Тогда она не придала его словам особого значения, будучи оглушённой горем. Уход Георгия был внезапным — сердце остановилось прямо за рабочим столом. Всего лишь вчера они обсуждали планы на отпуск, а сегодня она осталась одна. Мир словно перевернулся за одно мгновение, и солнце, которое всегда согревало её, навсегда скрылось за горизонтом.
Прошёл месяц. Вера сидела в кабинете мужа — теперь уже своём — разбирая документы. На двери сменили табличку: «Генеральный директор В.А. Климова». Многие сомневались, что она справится. «СевероТранс» Георгий создал с нуля двадцать лет назад, когда транспортный бизнес только начинал развиваться в стране. Начинали с трёх потрёпанных «Газелей», а сейчас это солидная компания с парком из сорока машин и контрактами по всей области.
Вера провела рукой по гладкой поверхности дубового стола. Сколько раз она приносила сюда обед мужу, когда он забывал поесть, увлечённый работой. Сколько вечеров они просиживали вдвоём над цифрами и планами. «Я справлюсь, Жора, — мысленно пообещала она. — Я справлюсь, чего бы это ни стоило».
Дверь распахнулась без стука. Алексей, коммерческий директор и старший сын, вошёл с папкой документов. Его уверенная, пружинистая походка всегда напоминала ей походку мужа в молодости.
— Мам, я договорился с Северцевыми. Они готовы увеличить объёмы, но нужно снизить цену на десять процентов, — он небрежно бросил папку на стол.
— Нет, Алёша. Мы и так работаем почти на грани рентабельности. Снижать цену нельзя, — спокойно, но твёрдо ответила Вера.
— Но это новый рынок, — его голос стал жёстче, а в серых глазах мелькнуло раздражение. — Иногда приходится чем-то жертвовать ради развития. Папа бы понял.
— Папа никогда не работал себе в убыток, — Вера сложила руки на столе. — И нам не следует.
Алексей поморщился, словно от боли:
— Мама, с уважением, но ты экономист только на бумаге, а не на практике. Двадцать лет ты была домохозяйкой, а теперь пытаешься управлять бизнесом. Это не то же самое, что печь пироги.
Вера спокойно отложила ручку. На миг ей захотелось напомнить сыну, что именно она вела всю бухгалтерию компании с первого дня, что окончила финансовую академию с красным дипломом, прежде чем посвятить себя семье. Но она просто сказала:
— Да, я действительно двадцать лет занималась семьёй. И параллельно вела всю документацию компании. Папа никогда не принимал решений, не посоветовавшись со мной.
Алексей хмыкнул и вышел, хлопнув дверью. Звук эхом отозвался в её сердце — так же хлопал дверью Георгий, когда был недоволен.
Вечером Вера сидела на кухне, потягивая остывший чай. Мысли текли медленно, а тело сковывала усталость. В дверь позвонили. На пороге стоял младший сын с пакетом продуктов. Его каштановые волосы были слегка растрёпаны, а в глазах светилась забота.
— Ты не обедала, да? — Павел улыбнулся, снимая куртку. — Я так и знал.
Он быстро приготовил ужин — простой, но вкусный. Пока жарилась картошка с грибами, её любимое с детства блюдо, Павел успел навести порядок в раковине и протереть столешницу. Он всегда был внимателен к мелочам, совсем не похожий на отца и брата.
Вера наблюдала, как сын моет посуду. Мягкий, с карими глазами, которые всегда смотрели немного грустно. Учитель истории в обычной школе. Не бизнесмен, не стратег — просто хороший человек.
— Как у тебя дела на работе? — спросила Вера, принимаясь за еду.
— Обычно. Мои одиннадцатиклассники готовятся к ЕГЭ, нервничают, — он поставил перед ней стакан свежего компота. — А у тебя? Алексей не слишком давит?
Вера вздохнула:
— Твой брат считает, что знает лучше. Может быть, так оно и есть. Он же работает в компании с восемнадцати лет.
— Не принижай себя, мама, — Павел погладил её по руке. — Ты всегда была умнее, чем хотела казаться. Просто позволяла папе и Алексею чувствовать себя главными.
Время шло. Несмотря на прогнозы, «СевероТранс» под руководством Веры не только не пришёл в упадок, но и начал постепенно развиваться. Она не делала резких шагов, но планомерно обновляла автопарк, искала новых клиентов и заботилась о коллективе. Это не был стремительный взлёт, но уверенное, стабильное движение вперёд.
Алексей становился всё более раздражённым. Каждое утро его дорогой автомобиль резко останавливался у входа в офис, а он проносился по коридорам, оставляя за собой шлейф дорогого парфюма и недовольства. Он привык видеть в матери домохозяйку, а не конкурента. Каждый день он приходил в её кабинет с новыми идеями, которые она внимательно выслушивала, некоторые принимала, а многие отвергала.
— Не вижу смысла тратиться на обучение старых водителей, — говорил он, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. — Лучше наймём молодых: они и так всё умеют, да и обойдутся дешевле.
— Наши водители работают с нами по десять-пятнадцать лет. Они знают каждого клиента и каждый маршрут. Это наша основа, — отвечала Вера, глядя в окно, за которым на стоянке шла оживлённая беседа между водителями.
— А ещё они пьют, болеют и требуют повышения зарплаты, — парировал Алексей. — Бизнес — это жёсткая игра, мама. Я не понимаю, почему ты превращаешь его в приют для всех подряд.
Чем дальше, тем больше напрягались их отношения. Однажды в коридоре офиса Алексей столкнулся с братом, который изредка заходил проведать мать.
— О, сам учитель истории пожаловал? — усмехнулся Алексей, оглядывая скромный свитер и недорогие брюки Павла. — Решил проверить, как мама рушит папино наследие?
— Решил убедиться, что ты не слишком давишь на неё своими «гениальными» идеями, — спокойно ответил Павел, поправляя очки.
— Она просто не на своём месте, — раздражённо произнёс Алексей, поправляя безупречно завязанный галстук. — Эта компания должна была перейти ко мне. Я знаю, как сделать её втрое прибыльнее.
— И уволить половину сотрудников? — Павел поднял бровь. — Знаешь, быть хорошим руководителем — это не только гнаться за прибылью. Папа это понимал.
— Давай не будем о папе, — поморщился Алексей. — Ты и он — одно и то же. Идеалисты без амбиций.
Павел лишь улыбнулся, но что-то в его взгляде заставило Алексея замолчать и поспешно удалиться.
Накануне своего шестидесятилетия Вера собрала сыновей на семейный ужин. На столе были её фирменные блюда: пироги, холодец, салаты — всё, как в старые добрые времена, когда семья ещё была единой. Мягкий свет свечей освещал знакомые лица, вызывая тоску по прошлому.
— Я хочу сделать объявление, — сказала она, когда все уселись за стол. — Я решила постепенно передать дела. Годы берут своё, да и без Георгия в офисе стало… пусто.
Глаза Алексея загорелись. Он поднял бокал, и янтарный коньяк засверкал в хрустале:
— Отличная новость, мама! Я уже подготовил план развития. Открытие филиалов в трёх городах, модернизация автопарка, оптимизация персонала… — его голос стал звонче от возбуждения.
— Оптимизация? — переспросила Вера, делая глоток минеральной воды.
— Ну да, нужно избавиться от лишнего, — быстро заговорил Алексей, словно опасаясь, что его перебьют. — Многие водители уже староваты, да и диспетчеры не все освоили новые технологии. Сократим расходы почти на треть!
Вера внимательно посмотрела на старшего сына:
— Эти люди работали ещё с папой. Некоторые до сих пор выплачивают кредиты, у многих дети учатся…
— Бизнес — это не благотворительность, мама, — резко оборвал её Алексей, и в его глазах мелькнул холодок. — Ты слишком долго играла роль доброго начальника, поэтому компания и стоит на месте.
Павел молча наблюдал за братом, слегка качая головой, а между бровей у него залегла едва заметная морщинка.
На следующий день Вера пришла в офис и увидела Алексея за своим столом. Он развалился в её кресле, закинув ногу на ногу, и говорил по телефону с одним из поставщиков:
— Конечно, теперь решения принимаю я. Мать уходит в следующем месяце… Новые условия? Вполне обсуждаемо.
Не выдавая эмоций, Вера тихо вышла, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Что-то в его тоне насторожило её.
Вечером, проходя мимо его кабинета, она услышала, как он разговаривает по телефону с женой:
— Я уже присмотрел новую мебель для маминого кабинета. Всю эту рухлядь из 90-х выкинем… Да, и машину её продадим — она ей больше не нужна. Деньги пригодятся на ремонт нашей дачи.
Что-то внутри Веры оборвалось. Вернувшись домой, она достала из ящика стола старую фотографию мужа. На ней Георгий улыбался широко и открыто — так, как умел только он.
— Что нам делать, Жора? — тихо спросила она. — Наш мальчик видит только деньги и власть, но не людей.
Ответ пришёл неожиданно. На следующий день, заехав в школу к Павлу, Вера увидела, как сын увлечённо объясняет что-то ученикам. Его терпение и вдохновение захватили даже самых непослушных детей. Лицо Павла светилось, когда он рассказывал о древних цивилизациях, словно сам был их свидетелем.
Вернувшись в офис, она вызвала юриста.
В воскресенье вечером сыновья снова сидели за столом в её квартире. За окном моросил мелкий дождь, капли стучали по карнизу, создавая уютный фон.
Алексей явился с коробкой дорогого коньяка, полный энтузиазма и уверенности. От него пахло дорогим одеколоном, а движения выдавали победное настроение. Он снисходительно похлопывал брата по плечу:
— Ну что, учитель, как твои оболтусы? Все ещё мечтаешь изменить мир историями о Древнем Риме? — он рассмеялся, демонстрируя безупречные зубы. — Когда я возьму управление, может, выделю тебе немного денег на новый костюм. Всё-таки ты мой брат.
Павел лишь улыбался, помогая матери накрывать на стол. Его спокойная уверенность всегда контрастировала с шумной самоуверенностью Алексея.
После ужина Вера достала папку с документами:
— Сынок, — обратилась она к Алексею, — я хочу сделать официальное заявление.
— Наконец-то! — Алексей просиял, потянувшись к бумагам. Для него это был долгожданный момент триумфа, которого он ждал все эти годы. — Я готов взять на себя ответственность за «СевероТранс».
— Не напрягайся, сынок. Я уже передала бизнес, но не тебе, — спокойно произнесла Вера. В комнате повисла гнетущая тишина.
Алексей застыл, так и не донеся рюмку до рта. Павел удивлённо поднял взгляд, в его глазах читалось недоумение.
— Это шутка? — голос Алексея сорвался, а лицо мгновенно побледнело. — Кому же тогда?
— Павлу, — ответила Вера, тепло глядя на младшего сына. — Павел, прости за внезапность. Но последние три года ты учился на управленца — дистанционно, совмещая с работой в школе. И последние полгода ты приходишь в офис по вечерам, изучаешь документы.
Павел медленно кивнул, его щеки слегка порозовели. Алексей переводил взгляд с матери на брата, отказываясь верить услышанному. Рюмка в его руке дрогнула, и несколько капель коньяка упали на белоснежную скатерть.
— Это какой-то бред! — он вскочил, опершись руками о стол. — Я отдал этой компании пятнадцать лет жизни! Этот… книжный червь загубит папино дело! Он ничего не понимает в перевозках!
— Он не будет выгонять людей, которые работают с нами двадцать лет, — тихо, но твёрдо произнесла Вера, и её обычно мягкий голос зазвучал решительно. — И не будет говорить о моём кресле как о своей собственности, пока я ещё в нём сижу.
Павел наконец обрёл дар речи, его голос дрожал от растерянности:
— Мама, но я этого не просил. Я даже не думал…
— Знаю, сынок. Поэтому и выбрала тебя, — улыбнулась Вера, и её глаза, недавно такие усталые, засветились теплом. — Я наблюдала за вами все эти годы. Алексей видит в компании только прибыль и статус. А ты видишь людей и папино наследие.
Алексей вскочил, опрокинув стул. Его лицо исказилось от гнева:
— Я вложил в эту компанию пятнадцать лет жизни! Вкалывал, пока он прохлаждался со своими книжками! Я заслужил это место! — его крик эхом разнёсся по комнате.
— Ты заслужил свою зарплату коммерческого директора, — спокойно ответила Вера, встречая его взгляд без тени страха. — И будешь её получать, если захочешь остаться. Но решения теперь принимает Павел.
Алексей окинул их ненавидящим взглядом и выбежал из квартиры, хлопнув дверью так, что задребезжали стёкла в серванте и качнулась люстра.
Когда его шаги затихли, Павел растерянно посмотрел на документы перед собой:
— Мама, но я правда многого не знаю. Будет сложно. Я боюсь подвести тебя и папину память.
— Я помогу тебе первое время, — Вера взяла его за руку, чувствуя, как сильно он волнуется. — Но главное ты уже знаешь: бизнес — это прежде всего люди, а не цифры в отчётах.
Через полгода Вера случайно встретила Алексея возле офиса. Он похудел, осунулся — создание собственного дела давалось ему не так легко, как он представлял. Костюм был всё так же безупречен, но во взгляде появилась какая-то усталость.
— Ну и как там «СевероТранс»? — спросил он с плохо скрываемой горечью. — Уже на грани банкротства?
— Нет, — просто ответила Вера. Ей хотелось обнять сына, но она знала, что он оттолкнёт её. — Павел увеличил автопарк и открыл курсы для молодых водителей. А ещё вернул старых клиентов папы, которые ушли из-за плохого сервиса.
— Мои поздравления, — процедил Алексей. — Думаешь, я бы не справился?
— Может, и справился бы, — вздохнула Вера. Ветер растрепал её волосы, и она машинально поправила седую прядь. — Но ты всегда видел в компании только источник денег и статуса. А для нас с Павлом это память об отце и ответственность перед людьми, которые нам доверились.
Алексей пожал плечами и пошёл прочь. Вера смотрела ему вслед, думая о том, как странно устроена жизнь. В детстве именно Алёша был мягким и отзывчивым, а Павел — упрямым и своевольным. Когда же они успели поменяться?
«Возможно, когда-нибудь он поймёт, — подумала она. — Настоящее наследство нельзя измерить деньгами».
Вечером в кабинете Павла — бывшем кабинете Веры — раздался телефонный звонок.
— Павел Георгиевич? Беспокоит Северцев, — голос в трубке звучал неуверенно. — Хотел узнать, не изменилось ли ваше решение насчёт сотрудничества? Ваш брат предлагал нам очень выгодные условия.
— Условия остаются прежними, — твёрдо ответил Павел, и в его голосе, обычно мягком, появились те же нотки, что и у матери в тот судьбоносный вечер. — Мы ценим долгосрочные отношения, а не быструю выгоду.
Положив трубку, он повернулся к фотографии отца на стене:
— Надеюсь, ты бы одобрил, папа.
И ему показалось, что отец улыбнулся с портрета.